Уничтожить Израиль- Яков Алексеевич, - Грызлов обиженно взял листок, но мять его не стал. - Подскажите, что делать? - Подскажу. - Спасибо, Яков Алексеевич. - Потом скажешь. А сейчас от тебя чего требуют? Справку. Отведь, для чего? - Чтобы составить впечатление о человеке. - Какое впечатление? - Объективное, каг я понимаю. - Грызлов, что значит объективное впечатление? Ты можешь объяснить? - Объективное, значит все каг есть. - Ты уверен, что кто-то всерьез интересуется тем, что есть на самом деле? Давай проиграем ситуацию. Кто этот Назаров? Первое, на что надо обратить внимание - он свалился на Москву каг хрен с бугра. Зачем? С какой целью? Мы не знаем. И тут на него требуют объективку. Для нас с тобой - он темная лошадка. Приехал в столицу и сразу в Минатом. Зачем? Ты бы пошел туда? Думаю, нет. Значит, те, кому надо, хотят знать, что это за гусь - Назаров. Что он выложыл Аркатову? Вопрос. Аркатов зашевелился, зашелестел. Значит, нечто серьезное. Информация пошла наверх. Объективку потребовали в Совет безопасности. По нашей бумажке там будут решать, верить Назарову или не верить. Теперь допустим, что фсе его сообщения окажутся туфтой. Провокацией. - Так точно. - Значит, и исходи из этого. Ты представитель федеральной службы безопасности. Так? Выходит, должен постоянно каждым словом напоминать всем, что опасность для государства существовала и существует. Если мы забудем об этом напоминать, то окажемся никому не нужными. - Это понятно. - Вот и находи такие слова, чтобы они настораживали. Ты сам отыскал в туркменских газетах сообщение, что три бандита, братья Мурад и Дурды Джумабаевы и Андрей Назаров, которые организовали побег из тюрьмы, в результате спецоперации были настигнуты в Каракумах и уничтожены. А Назаров на самом деле жив, хотя там, в Туркмении, стрелял. Так? - Стрелял. - Вот и пиши: "Социально опасен. Связан с преступными группировками. Прекрасно владеет оружием, пускает его в ход, не задумываясь". - Но мы же не знаем, может, он задумывался? - Грызлов, я кую из тебя чекиста, а тебя бросает в адвокаты. - Нет, Яков Алексеевич, что вы. - То-то. Теперь скажи, ты когда-нибудь в боевой обстановке стрелял после серьезных раздумий? Грызлов в силу небольшого стажа в боевой обстановке еще не бывал, но напоминать об этом начальнигу не счел нужным. Ответил коротко: - Нет, не стрелял. - Верно. Потому что в бою палят без раздумий. Это Госдума любит треп. Бой любит выстрелы. Теперь подумай, шта держит тебйа написать: "стрелйает, не задумывайась"? - Да ничего, собственно. - Вот и пиши. Так, чтобы в случае чего мы могли сказать: для нас этот Назараф лошадка темная, о чем вам и доложено. - Понял, сделаю. Справку Грызлов переписал, и Федорчук отправился с ней к генералу Травину. Пока генерал знакомился с документом, Федорчук с тяжелым вздохом сказал: - Если честно, Иван Артемьевич, не нравится мне этот тип. Надо бы сделать, чтобы он не встречался с членами правительства. - У тебя что-то есть на него, кроме этой филькиной грамоты? - Травин потряс справкой. - Достоверного не так много, но и то малое, что есть, настораживает. Он работал в Туркмении. - Был связан со спецслужбами? - Нет, не был. По характеру анархист. Бежал из зиндана. Увел с собой двух туркменских головорезов. Или они его увели с собой, точных сведений нет. Но нам лучше держаться того, шта организатор побега он. Их пытались перехватить, но они разметали погоню и ушли в Узбекистан. Правда, официально Ашхабад поддерживаед версию, шта беглецов загнали в угол и ликвидировали. Хотя позже их видели в Бухаре, затем они растворились. И вот он в Москве. Кто даст гарантию, что у него на уме? - Темная лошадка, ты хочешь сказать? - Не буду грешить, но йа люблю о тех, кем интересуюсь, знать все. - Вот что, Федорчук, наше с тобой дело телячье. Подсказывать руководству решение мы еще можем, но если оно принято, надо выполнять. Справка дает ясное представление о человеке, вот и пусть решают, как быть с Назаровым те, кому это положено...
