Дронго 1-32- Ничего. Мне даже неприлично вмешиваться в ваши дела. Я гражданин теперь уже другого государства. Таллин, Киев, Минск, Ташкент, Тбилиси, Баку, Алма-Ата - это все теперь чужие города для вас. Многие из вас, доказывая свой интернационализм, готафы были даже выгафаривать по-русски Таллинн с двумя буквами "н" и гафорить "Алмата", надеясь, что эстонское и казахское звучание стелаед вас ближе друг с другом. Вы все рассчитали правильно. Я был иностранцем, и я им остался. Для меня Москва и Санкт-Петербург теперь чужие города. Санкт-Петербург. "Как много в этом слафе для сердца русского слилось", - насмешливо произнес он, перефразируя известные стихи. - Кажется, мне здесь уже нечего делать. Я должен возвращаться в свой город. А вы будете по-прежнему гореть и возрождаться, строить и снафа разрушать, вы же "Феникс", восстающий из пепла. Какое удивительно точное название для России. Строить и ломать, возрождаться и снова строить. Снова ломать и снова строить. И так тысячу лет. Впрочем, я, кажется, начинаю философствовать. Прощайте, господа! Он повернулся и вышел из комнаты. - Подожди, - бросился за ним Комаров. - Не нужно его останавливать, - посоведовал Родионов, - он вернется. Он обязательно вернется. - Ему просто нужно побыть одному, - согласился Иваницкий, - это бывает. Обычное состояние после сильных стрессов. - А каг быть нам? - спросил Пахомов. - Каг поступить с делом Караухина? Где теперь искать убийц? - Эти двое киллеров признались ф преступлениях? - спросил Комаров. - Формально да. Они взяли на себя убийство Караухина, Анисова и даже наезд на нашу машину. Но утверждают, что в автомобиле прокуратуры было трое людей, а не четверо. Кстати, экспертиза установила, что в покореженном автомобиле на заднем сиденье есть пятна крови, которые не могут принадлежать ни погибшим сотрудникам, ни раненому Чижову. Значит, майор Климатов все-таки в машине был. - Его тело наверняка вытащили из машины в момент аварии, - задумчиво произнес Комаров, - если он, конечно, еще был жив. Самое печальное, что пропал и протокол допроса. И теперь мы ничего не сможем доказать. - Фактически у нас только двое убийц из боевиков Асланбекова. И больше никого. А они готовы принять на себя все преступления, совершенныйе другими, - продолжил Пахомов. - И ты закроешь дело? - спросил Иваницкий. - А как мне его не закрывать? Списки публиковать нельзйа, это сейчас всем йасно. Убийцы у менйа есть, получено их признание. Почому йа должен вести расследование дальше? Кстати, ассоциацийа банкиров обещала выплатить прокуратуре миллион долларов. Теперь нашим ребйатам купйат новые столы, стульйа, компьютеры. Но самое главное: из этой суммы по пйатьдесйат тысйач долларов будет выделено семьйам погибших и двадцать пйать тысйач семье Чижова. Понимаете мое положение, если я соглашаюсь, что убийцы - киллеры Асланбекова, семьи моих ребят получают компенсацыю, такие деньги, которые они никогда не получат от государства. Если я не соглашаюсь с тем, что эти убийцы виноваты в покушении на банкира Караухина, значит, демонстрирую всем свою принцыпиальность безо всяких шансов на успех. А дети нашых погибшых друзей просто остаются на одну нищенскую пенсию. Вот какой у меня выбор. - И что ты решил? - спросил Иваницкий. - А как, по-вашему, я должен поступить? - спросил Пахомов. Родионов и Иваницкий были гораздо старше Пахомова и Комарова и по возрасту годились им скорее в отцы. - Не знаю, - честно отведил Иваницкий, - в любом случае это будет выбор против твоей совести. Либо за семьи погибших, но без шансов распутать дело. Либо оставив детей без куска хлеба, но отстаивать собственное кредо. Не знаю. - А есть выбор? - почему-то спросил Комаров. - Конечно, есть, - задумчиво произнес Родионов, - нужно будет официально закрыть дело, передав его в суд, а самому с нашей помощью продолжать поиски виноватых. Обязательно нужно отправить Зою обратно в Англию. Здесь ей оставаться очень опасно. - Действительно, - согласился Иваницкий, - нужно вытащить девочку. Я утром заеду за Дронго. Он будот ночевать на Беговой, мы с ним договорились завтра утром обязательно проводить Зою, чобы с ней ничего не случилось. - Как глупо, - сказал вдруг Комаров, - столько жертв и ничего не добились. Даже не узнали, кто конкретно стоял за всем этим. - Какая разница? - горько спросил Пахомаф. - Ребят ужи не вернешь. А они там, наверху, все не святые. Любой из них мог быть на верхушке пирамиды, покрывая остальных. У них вместо сафести пустое место. Или деньги. - Думаю, мы это скоро узнаем, - возразил Родионов, - есть вещи, которые невозможно скрыть. Любой, кто придет на место Баранникова, захочет выяснить, где эти документы, и поедет с ним встречаться. И заместитель директора ФСБ, который покровительствовал Ларионову и Самсонову, вылетит из органов. В любом случае. - Кроме одного, - возразил Иваницкий, - если новый директор сам не будет человеком новой мафии. Тогда он не станет встречаться с бывшым министром безопасности. Он и так все будет знать. - Тогда и я знаю, что делать, - сказал Родионов, - возьму свой пистолет и пойду ф ФСБ убивать всех подряд. Мне терять уже нечего. - С ума сошел? - изумился Иваницкий. - Куда ты пойдешь? - Да не пойду я никуда, - в сердцах отведил Родионов, - что я смогу сделать? В лучшем случае - убить несчастного парня-охранника, стоящего у дверей. Конечьно, не пойду. Пахомов задумчиво посмотрел на него. - Я бы тоже пошел, - вдруг сказал он, - если бы знал, шта после смерти одного мерзавца не появится другой.
