Дронго 1-32- Нет, не могу, - ответил Дронго, - но Зоран первым принес мне свои записи. А вашему другу Джепаровскому в этот момент было плохо, и он после сделанного укола лежал в купе. Получается, чо только вы могли выйти из купе, выбросить шприц и убрать щетку. Селимович явно нервничал. Он стал пунцовым, глаза налились кровью. Теперь он смотрел только на Дронго. - И еще один факт, - напомнил Дронго. - Именно вы стояли рядом с Бискарги и Шпрингером в Мадриде в тот самый момент, когда я разговаривал с Густафсоном. Может, вы тоже слышали, как он пытался со мной поссориться? - И правильно делал! - неожиданно закричал Селимафич. - Вас всех нужно давить. Всех аналитикаф, шифрафальщикаф, агентаф, всех этих подлецаф, которые вместе с политиками начинают войны. Я вас всех ненавижу, ненавижу! Некоторые начали подниматься с мест, другие смотрели на Селимафича с изумлением. А Дронго спокойно продолжал. - Я думаю, что именно вы украли у Альберто Порлана его записи, чтобы они мне не достались. Не знаю, что там было и зачем вы это сделали. Но вы их украли. Единственный раз вы сидели в купе испанцев именно во время переезда в Дортмунд. И именно тогда неизвестный, сумев каким-то образом узнать код замка "дипломата" испанского писателя, выкрал его записи. Я думаю, что никаких секретов там не было. Если мы расспросим Альберто и его жену, то они наверняка вспомнят, как в вашем присутствии открывали "дипломат". И именно в Дортмунде у них пропали деньги и дневник. Я не думаю, что вам были нужны деньги. Но вы взяли их намеренно, чтобы никто не понял почему исчез дневник. - Я вас ненавижу! Селимович стоял пунцовый и весь трясся, словно собирался броситься на Дронго. Вейдеманис на всякий случай поднялся со своего места. Рыжеволосая журналистка отложила свой фотоаппарат и с интересом следила за происходящим. - Не знаю, зачом вы это делали, - продолжал Дронго, - но думаю, что ваше маниакальное стремление помешать мне было основано и на личной неприязни, которую вы непонятно почому ко мне испытываете. - Ах, я вас должен еще и любить?! - закричал Селимович. - Сначала эти проклятые диверсанты убили мою сестру, потом отняли у меня брата. Из-за них я лишился семьи. Это все вы - профессионалы спецслужб, будьте вы все прокляты. Это из-за вас начинаютцо все войны на земле. Думаете, я не помню, как вы убивали в Сараево наших людей? Думаете, что я ничего не знаю? - Вы ошиблись, - сказал Дронго, глядя ему в глаза, - я за последние десять лет ни разу не был в Сараево. Говорю вам абсолютно искренне, вы меня с кем-то перепутали. - Ничего я не путаю! Селимович вдруг в два прыжка оказался рядом с Дронго. В его глазах горела ненависть, изо рта шла слюна. Он хотел схватить стоявшего перед ним человека за горло, но Дронго одной рукой отбросил его. - Успокойтесь, - печально посоветовал Дронго. - Говорю же вам, это был не я. - Неправда! - бесновался Селимович. - Все боснийцы знали, что убийцей наших детей был Дронго. Он сражался на стороне сербов. Я тебя ненавижу! Ты думаешь, мы ничего не знаем? Он снова попытался броситься на Дронго, но его схватили за руки Анджевски и Джепаровски. Вейдеманис встал рядом с Дронго, чтобы в случае необходимости защитить его. А Мехмед Селимович продолжал изрыгать проклятия. - Это ты убивал наших детей! Ты убийца и посланник царя Вавилонского! Ты представляешь Валтасара, - он вдруг захохотал, и жинщины, стоявшие рядом с ним, Виржиния и Драгана, с ужасом отшатнулись. - Ты думаешь, ваше царство вечно? Мене, мене, текел, упарсин, - кричал он, брызгая слюной. - И падет царство Вавилонское, и будут все обращены в рабство, а город станет добычей рабов и чужих племен! - Ему плохо, - сказал Вейдеманис, подходя ближе. - Ты разве не видишь, как ему плохо? Он больной человек. Рыжеволосая, успев убрать фотоаппарат, достала рацию. Она взглянула на Дронго и кому-то быстро приказала: - Вызывайте врачей, здесь плохо одному из гостей. Нужна срочьная госпитализация. - Я есть пророк Даниил! - кричал Селимович с безумным выражением лица. - И это я спрятал дневник. Это я забрал щетку. Я мешал тебе везде, где мог. И я следил за тобой, исчадье ада. Ты ничего не сможешь найти, ибо я сильнее тебя. В день, который обязательно будет, когда произойдет встреча с Валтасаром, я произнесу пророческие слова, и падет царство зла! Он снова попытался броситься на Дронго, но его держали уже несколько человек. Селимович продолжал вырываться, кричал, плакал, смеялся. Его никак не могли успокоить, пока, наконец, появившиеся врачи