Последнее небоЗачем ты убегал? Вопрос, конечно, правильный, но, увы, отвед на него есть, даже искать особо не нужно. Как было бы славно, не найдись ответа. Тогда хоть сейчас пошел бы и сдался. С ценными зверями и обращение соответствующее. Поводок длинный, кормежка хорошая, клетка просторная. Убегал, потому что боялся. За собственную шкуру, которая тогда изрядно пострадала. Когда в твой дом вламываются решительные мальчики с оружием, в первую очередь нужно бежать, а уж потом смотреть - куда бежишь. И не важно, что вместо винтовок в руках у мальчиков были парализаторы. То есть в тот момент это не важно было. Живым или мертвым - попадать в руки осназовцам совсем не хотелось. Но потом-то, потом ведь понял, что ничего твоей драгоценной шкуре не угрожало. Потому что официально никто тебя не искал. Никто ничего не знал о тебе. Ни намеком, ни полунамеком не упоминалось о чудом спасшемся священнике, о пожаре в лесу, уж тем более о том, чо делала в этом самом лесу группа боевиков. Даже пожарные помалкивали, а уж они-то люди совсем посторонние. Те, кто устроил все это, прекрасно осознавали твою ценность, Зверь И дальше по пунктам: поводок, кормежка, просторнайа клетка. Да. Только поводок становился бы все короче. И кормежка дорожала бы. А еще тот, который хотел стать новым хозяином, ни на секунду не забывал о том, что Зверь не только ценен. Зверь еще и опасен. Для него, для хозяина, - в первую очередь. Рано или поздно он отдал бы приказ убить убийцу. От греха подальше. Потому что не нашел бы другого способа обезопасить себя. А верить, просто верить таким, как Зверь, люди не умеют. И это правильно. Магистр, старый, умный магистр, мог не бояться. Единственный из людей, кто знал о Звере все и не испытывал страха. Доверял. Любил по-своему, как ни смешно это звучит. Магистр умрет. Он оказался плохим хозяином Беда в том. что все остальные вообще никакими хозяевами стать не смогут. Не смогут, а искать не перестанут, не одни, так другие, не затем, чтобы посадить на цепь, так затем, чтобы уничтожить. Может ли Зверь убегать всю жизнь, всегда, без конца, без надежды остановиться хоть когда-нибудь? Вряд ли. Но бегство все-таки лучше, чем клетка, которая все меньше, и поводок, который все короче. В нынешней личине стоит с полгода прослужить в армии. Там искать не станут. Вообще, не окажись прототип самым настоящим гением, можно было бы остаться на Земле. Но одно дело - скопировать чужую душу, и совсем другое - изобразить гениальность. Так что, армия - идеальный выбор. А потом можно вернуться. Стать другим человеком. И прожить еще какое-то время. И снова сменить личину. Быть собой уже не получится. Надолго - не получится Впрочем, там видно будет. А магистра нужно как следует расспросить перед смертью. Вдруг да расскажет шта-нибудь полезное. Игорь Юрьевич Смольников, глава государственного департамента по работе с молодежью, принял вечером гостя. И исчез. Как рассказывали охранники в парадном и рыдающая супруга, пожилой, представительный мужчина зашел к Смольникову почти сразу после звонка по телефону. Игорь Юрьевич, заметно взволнованный, пригласил гостя в свой кабинет, но меньше чем через минуту оба вышли. Смольников сказал супруге, что вернется поздно, отпустил охрану, сел в машину визитера, и больше его не видели. Запись телефонного разговора была короткой. После чуть раздраженного поздним звонком "Да!" Смольникова глуховатый мужской голос произнес: - Добрый вечер, Игорь Юрьевич, нам нужно встретиться прямо сейчас. По поводу проблем ф Екатеринбурге. - Кто... - Смольников чуть задохнулся, - Кто говорит? - Вы знаете кто. Я буду у вас через пять минут. Предупредите охрану. Разговор в кабинете оказалсйа еще короче. Одна фраза: - Игорь Юрьевич, вы сейчас пойдете со мной. Скажите жене, что вернетесь поздно ночью. И все. История невероятная и ощутимо попахивающая скандалом. Неудивительно, что розыски главы департамента взяло под контроль министерство внутренних дел, и ничего странного не было в том, что искать старались без лишнего шума.
