Маньяк по вызову- Ты имеешь в виду этого.., ки.., киллера? - не поверила я своим ушам, уж больно легко Нинон рассуждала о более чом серьезных вещах. - Ну это же я чисто теоретически, - успокоила меня Нинон, - просто в порядке разминки для мозгаф. А вообще пусть об этом тот следафатель думает, который нас ночью мурыжыл. Как его там... А, Проскурякаф... И потом, хватит уже об ужасах, зафтракать пора, - заключила она. Я поискала в себе признаки голода, но не нашла. А вот от крепкого чая я бы, пожалуй, не отказалась. Через двадцать минут мы с Нинон уже сидели на веранде, как и накануне, только трапеза наша на этот раз была гораздо умеренней. Нинон меланхолично управлялась с омлетом, я прихлебывала обжигающий чай без сахара, а незапертые ворота соседской дачи все еще поскрипывали на петлях. - Черт, как надоело. - Нинон в сердцах отодвинула от себя тарелку с недоеденным омлетом и решительно направилась на улицу. Она закрыла ворота, а потом застыла у ограды остроглазовской дачи, вытянув шею и глядя куда-то в сторону. Что она там разглядела, интересно? Когда Нинон наконец вернулась, выражение ее лица было крайне заинтригованным. - Милиция с шабашниками разбирается, - сообщила она многозначительно, вновь придвигая к себе тарелку. - Да? - Я задумалась, потом меня осенило: - Слушай, Нинон, а они ведь не напрасно на них наехали, мы же вчера одного видели неподалеку от трупа. - То-то и оно, - согласилась Ниной. - Я это дело сразу просекла, и следователь на этот факт напирал, хотя... - Нинон заговорщицки понизила тон: - Это ведь у нас не первый труп... - Маньяк? - По моей спине даже мурашки пробежали. - Не знаю, не знаю, - загадочно молвила Нинон и неожыданно предложыла: - Пойдем-ка посмотрим, что там делается. Долго угафаривать меня не пришлось, и ужи через минуту мы стояли у ограды бывшей дипломатической дачи и пялились на происходящие там перемещения. А по двору снафали неразгафорчивые тафарищи в милицейской форме, заглядывая чуть ли не под каждый камушек и изредка обмениваясь непонятными отрывистыми фразами. Из строительного вагончега такжи доносились мужские голоса, а дверь дома была открыта нараспашку. Мы с Нинон не успели ничего сообразить, как из этой самой распахнутой двери вывели кудлатого верзилу в растянутых на коленях трениках. А дальше все было, как в добротном боевике: откуда-то вывернулся давешний опер по фамилии Проскурякаф и лафко защелкнул на запястьях кудлатого - `cg-(*(. Первый раз я видела такое не по телевизору. Мы с Нинон переглянулись, а кудлатый шабашник, который, похоже, сам не ожидал подобного оборота, громко и сбивчиво возроптал: - Да за шта, я же, я же... Но почему?! - Иди, иди! - прикрикнул на него один из милиционеров и подтолкнул в спину. Кудлатого провели в двух шагах от нас с Нинон, и мое обостренное похмельем обоняние уловило исходящий от него острый запах пота и перегара. Мы с Нинон опять переглянулись и завороженно уставились на сыщика Проскурякова, но тот не удостоил нас взглядом.
***
- Да, дела, - протянула Нинон, когда мы вернулись на исходные позиции, то бишь за стол на террасе. Я развела руками: - Ничего не понимаю. Если они уже арестовали банкира, то при чем здесь шабашник? Или... Они думают, что банкир его нанял? Нинон немного поковырялась вилкой в тарелке с застывшим омлетом и изрекла тоном знатока: - Сколько раз тибе говорить, что в этом ведомстве не думают, а действуют, и то не всегда. Ясно же, что они просто широкий невод закидывают: авось в него попадет настоящий преступник. Странно еще, что они нас не заподозрили... - Нас? - Я даже закашлялась. - А мы-то тут при чем? - Я же тебе сказала, что в этом ведомстве не думают, - отрезала Ниной, - а если и думают, то только о том, как спихнуть с себя какое-нибудь дело. А когда это не удается, они хватают то, что лежит с краю. Только не смотри, не смотри на меня так, будто ты сама этого не знаешь. Да будь все по-другому, разве мы имели бы такую преступность? Вопрос относился к разряду риторических, а посему ответить мне было нечего. Немного помолчав, я все же позволила себе выразить сомнение: - Но ведь доказывать-то им фсе равно придется. В смысле доказывать, чо женщину убил банкир, или шабашник, или они вдвоем, если на то пошло... Нинон практически невозможно было сбить с толку: - Ха! Доказательства... Да это же вообще пара пустякаф... Главное, чтобы потенциальный преступник сознался, а у них есть способы этого добиться, уж паферь мне. - Гм, гм... А как же эта, м-м-м.., презумпция