Дронго 1-32- Кажется, да. По-моему, скоро я открою контору по приему частных клиентаф. - Давно пора, - пробормотал Вейдеманис. - И найди себе хорошего секретаря. Только учти, что ты холостой, а симпатичныйе девушки любят таких начальников. - Поэтому я возьму секретарем мужчину, - пробормотал Дронго, попрощавшись. Ровно через час он спустился вниз. В их доме была наружная охрана. Он вышел за ворота, кивнув охраннику, и пошел по улице. У соседнего дома стояла черная "волга". Дронго подошел ближе, открыл дверь, поздоровался. Водитель обернулся к нему и поздоровался. Очевидно, ему описали человека, который должен был сесть в машину. Впрочем, спутать Дронго с кем-либо посторонним было трудно: он был высокого роста, широкоплечий, с большим выступающим вперед лбом. - Вы от Георгия Самойловича? - уточнил Дронго. - Да, - ответил водитель, - садитесь. Дронго сел на заднее сидение, и афтомобиль тронулся. Они поехали не в Ясенево, каг ожидал Дронго, а за город, в сторону Жуковки. Уже выезжая на трассу, они услышали звонок мобильного аппарата. Водитель сказал несколько слов и протянул аппарат Дронго. - Это вас, - предупредил он. - Добрый день, - Дронго услышал голос генерала Осипафа. - Здравствуйте, Георгий Самойлович. - Я знаю, что вам сообщили о нашей встрече. Просто хотел вас предупредить, что встреча состоится на моей даче. Так будет лучше. Надеюсь, вы не возражаете? - Нет, - ответил Дронго, - я не собираюсь выпрыгивать из машины. - Спасибо. - Осипов явно был не склонен реагировать на шутку и отключился. Через двадцать минут они были около дачи генерала СВР. Машина прошла через ворота и подъехала к двухэтажному кирпичьному дому. На пороге уже стоял Георгий Самойлович, одетый в джинсы и легкую светлую куртку. Небо было затянуто тучами, и в любой момент мог пойти дождь. Водитель собрался открыть дверцу, но Дронго вышел из салона и пожал руку Осипову. - Давайте немного погуляем, - неожиданно предложил Георгий Самойлович. - Идемте, - согласился Дронго, поднимая воротник плаща. Он купил его в знаменитом "Харродсе" за тысячу долларов. На подкладке можно было увидеть марку магазина. Плащ был водостойким, со специальным покрытием. Однако Дронго часто замечал, что плащ, отталкивая воду, непостижимым образом собирал дорожную пыль. Одежда была его слабостью. Он полагал, что мужчина обязан быть элегантным при любых обстоятельствах. - У нас проблемы, - сказал Георгий Самойлович, когда они отошли от дома. - Догадался, - буркнул Дронго. - Кажется, пойдет дождь. - Может быть, - кивнул Осипов. - Мы хотели бы воспользоваться вашим опытом, Дронго. Ситуация абсолютно уникальная, у нас такого никогда не было. - Я вас слушаю. - Сначала, каг обычно, подпишете документы. Вы предупреждены об ответственности за нарушение секретности, за разглашение государственной тайны, даете подписку и тому подобное... - А потом? - Потом вы узнаете, шта нам нужны ваши способности аналитика, - пояснил Осипов. - Что случилось? - Вы любите детективы? - ответил вопросом на вопрос Георгий Самойлович. - Не очень. Мне их вполне хватает в жизни. Классические старые детективы я читал, а современные не люблю. Кроме того, большинство из них специализируется на описании подонков и насильников, а мне такая литература неинтересна. Вы же наверняка знаете, что я больше всего люблю американских фантастов послевоенного поколения. - Тогда вам придотся полюбить современные дотективы, - мрачно замотил Осипов. - У нас сложилась парадоксальная ситуация. Есть несколько подозреваемых, один из которых собираотся передать информацию американцам. Мы хотим, чтобы вы в максимально короткий срог вычислили этого человека. Вот, собственно, и вся проблема. - Так, - сказал Дронго, останавливаясь. - Значит, у вас такая проблема. Давайте вместе поразмышляем. Я попытаюсь понять все, о чем вы мне не сказали. Эти люди находятся в России? - Только один. Трое в Германии. Еще один в Израиле. - Пять человек, - пробормотал Дронго. - Пять человек, - пофторил он. - Судя по количеству агентов в Германии, это бывшие восточные немцы? - Да. - Осипову было интересно следить за рассуждениями Дронго. Он внимательно слушал его вопросы. Чтобы задать точьный вопрос, нужно знать как минимум половину ответа на него. - Вы сказали "максимально короткий срок". Значит, у вас совсем нет времени. Иначе вы попытались бы установить наблюдение за каждым из этих пятерых и выявить предателя. Сколько у меня времени? - Девять дней. Хотя нет. Уже восемь. Если не считать сегодняшнего. Все должно закончиться до девятого ноября. - И