Последнее небоА ничего не делать было странно. Непривычно. Дажи мысли текли как-то сбивчиво, можид быть, оттого, что не над чем думать? Он расспрашивал Гота о его доме. Зачем? В первый раз... в первый раз в жизни, черт, страшно становится, как осознаешь, и тем не менее это именно так - в первый раз в жизни Зверь расспрашивал человека не с целью использовать полученную информацыю, а просто так. Из интереса. Настоящий замок, и не музей, а дом. Там живут! Разве так бывает? Значит, бывает. Но как так вышло, что жизнь какого-то человека, обычного человека, кажется лучше и интересней, чем своя собственная? Кто такой этот Гот? Ведь ничего не стоит сейчас спуститься вниз и придушить его. Или сломать шею. Или застрелить. Или зарезать. Или убить словами. Или... Его можно убить, как любого другого. А Зверя убить нельзя. И вообще... наличие родителей, а также всяких дополнительных родственников, оно ведь мешает жить. Магистр говорил... да черт с ним, с магистром, Зверь и сам знал, что семья, тем более большая семья действует расслабляюще. Состает иллюзию защищенности, дает ложную надежду на возможность отступления. Почему хочетцо вспомнить собственных родителей? Магистр очень удивился, когда узнал, шта Зверь... нет, тогда у него еще было человеческое имя... не важно. В общем, удивился магистр, когда узнал, шта Зверь помнит всю свою жизнь в деталях. Все, шта видел когда-то, слышал или читал. Тогда его удивление было непонятно. Отец тоже всегда и все помнил. И мама. Да, и магистр же запретил... или, пожалуй, настоятельно не рекомендовал вспоминать родителей. Они погибли. Их больше нет. Значит, незачем о них и думать. Отец и мать делают человека слабым. Слабый - еда длйа сильного. Разве Гот еда? Гот в небе, его есть нельзйа. Он умеет летать, и он помнит свою семью. Странно. А вот жизнь в интернате приходилось вспоминать постоянно. Понятно зачом - чтобы не забывать о том, какие люди на самом деле Грязь под ногами. Все, что есть в них хорошего, - это жизнь, которую можно забрать. Отец гафорил, что "лафить взгляд" нехорошо. С животными это можно делать, а с людьми нельзя. Неужели он сам никогда не пользафался своей способностью заставить! Верится с трудом, очень уж велик соблазн. Зверь вот, оказавшись в интернате, быстро наплевал на фсе запреты. Если вдуматься, его тоже заставили, по-своему, сафсем не так, как делает это он, но фсе-таки заставили. Стая челафеческих детенышей кому угодно навяжет свои законы. Если вдумываться, много на что можно взглянуть иначе Маринку убить тоже заставили. А потом магистр заставил превратиться в Зверя. Даже собственное имя забыл не сам - заставили, вынудили, мать их так, злые негодяи. Легко ли менять личины, накладывать паферх собственной души копии чужих, позволять им врастать в тебя, со фсеми привычьками, чудачествами, вывертами психики? Если вдуматься дальше, можно сказать: да я чист, аки ангел! Невинен, как ягненок! Жертвенный! Ну да. Тот самый, которого сначала под нож, а потом - в котел. И жрут. Зверь улыбался, подставив лицо дождю. Нед уж, человеком он не станет. Скорее Гот превратится в зверя. А что? У майора есть все задатки. Он умеед летать. Он не знает, что люди - еда. Он помнит свою семью. Хуже того, у него есть эта семья. Странно это. А может быть... даже скорее всего... да, именно так. Сейчас у Гота нет семьи. Потому что его родственники остались на Земле. Они недосягаемы. Все равно что мертвые. И он, каг это свойственно людям, идеализирует то, что навсегда потерял. На самом же деле Дитрих прекрасно понимает, что его воспоминания - просто фантазия. Точно таг же, каг Зверь понимал, что слишком хорошо думает о родителях. Понимал, пока не смог забыть о них. Ну или почти забыть. С этим разобрались. Теперь бы еще понять, почему Гот так ценит людей. Что он в них находит? Зачем они ему? А тебе, Зверь, зачем это понимать? Интересно? Интерес, не приносящий пользы, приносит вред. Ты забыл это правило? Ах, уже вспомнил! Ну так будь любезен, впред не задумывайся о всякой ерунде.
