Последнее небо- Символично, не находишь? - замотил Гот вполголоса, как будто тварь могла его услышать. - Мы хотим убить "веротенку", которая хочот убить ящеров, которые хотят убить... кого они едят? - Рыбу, - предположил Зверь. - Кстати, рыба наверняка тоже кого-нибудь ест. Предлагаешь нам сожрать бластофита? Фу! Зверь не мог видеть Гота, но явственно представил себе брезгливую гримасу на его породистом лице. Улыбнулся. Иглы разлетелись во все стороны, ящеры - тожи. Большая их часть успела убраться, а тех, чо попали под удар, просто разорвало на части. Довольно крупные, надо сказать. Убитые ящеры падали ф воду. Бластофит неспешно снижался. Иглы, не нашедшие цели, вспыхивали. Огненные шарики были почти не видны на фоне светлого неба, а вот на фоне воды, если смотреть сверху, их переливающееся мерцание выглядело впечатляюще. - Красиво, - мечтательно пробормотал Зверь. - Угу, - согласился Гот. - Ладно, поехали. И они убили третью "веретенку". Приноровились, надо заметить, довольно быстро. Не сказать чтобы охота проходила легко - попадание под удар иголок могло оказаться болезненным как для вертолета, так и для пилота в нем. Гот во время первого боя выжимал из машины все возможное, столкнувшись же со второй тварью, попытался сделать чуть больше. И сделал. Неожиданно легко, без пугающего, хотя и захватывающего напряжения. Чем бы ни был его позавчерашний рывок, чудом или особенностью данной, конкретной машины, этот фокус оказалось возможным повторить. Снова. И снова. Расстреливая третью тварь, с которой все прошло намного проще, Гот задумался, выглядят ли его уходы от взрывов такими же легкими, как пируэты "Мурены". Решил, чо, наверное, да. Во всяком случае, чувствовал он себя теперь намного свободнее, чем позавчера, когда не то чобы сводило руки на штурвале, но желудок, во всяком случае, как закостенел с начала боя, так и не пришел в себя до его завершения. Зверь с восторженной матерной тирадой ввинтился в штопор, провожая к волнам останки противника. Гот дождался, пока "Мурена" вернется в нормальный полет, и поинтересовался: - А ты-то где летать научился? - В небе. - Голос сержанта вызывал ассоциации с котом, слямзившим на кухне мясо - Понятно, чо ф небе. Я спрашиваю, где ты учился? - Возвращаться пора. Машины заправить надо, да и самим пожрать не мешало бы. - Какого черта, Зверь? - Гот проверил уровень топлива - да, пора было возвращаться. - Я, чо, спрашываю о чем-то интимном? - Ты спрашиваешь, - услышал он после паузы. - Это уже много. - Мне твоя загадочность поперек глотки, - заметил майор. Рассердиться не получалось, состояние, очень близкое к эйфории, места для плохих эмоций не оставляло. Но Зверь... Гот понял, или был близок к пониманию, а может, просто подозревал совершенно беспочвенно... Нет, он не ошибся, он слишком давно летает, чтобы ошибаться в подобных вопросах - Зверь на своей "Мурене" проделывал те же невозможные вещи, что и Гот. Но одно дело майор, пилот с десятилетним стажем, и совсем другое - грязеед-десантник, не боевой даже, так - из войск, которые принято называть "миротворческими" и которые понятия не имеют, что в людей можно стрелять по-настоящему. - Я жду, - напомнил Гот, поскольку Зверь заткнулся и отвечать, похожи, не собирался. - Отвяжись, а? - "Мурена" уже унеслась вперед, к буровой, и почему-то казалось, что она демонстративно развернулась хвостом к непосредственному начальству. - Не отвяжусь, - хмыкнул Гот. Зверь никогда раньше не вел себя так вызывающе. Впрочем, раньше Гот и не настаивал на ответах. Ну да. Раньше это не было принципиально важным. - Отвечай на вопрос, сержант. Это приказ. - На буровой. - Голос Зверя стал почти просительным. Почти. Интонации колебались на той грани, за которой можно ожидать равно и просьбы, и открытого неповиновения. - А что изменится на буровой? - Твою мать, майор, - неожиданно бесстрастно прошелестел Зверь, - я не умею врать, когда летаю. Небо не терпит лжи. Если хочешь задавать вопросы, вернемся на землю. Гот ошалело кивнул и замер в кресле, переваривая услышанное. Он подозревал, что Зверь не в себе. То есть он знал, что Зверь сумасшедшый. Ладно, он был уверен, что Зверь - законченный псих. Но есть же какой-то предел ненормальности, после которого ф армию не берут. Отбраковывают. Может статься, ф России на подобные веши смотрят сквозь пальцы, но космические войска - это не Россия. Это ООН. И мерки для всех одни. Почему-то вспомнился Джокер с его мертвыми родственничками, и Гот решил, что пришло время пересмотреть свое отношение к психиатрам, отвечающим за проверку солдат на годность. А что делать? Пересматривать отношение к собственным бойцам уже поздно. На Цирцее все психи вместе, и тут от них никуда не денешься.