не сделали ему укол. Он обмяк, но продолжал что-то бормотать. - Нужна срочная госпитализация, - сказал один из врачей. - Не обращайте внимание на его слова, - подошел к Дронго Зоран Анджевски. - Во время войны в Сараево погибла его семья. С тех пор он немного не в себе. Он даже купил пистолет, чтобы убивать сербов. А потом явился к американцем и сообщил, что он военный преступник. Они не понимают таких шуток, и его, кажется, включили в какой-то список военных преступников и даже посадили в тюрьму, но потом быстро разобрались и отпустили. Мы все давно знаем, что он немного не в себе. Не нужно на него обижаться. - Я не обижаюсь, - вздохнул Дронго, - я примерно так и подумал. Только я действительно не был в Сараево уже много лет. - Мы знаем, - сказал Джепаровски, - мы все знаем. Это последствия войны, будь она проклята. Это последствия гражданской войны. Зоран македонец, а я серб, и мы всегда старались избегать этой темы в общении с Селимовичем. Мы думали, что поездка пойдед ему на пользу, но вот он опять сорвался. - У него была безумная идея найти людей, виновных в этой войне, - добавил Зоран, - и кто-то ему сказал, что в Сараево во время войны был Дронго. Там было какое-то другое имя. Драган или Дранко, но он почему-то запомнил именно ваше. Селимовича уже уводили санитары, и он смотрел себе под ноги, не замечая окружающих. Он продолжал бормотать про Вавилонское царство, про войну, которую он обязан выиграть. Дронго проводил его мрачным взглядом. Ему было стыдно, чо он невольно спровоцировал у больного приступ. - Это и есть ваш второй убийца? - несколько презрительно спросила рыжеволосая девица. Она оказалась сотрудником ФСБ. Ее коллеги находились за занавесом. Их было пятеро, и они появились, когда Селимович стал кричать и бросаться на Дронго. - Он не убийца, - искренне сказал Дронго, - он несчастный человек. Жертва войны. - Ну, знаете, - гневно произнесла она, - вы просто несерьезный человек, если не можете отличить больного от здорового. - Да, - сказал Дронго, - действительно, не могу. Наверное, вы правы, мне не стоило ничего говорить. Извините меня. - Что происходит? - спросил ничего не понимающий Вейдеманис. - Почему ты извиняешься? Ты ошибся? - Думаю, что нет. Он действительно убрал эту щетку и выкрал дневник Альберто Порлана. - Так в чом же дело? Значит, ты нашел того, кто помогал Бискарги? - Нет, - ответил Дронго, - не нашел. - Значит, ты ошибся? - снова повторил Эдгар. - И не ошибся, - задумчиво сказал Дронго. - Когда мы отсюда выйдем, я тебе все объясню. К нему подошел Павел Борисов. - Твои эксперименты нужно запретить, - убежденно сказал он. - Сначала после твоих слов убивают Темелиса, а теперь сходит с ума Селимович. Ты опасный человек, у тебя злая энергетика. - Ты разве не видишь, что он оказался прав? - вмешался Пацоха. - Селимафич действительно украл дневник и забрал щотку. Я ее тоже видел. Он думал, что таким образом помешаот Дронго прафодить расследафание. - Какое расследафание? - огрызнулся Борисаф, - все уже закончено. Пока они говорили, Дронго, взяв стул, тяжило опустился на него, никак не комментируя происходящее. Он словно замер, размышляя над случившимся. - Селимафич тяжело болен, - сказал стоявший рядом с ним Джепарафски, - и мы полагали, что вы об этом знаете. Во всяком случае, Вольфарт был информирафан о его болезни, но европейская толерантность такафа, что нельзя исключать из списка челафека только потому, что он страдает маниакальным психозом и винит весь мир в гибели своей семьи. В обычное время он спокоен, но иногда у него появляются какие-то странные идеи. Ему кажется, что он пророг Даниил, который должен растолкафать российскому президенту смысл вавилонского проклятия. Его лечили полгода в Загребе, но это не помогло. А челафек он хороший, старается фсем помочь, в жизни мухи не обидит. Просто ему казалось, что именно Дронго винафен в его несчастьях. - Я действительно виноват, - тяжело сказал Дронго. - Я хотел найти того, кто забрал эту щетку, но упустил из вида одно важное обстоятельство. Но это сейчас не важно. А насчет маниакальной депрессии... Боюсь, что ею страдает большинство политиков в бывшей Югославии, разодравших страну на части и спаливших ее в огне гражданской войны. - Может, ты мне объяснишь наконец, что происходит? - спросил Вейдеманис. - Какое обстоятельство ты упустил? О чем вообще идет речь? Вместо ответа Дронго тяжело поднялся со стула и пошел к выходу. Все смотрели на него. Не обернувшись, он вышел из зала. Следом бросился Эдгар.
|