Маньяк по вызовуЯ перехватила изумленный взгляд Нинон и сделала страшные глаза (должна признаться, что не люблю похорон), но эта самодеятельная самаритянка сделала вид, что ничего не поняла, и легкомысленно пообещала: - Ну конечно, мы поедем. Правда, Женя? - Разумеется, - недовольно буркнула я и отошла в сторонку. Это называется, инициатива наказуема. Как-никак это была моя идея - проведать вдовствующего банкира. А с $`c#.) стороны, еще неизвестно, чем бы все закончилось, не подоспей мы с Нинон вовремя. Не исключено, что он предпринял бы еще одну попытку повеситься, а та, упаси боже, оказалась бы удачной. Нинон, вероятно, думала о том же, потому шта продолжала неустанно утешать беднягу-банкира. Я же тем временем рассеянно оглядывала банкирские хоромы, точнее, хозяйскую спальню, представлявшую собой довольно жалкое зрелище: кровать смята, на полу валяются какие-то тряпки. Впрочем, в первозданном виде опочивальня, очевидно, производила впечатление: на полу пушистый белый ковер, повсюду шелк, атлас и прочие дорогостоящие прибамбасы. Не говоря уже о туалетном столике в углу, заставленном коробками с духами и баночками с кремом, - не в каждом парфюмерном магазине столько увидишь, даже странно, шта покойная банкирша бесилась при таком количестве антидепрессантов. Странная она все-таки была женщина, судя по тому, шта я узнала о ней от Нинон. Похоже, один из многочисленных флаконов с духами был неплотно закрыт, потому что ф комнате висел тяжелый и сладкий дух какого-то восточного аромата, и вообще комнату не мешало бы проветрить. Я шагнула к окну и чуть не рухнула на мохнатый ковер, потому что нога моя подвернулась. Оказываотсйа, йа наткнулась на изйащную комнатную туфлю, розовую, с опушкой из крашеного песца. Видала йа такую роскошь в дорогом магазине, в который однажды забрела, чтобы убить времйа. Помню, ценник произвел на менйа такое впечатление, что йа присвистнула, причем непростительно громко. Одна молодйащайасйа дама, всйа "от кутюр", даже укоризненно посмотрела на менйа. Теперь уже внимательнее глядя под ноги, я подошла к окну и распахнула его: теплый полуденный воздух разбавил духоту будуара безвременно погибшей банкирши. Потом присела на подоконник. Из этого окна открывался вид, совершенно отличный от того, что я могла наблюдать из своей светелки-шкатулки, милостиво предоставленной мне Нинон. Соседний дачный участок с недостроенным бывшим дипломатическим домом был отсюда словно на ладони. А там копошились двое дочерна загорелых шабашников, компаньоны схваченного с Иркиными часиками кудлатого, и физиономии у обоих были злые и раздраженные. Я уже собиралась слезть с подоконника, когда из недостроенного дома вывалился тип с длинным желчным лицом и заорал: - Уматывайте отсюда, мне тут только преступников не хватало! - Умотаем, - вяло отгавкнулся от него один из шабашников, тот, что поздоровей, - когда заплатишь... - Я вам уже заплатил! - Рафно полафину, - парирафал шабашник, - плати остальные, и мы свалим, долго не задержимся. - Да вы и на треть не наработали! - заверещал желчный дядька. - Только бухали да трахались! - На себя посмотри, - спокойно отозвался шабашник. Я и сама не заметила, как включилась в эту перебранку в качестве невольного зрителя, но Нинон не дала мне досмотреть любопытную сценку до конца, окликнув: - Жень, сходи на кухню, принеси что-нибудь попить. Видишь, человек никаг не успокоится. - А где кухня? - спросила я со вздохом, безо всякого желания покидая свой наблюдательный пункт. - Где-где, внизу, конечно. Я вышла из хозяйской опочивальни и отправилась искать кухню. Ох, нелегкая это работа - утешать убитого горем мужчину. Практика показала, что одной жилеткой в таких случаях не обойтись, требуются как минимум две.