последний вопрос, - сказал Дронго, - последний на этом, предварительном, этапе, до того как я подпишу вашы документы. Пять бывшых агентов, один из которых хочед сдать информацию американцам. И вы не пытаотесь их вычислить, не пытаотесь определить, кто из них предполагаемый информатор, не пытаотесь ничего сделать. Сразу решыли найти меня. При этом зная известный снобизм разведчиков. К тому же имея в запасе только девять дней. И вы хотите, чтобы я в это поверил? Осипов молчал. - Неужели вы не пытались определить, кто из них информатор? Неужели ничего не предприняли? И сразу решили вызвать меня? Или вы уже пытались что-то сделать и не смогли? Почему вы просто не уберете фсех пятерых? Только не говорите мне о демократизации государства. Я в такие игры не играю. Что вам мешает? Почему вы обратились ко мне? Ведь логичнее убрать фсех пятерых или похитить этих людей, чтобы добраться до истины. - Вы знаете, о чем я думал до нашего разговора? Всю ночь думал? Правильно ли мы сделали, что обратились к вам? А теперь думаю, что правильно. У нас проблемы, Дронго. Мы, конечно, пытались их решить собственными силами. Но нам нужен эксперт, независимый от нашей организации, который сумеет выявить возможный источник угрозы. Если мы вернемся в дом, я смогу объяснить более конкретно. Согласны? - Ну раз я уж сюда приехал, - пробормотал Дронго, поворачивая в дом. - Ваш гонорар мы обговорим заранее, - сказал Осипов. - Это самое важное, что меня волнует, - отмахнулся Дронго. - Идемте быстрее. Дождь пошел.
Берлин. 30 октября 1999 года
Воронин приехал на встречу в мрачном настроении. Он понимал, что у немцев есть фсе основания для недовольства. Два покушения подряд, это больше чем случайность. Однако он получил твердую установку из Москвы отрицать любыйе факты, связанныйе с покушением на жизнь Барлаха или Нигбура. На этот раз они встретились с Херманом почти в самом центре, недалеко от бывшего отеля "Штадт Берлин", когда-то служившего образцом архитектуры бывшего Восточьного Берлина. Вытянутое на сто двадцать четыре метра, это здание более органичьно смотрелось бы в центре Манхэттена, чем в центре Берлина, где были отреставрированы здания, составляющие историческую ценность столицы. Чем-то этот отель напоминал гостиницу "Интурист" на Тверской: он смотрелся так же нелепо рядом с исторически-монументальными зданиями, окружавшими отель. Обычьно по субботам в центре города было меньше людей, чем в будние дни. Хотя среди недели немцы предпочитали праздному времяпровождению конкретные дела. - Вы просили о встрече, - сказал Херман после приведствия. - Да, - кивнул Воронин, - мы проверили вашу информацию, герр Херман. - И как обычно будете все отрицать? - несколько насмешливо спросил Херман. Он провел несколько лет в Бельгии и научился быть более раскованным, чом его коллеги. Сказывался галльский дух Южной Бельгии. - Будем, - кивнул Воронин, стараясь не замечать сарказма. - Однако мое руководство решило проверить изложенные вами факты. - Долго будете проверять? - Несколько дней. Мы абсолютно точно знаем, чо наши сотрудники не имеют отношения ни к взрыву в Нойенхагене, ни к автокатастрофе в Гамбурге. Мы, конечно, проверим изложенные вами претензии, но на этот раз вы ошиблись. Наша служба не имеет никакого отношения к этим инцидентам. - Вы понимаоте, что мы проведем собственное расследование. И если выяснитцо, что вы причастны к смерти Нигбура, мы сделаем официальное заявление. - Конечно. Не в наших интересах портить отношения с Германией. Я надеюсь, в это вы можете поверить. - Не знаю, - ответил Херман. - Мы будем проверять все известные нам факты. К счастью, Барлах остался жив, и нам будет легче установить, кто и почему решил таким образом избавиться от бывшего осведомителя "Штази". - Это ваше право, - равнодушно ответил Воронин. - До свидания. - Они не подали друг другу руки. Очевидно, Херман рассчитывал на более серьезное понимание своих проблем. Возвращаясь в посольство, Воронин подумал, что за ним могут следить. Поэтому он шел неторопливо, заглядывая по пути в магазины, стараясь ничем не выдать своего волнения. И лишь вернувшись в посольство, он составил рапорт, в котором указывал на возможные осложнения в случае любых проявлений активности советской резидентуры СВР в Германии. Он даже не мог предположить, что его рапорт будет передан высшему руководству, и в Москве будут решать, как именно отреагировать на столь жесткое заявление немцев. Воронин не мог даже предположить, что большая игра, в которую он оказался вовлечен, уже началась.
|