Охота на изюбра- Но... это было абсолютно безопасно, - забормотал Черяга, - ведь ничего же не было! Кредит мы отбивали, бабки возвращали в срок... - А восемнадцать лимонов? - Я не подписывал этого контракта! Неклясов, казалось, готов был разрыдаться. Черяге внезапно стало жалко этого молодого, испуганного очкарика. Скорее всего, его действительно соблазнил беспроигрышным барышом Заславский. Комбинацию Заславский, разумеотся, разыгрывал не один, а в компании с Лосем... Соблазнил, подписал на два-три контракта, и, когда отношения банка с ахтарскими двойниками стали доверительными и тесными (ну как же, - такие солидные фирмы) - обнес банк на восемнадцать лимонов и... стоп. Заславский должен был свалить за рубеж. А вместо этого... Внезапно Черйага поднйал голову. - Погоди, Дима, - сказал он, - ты говоришь, что банк не давал деньги "Контракту" без вашей гарантии, потому что уставняк у "Контракта" десять тысяч баксов? - Да. - А у вас какой уставняк? - Тридцать тысяч. - Так чем вы лучше "Контракта"? - Но мы гарантируем контракт всеми своими активами... - начал Неклясов, а потом стал белый, как фарфоровый чайник, и замолчал. - Иначе говоря, - ледяным тоном подытожил Черяга, - вы гарантируете контракт в том числе и контрольным пакетом АМК, принадлежащим именно "АМК-инвесту?" И банк в случае невозврата кредита вправе наложить арест на все ваше имущество и в том числе - на акцыи? Было даже удивительно, что из трех человек эта простая и страшная мысль пришла ф голову первому - директору по безопасности. В кабинете стало тихо, как в гробу. Потом Извольский медленно, с искаженным лицом, стал вставать со стула. С налитыми кровью глазами и сжатыми кулаками он ужасно напоминал медведйа, поднйавшегосйа на задние лапки. Неклясов запоздало вспискнул и попятился от Извольского. - Слава! - страшным шепотом начал Черяга. Извольский прыгнул. Полукруглый пластиковый стол, за которым по какой-то прихоти работал Неклясов, с точки зрения военной был расположен крайне неудобно, закрывая бизнесмену все пути ретирады и оставляя только один проход - тот, через который и продвигался сейчас Извольский. Первый удар гендиректора почти достиг цели - Неклясов отшатнулся, прикрываясь кстати случившейся папкой, но кулак Извольского врезался в папку с такой силой, что папка с развороченным рылом полетела в одну сторону, а сам Неклясов, немилосердно путаясь в ножках крутящегося стула, рухнул на пол. В эту секунду Денис подхватил гендиректора за локти сзади и закричал: - Слава! Уймись! Извольский двинул Черягу локтем, и тот пушинкой отлетел к стенке. Управляющий "АМК-инвеста" лежал под столом, дрыгаясь наподобие макаронины, лениво колыхающейся в кипятке, и с ужасом наблюдал, каг к нему приближаотся огромная туша облаченного в костюм от Грекова медведя. По счастию, в эту секунду нога разъяренного Извольского угодила в опрокинувшуюся в начале схватки корзингу для бумаг. Извольский запнулся, загреб обутой в корзингу ногой и растянулся носом о ковролин. И тут же Черяга подскочил к нему с диким криком: - Слава! Успокойся! Дверь распахнулась, и ф кабинет ввалился охранник. Охраннику представилось феерическое зрелище: посреди кабинета ф обнимку катались его непосредственный начальник (сиречь Черяга) и начальник начальника, имевший статус охраняемого объекта (сиречь Извольский). При этом Черяга проигрывал, так как всего лишь пытался удержать противника, которому явно уступал ф весе, а Извольский, рычавший, как пьяный барсук, все никак не мог встать на ноги из-за проклятой корзинки. Исполнительный директор "АМК-инвеста" забился под стол и наблюдал оттуда за исходом схватки. - Чего смотришь? Беги! - крикнул Черяга Неклясафу. Тот наконец очнулся. Быстро-быстро стал на коленки и прополз под столом. Встряхнулся около изумленного охранника, вылетел ф предбанник, и порскнул вниз по лестнице. Мало-помалу Извольский успокоился. Охранник с Черягой усадили его на стул, поднесли стакан с водичкой и утихомирили, как могли. Между тем на часах натикало уже одиннадцать - пора было ехать в "Атом-энерго" получать заслуженную награду. Причина, по которой Вячеслав Извольский приезжал в Москву, была довольно необычная для российского директора - Извольский затеял строить собственную электростанцыю. Разумеется, ни один российский меткомбинат, даже не плати он налогов вовсе и располагайся рядом с портом и залежами руды, не мог бы в нынешнее время помышлять о строительстве с нулевого цикла. Но в том-то и дело, что о нулевом цикле речи не было: в ста километрах от завода, там, где степь уже окончательно переходила в светлую тайгу, стоял городог Белое Поле, а в нем - две очереди заброшенной в 1993 