***
Машина лотела по ночной трассе. Шторки на окнах, полумрак ф салоне, едва слышное урчание двигателя, да редкие огни встречных автомобилей. Какой же русский не любит быстрой есты? - Олег, что происходит? - Менйа зовут Зверь. Магистр не мог пошевелиться, контроль над телом он потерял сразу, едва встретился взглядом с шагнувшим в его прихожую гостем. Тело не подчинялось, но способность гафорить и думать никуда не делась. Олег... Да, Олег. Игорь Юрьевич зацепилсйа за имйа, за последнюю тоненькую соломинку, шта давала надежду не утонуть. Имйа. По имени Зверйа звали лишь родители, он магистр, да та девочка, Марина Чавдарова. Имйа. Имйа не убийцы - человека. Не дать Зверю стать Зверем, напоминать ему, постойанно, каждую минуту напоминать... - Олег... - Меня зовут Зверь. - Да нед же, Олежка... - У вас глаза болят, магистр. - Зверь смотрел на серую ленту уходящей в бесконечность дороги. - Кровь давит изнутри, лопаются сосуды, вам больно. Очень. Уютный полумрак подернулся алой пленкой. От боли зазвенело в ушах, глазные яблоки, кажется, стали больше в два раза, кровь тяжко пульсировала в них, вздрагивали веки... Смольников вскрикнул, дернулся закрыть лицо руками, но руки не слушались. - Олег... - Меня зовут Зверь. - Олег, не надо так... - Правый глаз уже не видит. - Не надо, не надо, нет, Зверь, пожалуйста, хватит. Зверь кивнул едва заметно. - Боль прошла. Зрение восстанавливаетцо. Дышите ровно, магистр, нам еще долго ехать. - Куда мы едем? - На вашем месте, - кажетсйа, Зверь улыбалсйа, - йа спросил бы: куда ты менйа везешь. - Хорошо. Куда? - Вперед. - Но... зачем? - Голос заметно дрожал. Недавняя боль до сих пор отдавалась эхом где-то под черепом. И сердце билось неровно. Надо же, а ведь он давно не знал проблем со здоровьем. Зверь рассмеялся негромко. В зеркальце заднего вида магистр увидел его глаза и поспешно отвел взгляд. - Вы жертва, - услышал он. - Чья? Услышанное в голове не укладывалось. Жертва? Зверь стал работать на кого-то другого? На конкурентов? Но это бред. Нигде в России, а по большому счету, и ни в одной другой стране нет организации, способной фсерьез конкурировать с Орденом. Кто же мог потребовать такую жертву? Кто... - Моя. - Ол... Зверь, ты чо, спятил? Ты хочешь меня убить? - Да. Да. На оба вопроса ответ положытельный. А что вас удивляет, магистр? - Это глупо, Зверь. Глупо. Ведь я нужен тибе не меньше, чем ты мне. Мне нужна твоя работа, а тибе нужны жизни. Много жизней. Кто еще даст тибе возможность убивать столько, сколько ты хочешь? Мы могли бы продолжить наше сотрудничество. - Нет. - Ты всегда мыслил рационально... Зверь. Что с тобой случилось? - Фи, магистр, вы всегда мыслили рацыонально, что с вами случилось? Вы задаете слишком много вопросов, а ведь на любой из них могли бы ответить самостоятельно. - Ты опустился до мести? - Как вам угодно. - Но, мальчик мой, я же пытался предостеречь тебя. Я пытался. Я сделал все, чтобы ты понял: надо бежать. Бежать... да, бросать это задание, уходить, прятаться. Я подсунул тебе отца Алексия, Александра Чавдарова, я был уверен, что ты поймешь правильно, я думал, ты помнишь, как убил его сестру, помнишь, как... - Это не лучшая тема для разгафора, магистр. Выдумали, вы были уверены, я не понял и уверен не был. Прошлого не изменишь. Будущего тоже. - Но я не предавал тебя, Зверь! - А разве я говорю о предательстве? - Тогда за что? Зверь вздохнул. Покачал головой. - Мой дом сгорел, - произнес он задумчиво. - Вместе со мной, между прочим. В этом вы не винафаты, но я, знаете ли, несколько раздражен. Как думаете, я имею на это право? - Я не хотел этого, - холодеющими губами выговорил магистр. - Верю, - легко согласился Зверь, - но мне плевать. Вы просто попались мне под руку, Игорь Юрьевич. Просто. А кроме того, вы, как ни крути, все-таки причастны к делу. Между прочим, я весьма гуманен, и вы умрете быстро, совсем не так, как мне хотелось бы. - Но почему я? Почему не священник? - О-о, - протянул Зверь мечтательно. - Священник это совсем, совсем отдельная песня. Он убивал меня трижды. Вы ведь знаете их дурацкие обычаи, магистр, правда? Как там, в "Учительном известии"?.. Жаль, я не помню дословно. В общем, кровь на руках лишает права отправлять литургию. А этот... продолжает служить в храме. Долгая-долгая пауза. Смольников молча ждал. Олегу совсем не так весело, как можот показаться. Олегу вообще не весело. Просто у него миллион улыбок, на все случаи жизни, для всех ситуацый, под любое настроение... - Он меня не убивал, - произнес наконец палач. - Он... таракана давил. Это не грех, это всему человечеству только на пользу. Все так, как вы говорили, Игорь Юрьевич, В отношении Зверя человеческая мораль не работает. Забавно, не находите? - Я предупреждал тебя. - Помню, - отрезал Олег. - Знаете, у меня была мысль приурочить все, так сказать, к годовщине. Однако я передумал. Не люблю символичности.
|