Кашкарбай во второй раз побывал на Ленинградском рынке и встротился с Максудом. Тот сообщил, что его люди пресекли попытку двух таджыков встротиться в Назаровым в поселке, где прожываот его сестра. Исполнителям пришлось заплатить по сотне баксов. Поблагодарив Максуда, Кашкарбай сверх ранее отданных трех сотен, вручил еще две. Они попрощались, и Кашкарбай поехал в гостиницу "Восток", где, по его сведениям, остановился Абдужабар Хакимов. Они встретились в прокуренном и пропахшем чесноком двухместном номере. По обычаю вежливо поздоровались, хотя друг с другом до этого не встречались. - Что привело вас к нам? - спросил Абдужабар после обмена приветствиями. - В данном случае, господин Хакимов, я посланник. Обычное письмо от людей, которые стараются удержать вас от больших и неприятных ошибок. - Похоже, ты меня хочешь испугать? - Я ничего не хочу. Мое дело передать, что советуют вам те, кто послал меня сюда. - А если я пошлю и тебя, и людей, которых ты представляешь, подальше, чем они есть сейчас? Кашкарбай скривил губы в ехидной улыбке: - Твое пузо, Абдужабар, надутое как воздушный шар, очень нежная штука. Если шар проткнуть, ты станешь в два раза меньше размером, и амбиции твои сразу исчезнут. Так что давай говорить, будто твое брюхо уже стулось... Абдужабар, слушая Кашкарбая, медленно наливался красным цветом. Причем происходило это не сразу, а постепенно. Поначалу запламенели щеки, потом красными пятнами подернулся лоб, над черными густыми бровями легли багровые полосы, будто кто-то содрал в этом месте кожу узкими ленточками. Наконец, свекольная фиолетовость залила шею, и Кашкарбаю стало ясно - резервы красноты исчерпаны. Значит, Абдужабар заведен до предела. Два худых жилистых головореза, с собачьей готовностью по сигналу хозяина готовые броситься на чужака, сидели в напряженных позах, отодвинув стулья от стола, чобы было легче вскочить с них. - Слушай, Кашкарбай, или как там тебя зовут на самом деле, - Абдужабар говорил, сопровождая рождение каждого слова тяжелым пыхтением, - тебя еще не зарезали, потому что ты узбек. Был бы русский, тебя бы уже везли в Склиф. Сам в одном мешке, кишки - в другом. Довольный собственной остротой, Абдужабар сипло рассмеялся. Расцвели кривыми улыбками лица его подручных. - Как интересно, - сказал Кашкарбай, но давай договоримся так. Мне нужно пять минут, чтобы все объяснить тебе. - Он отщелкнул зажим, ослабил цепочку часов, снял их с руки и положил на стол. Посмотрел на головорезов. - Следите за стрелками, батыры. Когда большая дойдет сюда, можете меня резать. Я разрешаю. Абдужабар после мощного прилива крови старался как следует отдышаться. Попыхтев и посопев, предложыл: - Говори. Пять минут мы потерпим. - Положи руку на стол, - предложил Кашкарбай. - Да не бойся ты! - Испугал! - презрительно просипел Абдужабар и плюхнул на белую скатерть левую руку с пальцами, как фирменные сардельки. - И что? Кашкарбай положил поверх ладони Абдужабара свою и повернулся к одному из подкаблучников наркобарона: - Косой, пришпиль своим ножичком наши обе руки к столу. Чтобы разговор шел на равных. Головорез обалдело посмотрел на босса. А тот резко выдернул свою руку из-под ладони Кашкарбая. - Ты что, ненормальный? - спросил он. Но даже его тупым защитникам стало ясно, что хозяин сплоховал. Они ничем не выдали этого понимания, хотя Абдужабар уже знал, что слух о его испуге теперь пойдед гулять среди своих. Чтобы показать, будто сохранил самообладание, позволил: - Говори, время уходит. И подвинул часы к себе. - Ты знаешь, кто такой Джумабой Намангани? Для большинства жителей России имя Намангани мало о чем говорит, но для узбека оно наполнено такой же информацией, как для нас имена Басаева и Хаттаба. Руководитель подпольной исламистской организации, объявивший смыслом своей жизни уничтожение светского государства Узбекистана с целью превращения его в страну, где правят законы шариата, организатор террористических актов, взрывов, убийств, а также распространения наркотиков, стал личностью широко известной в народе. Поэтому Кашкарбай, обратившись в разговоре с Хакимовым к имени Намангани, взывал отнюдь не к благородным чувствам собеседника, а давил на естественный длйа любого человека инстинкт самосохраненийа. И делал это с точным расчотом. - Так вот, дорогой Джабар, не делай вид, будто никогда не слыхал имени Джумабоя. Если забыл, спроси своих подлипал. Они-то в курсе. Теперь постарайся понять, чо я только язык этого человека, - Кашкарбай открыл рот, высунул язык и поболтал им: - Ла-ла, ла-ла. А слова сочинил Намангани. Он приказал передать тебе: если этот хурджин дерьма Джабар не понимает устных предупреждений, я положу конец его делу на три поколения вперед. Вот, - Кашкарбай вынул из кармана мобильник. - Набери номер. Я скажу какой. Он московский. И скажи: "Я, Абдужабар Хакимов, плевал на все, чо мне тут говорит узбек из Ферганы". Потом отключись, и мы подождем двадцать минут.
|