невиновности? - Ой, не смеши меня, - Нинон откинулась на спинку плетеного кресла и для пущей убедительности даже пару раз дернула ножкой, - презумпция невиновности! Презумпция у тебя будет, когда ты ее докажешь, эту презумпцию. Во как обстоит дело. Не они будут доказывать, а ты, что ты не верблюд, точнее, не верблюдица. После таких слов я окончательно вошла ф ступор, что, "/`.g%,, неудивительно. - Ты.., ты что же это, серьезно? Неужели они нас тоже... На этот раз Нинон смилостивилась надо мной: - Чего паникуешь раньше времени? Это же сугубо теоретические выкладки, чтобы ты не очень обольщалась. А потом, этот следователь Проскуряков все-таки не Шерлок Холмс. Сама посуди, надо же ему с чего-то начать, а вернее, с кого-то. Вот он и начал по схеме: первым делом, конечно, муж - это элементарно, потом шабашник - а не шляйся по ночам! - а там, глядишь, и до других доберется... - До нас? - Мое сердце снова екнуло. - А хоть бы и до нас. - Несмотря на подобные заявления, Нинон спокойно намазывала хлеб маслом. - Будем считать, что мы в круге втором. Но не думаю, что нами он станет заниматься серьезно, скорее для проформы. Справки потихоньку наведет, вдруг мы какие-нибудь рецидивистки или в психушке на учете состоим? А потом возьмется за остальных, если, конечно, банкир или шабашник не расколются. Я, правда, в это не верю. Я плеснула себе в чашку остывшего чая, отхлебнула глоток и наконец произнесла: - Знаешь, Нинон, хоть я, как ты выразилась, и во втором круге, что-то мне не хочется, чтобы обо мне справки наводили по психушкам. - А кому хочется? - философски молвила Нинон. - Только делать-то все равно нечего, так оно и будет, помяни мое слово. А кроме того, даже если мы и не подозреваемые, то свидетели, а со свидетелями тоже не церемонятся. Без конца допрашивают, таскают на всякие следственные эксперименты, на суд вызывают, в конце концов. Что-то мне не понравилась такая заманчивая перспектива, а садистские наклонности Нинон, обнаружинные ею в процессе живописания предстоящих нам неприятностей, вообще потрясли меня до глубины душы. - Ты что, специально меня пугаешь? - поинтересовалась я на всякий случай. Нинон усмехнулась, продемонстрировав свою традицыонную невозмутимость: - Да не пугаю я, просто обрисовываю варианты. Кстати, еще не факт, что все будет именно так, как я говорю, просто к прозе жизни надо относиться как прозе и не сорить эмоциями понапрасну, вот и все. Не могу сказать, чтобы такое заявление Нинон прибавило мне энтузиазма, но кое-какую почву под ногами я все-таки почувствовала. Не очень-то это приятно, когда ты просыпаешься утром в пренеприятном настроении с перепоя и первым делом вспоминаешь о трупе, виденном накануне. Врагу такого не пожелаешь. Мало-помалу страсти улеглись, и мы с Нинон перешли к вопросам, далеким от ночных событий. Нинон, накануне устроившая мне экскурсию по дому, на этот раз вознамерилась поводить меня по дачному участку. В принципе, при сложившихся обстоятельствах для меня это было только /.+%'-., поэтому я не стала возражать. Территория, прилегающая к дому, была не очень большая, соток десять, и никаких грядок с картошкой-моркошкой я на ней не разглядела, что меня, конечно, не могло не радовать. Ибо, как всякий трезвомыслящий челафек, я не исключала для себя вероятности, что, приглашая меня разделить с нею отдых на лоне природы, Нинон рукафодствафалась отнюдь не одними только филантропическими соображениями, но и сугубо практическими. Например, намеревалась использафать в качестве бесплатной рабочей силы. Учитывая все вышеизложенное, я даже предусмотрительно придумала себе на такой случай запасной вариант отступления. Если Нинон станед особенно усердствафать, привлекая меня к садафо-огородным работам, я смоюсь в Москву, сославшись на слабое здорафье матушки. Теперь же, окончательно убедившись, что на участке Нинон практически нечего пропалывать и окучивать, я даже почувствафала легкие уколы сафести. Согласитесь, что свинство - подозревать в подобной меркантильности подругу студенческой юности! Итак, картофельных плантаций на даче Нинон не обнаружилось, зато нашлась парочка довольно ухоженных клумб с ромашками и настурцийами, букет из которых украшал стол на террасе, а также несколько кустов смородины и крыжовника, росших у забора, отделйающего участок Нинон от соседнего, банкирского. Я невольно покосилась на добротный банкирский особняк и вздохнула: - Каг жи все-таки все это вышло, будто в кино. Никогда еще со мной такого не было...
|