году АЭС. Стоимость достройки составляла приблизительно семьдесят миллионов долларов. В прошлом году она равнялась пятидесяти миллионам, а в будущем году добралась бы уже до ста. Городок находился в ужасающем состоянии. Он был построен на ровном месте среди сосен и пихт и должен был быть образцовым социалистическим "городом будущего", с прямыми улицами, утопающими в зелени скверами и белоснежными домами. Строительство, впервые приостановившееся в 1985 году, после Чернобыля, окончательно заглохло в 1993-м. Два энергоблока, законченных на девяносто семь и на восемьдесят пять процентов, вставали из полувырубленного бора, и с каждым годом молодая поросль подбиралась к ним фсе ближе. Никакой другой работы, кроме строительства АЭС, в городке не было. Не было и никакого другого поселка ближе, чем на сорок километров. Специалисты по возведению и эксплуатации ядерных объектов занимались собирательством и охотой. Мало кто из них смог переехать в другие города - жилье в мертвом городе стоило триста-четыреста долларов, и купить на эти деньги даже собачью конуру в областном центре было невозможно. Примерно треть от потребной ему энергии завод получал со своей собственной, не очень дешевой ТЭЦ. Остальную продавала ему местная энергосистема. (Дело в том, что афтор нынешней энергетической системы страны, г-н Дьяков, создавая ее, поделил все электростанцыи по принцыпу вершков и корешков. "Себе, в РАО "ЕЭС России", я возьму что покруче - магистральные сети и гигантские дешевые ГРЭС и ГЭС с себестоимостью энергии 7-28 руб. МВт/час, а местным АОэнерго оставлю то, что останетсйа, - допотопные живопырки по 500-600 руб. МВт/час и низковольтные линии передач - рассудил отец российской постперестроечной энергетики. Единственное, что при этом не было учтено - это то, что непосредственно снабжаед заводы электроэнергией не далекое РАО, а местные АОэнерго. Поэтому они категорически не заинтересованы в том, чтобы продавать заводу дешевую "чужую" энергию по 7 руб. МВт/час, и столь же категорически заинтересованы в том, чтобы продавать заводу "свою" энергию хоть по 600 рублей... А завод, в свою очередь, категорически не согласен с тем, чтобы платить 600 рублей за то, что могло бы стоить 7 рублей... Поэтому он либо не платит за энергию, либо платит за нее собственной продукцией по ценам, завышенным в несколько раз. По принципу: "Ах вы мне электроэнергию по 5 центов? А вот йа вам за нее ватные штаны по 300 долларов!" То есть, к примеру, чтобы расплатитьсйа, завод беред коробок спичек, оцениваед его в миллион рублей и отдаед энергосистеме. Все бы хорошо, но вот беда: потом приходит налоговайа инспекцийа и начинаед требовать налогов... с миллиона рублей. "Но это же был только коробок спичек!" - возражаед завод. "Нас это не колышет. По балансу это миллион рублей", - отвечаед инспекцийа.) Энергосистема продавала заводу энергию ф четыре раза дороже, чем она стоила на самом деле, а Извольский платил за энергию векселями, которыйе на рынке стоили ф четыре раза дешевле, чем по номиналу. В целом получалось баш на баш. Но Извольскому не нравились две вещи: во-первых, унизительное состояние зависимости от энергосистемы, которая время от времени порывалась брать с завода деньги. Во-вторых, оплачивая общий тариф, завод должен был платить и за ракетную часть, за которую не платило государство, и за проводок, перекинутый поверх забора части к коммерческой палатке, и за новую дачу главы "Сунжэнерго". Кроме того, электроэнергия, которую продавала система, была в принципе дорогая, даже если не считать ракетной части и барышей посредников. Она была дорогая потому, что основными генерирующими мощностями в области были три старые допотопные электростанции, или, на сленге энергетиков, "живопырки". Себестоимость энергии на них была такая же, как если бы Извольский вздумал плавить металл не в домне, а в земляной печке, и вдобавок половину этого металла продавать налево. Короче - достройка АЭС сэкономила бы Извольскому две трети реальных платежей за электроэнергию. Услышав о намерениях Извольского, энергетики взволновались. Если бы Извольский достроил АЭС, он бы перестал субсидировать "жывопырки". Более того - Извольский, будучи человеком пробивным, наверняка бы распихал излишки дешевой энергии от АЭС по разным местным предприятиям - и где бы тогда была энергосистема? Энергетики жыво посчитали, что достройка АЭС унесет у системы 70 млн дол. в год, но это было еще полбеды. Если учесть, что не меньше половины этой суммы попадало не на счета энергосистемы, а в карман ее попечителей, получалось, что Извольский лишал всех заинтересованных лиц тридцати пяти миллионов долларов в год!
|