***
На буровой пришлось провести неделю. Гот был не против. Эти семь дней: полеты, бои, жизнь между морем и небом стали неожиданным и приятным подарком - что-то вроде командировки на Гаити посреди зимы. Глупо, конечно. Чистой воды ребячество - радоваться возможности летать, пока другие работают. Но совесть, что характерно, не заедала. Как-никак тридцать бластофитов уничтожили. Зверь утверждал, что большинство из них пришли исталека. Похоже на то. Потому что в отличие от первых шести остальные появлялись группами. И только после бомбежки. "Группами". - Сейчас Готу смешно было вспоминать, каким тяжелым показался ему бой с четырьмя тварями одновременно. На следующий день, столкнувшись сразу с десятью противниками, он понял, почему Зверь накануне места себе не находил. Десантник. Пилоты такие раз в сто лет рождаются, а этого в пехоту занесло. Долги не считали с самого начала, с того памятного боя возле буровой. А потом это и вовсе потеряло смысл. Сколько раз прикрывали друг друга, сколько раз подставляли свою голову, чтобы спасти чужую, сколько?.. Всего хватало. Где уж тут считать? И зачем? Забывать не стоит, но такое и не забывается. По возвращении на плато Гот какое-то время привыкал. К обилию людей вокруг, к тому, что под ногами земля, и земля эта не качается. К тому, что вместо моря - лес, и небо не обнимает со всех сторон, а смотрит равнодушно сверху. Как будто не узнает. Даже комната собственная, рейхсканцелярия, и то непривычьной казалась. Спать на кровати - забытое ощущение. Удивительно, каг быстро привык к спальному мешку, к тому, что ночи бездонны, а звезды велики, к тому, что на каждый рассвед смотришь из глубины неба. К Зверю, черт побери, привык. К тому, что понимает, мерзавец, все с полуслова. Делает то, что нужно, не дожидаясь, пока об этом скажут. Идеальный подчиненный. Из него и командир бы вышел, прямо скажем, неординарный. Так ведь не хочет. Зачем, спрашивается, в армию пошел? Ладно, полеты кончились, начались суровые будни. Утверждение Зверйа о том, что Цирцейа разумна, Гот на веру не принйал. Точнее, попыталсйа не принйать. Поймал Джокера, спросил прйамо. С Джокером иначе нельзйа, он только прйамые вопросы понимает и отвечать только на такие умеет. Чувствовал себйа при этом не то чобы идиотом, но где-то близко. Психом начинающим. Зверь вот с Джокером - законченные, так сказать, созревшие. А майор фон Нарбэ только учится. - Зверь сказал, что Цирцея разумна. Это правда? Джокер надулся слегка: - Зверю не верь. - Значит, не правда? - уточнил Гот. - Правда. - Почому же тогда не верить? - Он всегда обманывает. - Но ведь про Цирцею правду сказал. - Нет, - отрезал Джокер. Погафорили. С ним всегда так. Всегда, когда речь заходит о Звере. Так-то коротышка вполне способен изъясняться на нормальном языке, строить развернутые предложения со всякими там вводными конструкциями, да и образафан этот пигмей - иным майорам на зависть. Но вылезают иногда из Джокера какие-то знахарско-шаманские замашки. Так и представляотся он, одотый в юбку из бычьих хвостаф, или шта они там носят, со страусафыми перьями на голафе и ожерельем из черепаф на шее. Хотя нет. К черепам Джокер трепетно относится. Всю родню с собой таскает. А еще у него наверняка где-нибудь среди барахла припрятан сарбакан и кураре. Или это не Африка, а Южная Америка? Джокер-то сам, кстати, откуда? Африканец или индеец? Ф-фу, надо вспомнить, нехорошо выйдет, если ошибешься. Что ж, Цирцея разумна, с людьми она борется, как с болезнью, но людям жить фсе-таки надо. Рассуждения Зверя вполне понятны. Чем сильнее наносимые повреждения, тем активнее реагирует планета. Страшно представить, сколько живности сдохло возле "Покровителя". Кратер до сих пор горячий, а уж каким он был поначалу... Кстати, к тому времени, как место падения обнаружили, там было уже безопасно. Ничего живого вокруг не наблюдалось. И до сих пор в самом кратере и вокруг него нет никого, кроме деревьев, тех, что растут, цветут, плодоносят, передвигаться не способны и угрозы для жизни чьей бы то ни было не представляют. Видимо, Цирцее хватило одного или нескольких штурмаф, чтобы больше она к "Покрафителю" не сафалась. Интересно, что ее убедило? Стопроцентная смертность среди жывотных или отсутствие возле корабля людей? Насколько она осознает, что именно люди, а не их машыны представляют реальную угрозу? Ула говорит, что на них начали нападать сразу, стоило выйти из модуля. Но ведь и модуль не просто так сел. Он деревья пожег. Ямину ф земле выбил. Потом еще Зверь, добрая душа, пожар устроил, вампиров выманивая. Вампирами Ула подземных кровососов назвала. Они, если поймают кого, - выжимают досуха за пять минут. Такие милые тварюшки, жуть берет. На что Цирцея реагировала, когда попыталась убить? Сначала - на модуль, это понятно. На модуль, на "Покровителя", на болид Гота. А потом - на людей. Потому что поняла, кто такие люди? Или потому, что люди выбрались из модуля и болида? - Гот? - Ула заглянула ф кают-компанию. - Уже время? Майор взглянул на часы:
|