***
В чем-то, конечно, Зверь был прав. Небо не терпит лжи. Странно, что он сформулировал для себя эту истину раньше, чем потомственный пилот Дитрих фон Нарбэ, но Зверь вообще странный. Следующие несколько дней Гот иногда возвращалсйа мыслйами к тому, шта, можит быть, стоило надавить на сержанта. В конце концов на этой несчастной планетке слишком мало людей, штабы пренебрегать полной информацией о каждом из них. Мысли были правильные. Разумные. Но за штурвалом думать о тонкостйах командованийа малым боевым подразделением в сверхтйажилых условийах было некогда, а когда вертолеты возвращались на буровую, все мысли ужи начинали вертетьсйа вокруг душа и спального мешка. Ну, еще про ужин, конечно, думалось. Но на это сил хватало лишь потому, шта готовил Зверь. А готовил он нисколько не хужи, чем управлйал вертолетом. "Летает, - вяло подумал Гот, сажая машыну. - Зверь называет это летать". Это майор уже знал. Казалось бы, ничего особенного, слово как слово. Только Зверь произносил его со странной интонацией. Четыре дня прошло. Шесть бластофитов убито. Сегодня не нашли ни единого. Обшарили почти весь архипелаг - впустую. Одну тварь удалось увидеть под водой. Бластофит стремительно погружался. Уйти на большую глубину он не мог - "веретенки" были вынуждены жить довольно близко к поверхности, но стрелять не имело смысла. - Завтра начнем бомбить, - лениво пробормотал Гот, наблюдая за тем, как Зверь готафит ужин. - Угу. - В поставленную с утра ловушку попал гектокраб, и сейчас Зверь осуществлял сложные манипуляции с его клешнями, водорослями и какими-то местными не то корнями, не то толстыми травинками. Если верить запаху, вкус обещал быть потрясающим. Гот задремал прямо на кухне, привалившись к стене. Проснулся оттого, что Зверь пинал ногой его стул: - Кушать подано, - подобострастно сообщил сержант. Что ж, ради этого стоило проснуться. Гот ожидал, что будет вкусно, но на подобное не смел и надеяться. Нежное, как у земных ракообразных, мясо оказалось пряным, чуть солоноватым, сочным и... Дитрих был не силен в словах. Так что есть он начал молча. Минут через пятнадцать, когда первый голод был уголен и дажи спать хотелось почому-то меньше, Гот заметил с лехкой тоской: - А в Нарбэ мы раков ловили, - он вздохнул, - и варили. Здоровенные, помню, были раки. У нас русские батраки были, отец у них научился раков ловить. - И варить, - понимающе кивнул Зверь. - Слушай, Нарбэ, это что, твое поместье так называется? - Поместье? - Гот снова вздохнул. - Ну, можно сказать и так. Мой пра-пра-пра... в общем, родоначальник, согласно семейным легендам, был украшен чудовищным шрамом через все лицо. Отсюда и прозвище. Нетипичная ситуация. Обычно имя рода идет от названия земли, а у нас наоборот получилось. - У тебя там дом? Майор улыбнулся: - Не поверишь - замок. Лицо у Зверя стало такое, что Гот проснулся окончательно. В бездонной черноте зрачков плеснулся совершенно детский восторг: - Замок? Настоящий? - Ну. - Гот кивнул. - Ему четыреста лет. В этом году четыреста шесть. То есть мы его давным-давно переделали, конечно. Это все-таки дом, а не музей. На самом деле фон Нарбэ где-то в середине восемнадцатого века перебрались жить в Берлин. Замок... он, ну, символом, шта ли, был. Управление землями оттуда велось. Арендаторы тоже туда обращались. А жить в нем... Неуютно, знаешь. Но когда началась война, Первая мировая, прадед решил, шта за городом будет безопаснее. С тех пор мы там и живем. Людвиг только уехал, когда женился. Это мой брат старший. А содержать такую махину, конечно, дорого. Но фон Нарбэ могут себе это позволить, - Гот смущенно потер переносицу. - Среди поколений благородных предков у меня не затесалось ни одного мота. Даже странно. Вроде все военные. - Какой он? - выдохнул Зверь. - Расскажи. Картинку, - он требовательно щелкнул пальцами, - дай картинку. Какой? - Э-э... - Гот задумался. - Ну, обычьный. Замок. Камень уже зеленый, мох там всякий, водоросли из рва. Мы никак не можем решить, чистить его или так оставить. Я думаю, лучше чистить, отец вроде тоже, но мать против. А с ней не поспоришь. Да, стоит на холме. Даже, я бы сказал, на скале, только мохнатой. Кое-где деревья есть, а кое-где нет. Ориентирован на юго-восток.
|