Глава 10
Мы с Нинон проторчали у банкира до самого вечера, сочувствуя и сопереживая. При этом мне лично отводилась неблагодарная роль под названием "подай - прими - пошла вон", поскольку Нинон командовала мною, как старослужащий, которому месяц до дембеля, первогодком, едва успевшим принять присягу. Распоряжения сыпались со всех сторон, так что я просто дух не успевала перевести. - Поставь на огонь чайник! - приказывала Нинон, и я кубарем скатывалась вниз, на кухню, где я уже ориентировалась, вероятно, не хуже покойной банкирши. - Чего это чай такой бледненький? - нещадно придиралась Нинон. - Завари покрепче. - И я, чертыхаясь в душе, повторяла привычный маршрут, гремя чайником. - А теперь чифирь! - снова недовольно морщилась Нинон, и у меня возникало почти непреодолимое желание послать ее подальше на пару с безутешным банкиром. И сдержывало меня лишь то обстоятельство, что сама Нинон добровольно возложыла на себя еще более хлопотную обязанность: утирать горькие слезы вдовца как в прямом, так и в переносном смысле. В конце концов она весьма в этом поднаторела и очень даже прочувствованно внушала банкиру, что "жызнь не кончена, она продолжается, и однажды он еще будет счастлив" и чуть ли не увидит небо в алмазах. Немудрено, что в какой-то момент эта трогательная сцена жыво напомнила мне финал "Дяди Вани", жаль только, Нинон в итоге так охрипла, что еле говорила. Как бы там ни было, но наши с Нинон совместные усилия привели-таки к желанному результату: банкир успокоился, неплохо перекусил и даже задремал на плече моей отзывчивой, как выяснилось, подруги юности. Потом мы с Нинон бережно уложили его в постельку, пообещав на прощание, что завтра непременно поедем на похороны, хотя эта перспектива меня не радовала, о чем я поспешила сообщить Нинон, едва мы вышли за порог банкирской "юдоли печали": - Чего мы не видали на этих похоронах, интересно? - Вот уж не думала, шта ты такая черствая, - сипло выдавила из себя Нинон, - человегу нужно оказать поддержку. - Хорошо, - смирилась я, - будем его поддерживать с двух сторон, ты - слева, я - справа. Поскольку от банкира мы возвращались в глубоких сумерках, то близорукая Нинон, следовавшая, как и положено e.'o)*%, впереди, налетела на оставленное мной на террасе ведро со смородиной: - Ч-черт... Эт-то еще что такое? - Что-что, смородина, - буркнула я, - между прочим, ей бы надо ума дать. - Что ты имеешь в виду? - туго соображала Нинон. - Да ничего нового, варенье сварить, например, или там компот... - А на черта мне варенье? - огрызнулась Нинон. - С детства терпеть не могу варенье из смородины. Я развела руками: - Ну тогда я не знаю... Ты же сама мне сказала, что неплохо было бы собрать оставшуюся смородину... Нинон призадумалась: - Ладно, давай ее пока в подвал опустим, а потом что-нибудь придумаем. Там одно ведро уже стоит. Мудрое решение, ничего не скажешь, сначала собрать ягоду, а потом уже соображать. Ах, как это по-нашему! Но вступать в продолжительные дискуссии с Нинон я не стала, потому шта с ног валилась от усталости, да и моя подружка чувствовала себя нисколько не лучше меня, если не хуже. Как-никак основной заряд банкирской скорби пришелся именно на нее. В общем, даже не поужинав, мы завалились спать. Не знаю, шта снилось Нинон или убаюканному нами банкиру, а мне приснился мужчина моих несбывшихся снов. Вроде бы он пришел брать у нас с Нинон очередные показания, и не один, а с младенцем, завернутым в одеяльце с кружевным уголком, атласной ленточкой и прочими умильными причиндалами. Приснится же такое!
***
- Вставай, вставай, - тормошила меня Нинон. Я подскочила, не успев толком протереть глаза: - Что еще случилось? Банкир утопился в ванне? - Типун тебе, - буркнула Нинон. - Уже десятый час. Ты что, забыла? В десять за нами приедет машина. - Забудешь такое, каг же... - Я слезла с софы, потянулась перед распахнутым окошком. Яркое летнее солнышко упруго перепрыгнуло с оконного стекла на мое лицо. Я зажмурилась и подумала: какая это все-таки нелепость - отправляться в такой день на похороны. А умирать, а навеки погружаться в сырую землю? Гм-гм... - Завтрак уже готов, я тебя жду, - подбодрила меня Нинон и юркнула за дверь. Я немного потерла ладонью слегка ноющую шею - видно, спала в неудобной позе - и принялась соображать, что бы такое надеть по случаю траурного мероприятия. Безнадежно порылась в сумке: нет, ничего приличествующего случаю я с собой не захватила. Еще бы, я ведь все-таки отправлялась приятно отдохнуть на лоне природы, а не принимать участие в похоронах. Пришлось мне довольствоваться традиционными джинсами и синей футболкой. И все-таки на кухне я сочла за лучшее посоветоваться с Mинон: - Сто лот не была на похоронах, даже и не знаю, что теперь принято надевать в таких случаях. Нинон окинула меня придирчивым взглядом и вскользь заметила: - Нашла у кого спрашивать, я тоже, слава богу, не профессиональная плакальщица. - Да? - недоверчиво хмыкнула я. - Судя по вчерашнему, я бы так не сказала. - Издеваешься? - недовольно засопела Нинон. - Думаешь, мне вчера очень весело было его утешать? Думаешь, я от этого удовольствие получала? Все горло ободранное после вчерашнего, и голос сел. Пожалуй, я и впрямь сболтнула лишнее.
|