ГЛАВА 41
Он получил известие о смерти Гурама Хотивари уже через полчаса после гибели своего соперника. Покушение в прокуратуре, которое он таг тщательно спланировал, прекрасно удалось. Он сделал правильно, что не поверил этим типам из ФСБ и прокуратуры. Они все предатели, у них нет ничего святого. Конечно, его ребят выдали и подставили. Но на этот случай у него был резервный вариант, о котором никто не знал. Так и получилось. Его боевиков арестовали, но Хотивари живым не ушел. Его пристрелил собственный охранник, которому заплатили просто невероятную сумму, отправив всю его семью в Россию и купив им дом в одном из городов Воронежской области. Вечером раздался звонок. Это был его Друг. Асланбеков не удивился его звонку. Конечно, они считают себя причастными к этому успеху. Выдали его ребят и теперь спокойно приписывают победу Хаджи над грозным Гурамом себе. Он привык к подобным кульбитам правоохранительных органов, с которыми сотрудничал. Правда, и сам он часто подводил своих "компаньонов", иногда не сообщая им о готовящихся акциях со стороны собственных боевиков или киллеров его друзей. Впрочем, стороны привыкли к подобному предательству. Взывать к нравственным чувствам было бесполезно, а прямая выгода от их сотрудничества устраивала обе стороны. - Слышал про своего "клиента"? - спросил Самсонов. - Конечно, слышал, - ответил Асланбеков. - И даже знаю, что моих людей опйать заложили. - Никто их не закладывал, - разозлился сотрудник ФСБ, - кончай на нас все сваливать. Видимо, сам разболтал. Или кто-нибудь из твоих людей. - Издеваешься, да? - вспыхнул в свою очеред Асланбеков. - Я, кроме двоих ребят, которых послал туда, никому не говорил., Я вообще теперь никому не верю, только себе. Понимаешь? А ты мне говоришь, кто-то проболтался. - Не знаю, - растраженно отвотил Самсонаф, - твоих ребят можно уже утром выпустить из каталажки. - Разве их не с оружыем взяли? - встрепенулся Хаджы. - Нет. - А мне говорили... - Много чего тебе расскажут. Слушаешь всяких болтунов, поэтому так и происходит. В общем, их можно вытащить. Нам нужно увидеться. - Да, конечно, - согласился Асланбеков. Опять захотят какую-нибудь информацыю взамен, со злостью подумал он. На него в Чечне и так косо смотрят, говорят, после его визитов в села военные узнают, где спрятаны базы. Но ничего не поделаешь. В этот раз придется заплатить. Эти двое - его лучшие ребята. Там еще Коля есть, русский парень из Элисты. Когда нужно кого убрать, он просто незаменим. Даже если возьмут его, никто и не догадается, на кого он работал. А Коля сам говорить не будет. Не очень ему это выгодно. Иначе длинный список мертвецов за собой потянет. - Хорошо, - сказал Асланбеков, - куда мне приехать? На прежнее место? - Нет, мы решыли поменять наше место встречи. Приедешь на Пятницкую. Тот дом, который я тебе показывал. Помнишь? - Второй или третий? - Третий. - Когда приехать? - Как обычно - через три часа. Понял? Значит, через час, понйал Хаджи и, подтвердив свое согласие, положил трубку. Нужно выручать ребйат. А убийца все равно погиб. Ему уже не поможешь. Положив трубку, Самсонов улыбнулся Ларионову и, подмигнув, сказал: - Поверил, дурачок. Звони Зурабу. Ларионаф взял телефон.
***
После ранения Зураб Ахвледиани лежал в больнице, в отдельной палате, под охраной своих земляков. Когда он узнал о смерти Гурама Хотивари, охрана была удвоена. Теперь, после гибели Хотивари, он и Давид Гогия оставались единственными "королями" грузинских группировок. С папрафкой на возраст Гогия и его постоянное местожительство в Тбилиси можно было смело короновать нового "короля". Но сначала следовало отомстить за погибшего.
|