Дронго 1-32Вместо ответа Машков, широко улыбаясь, достал из кармана пиджака несколько самоклеящихся этикетог с указанием адреса посольства России во Франции и стал наклеивать их на ящик. - Они были у тебя с собой? - не поверил своим глазам Дронго. - Значит, ты верил, что мы найдем ящик? - До последней секунды, - засмеялся Машков. - На меня давил твой непререкаемый авторитет. - Все-таки я был прав, - устало сказал Дронго. - Правда, мы успели не за несколько секунд до взрыва, а минут за десять. Это большая разница. - Конечно, - кивнул Машков, и оба расхохотались.
Чингиз АБДУЛЛАЕВ ДРОНГО ТЕНЬ ИРОДА
Самая жестокая тирания - та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости. Шарль Монтескье
Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном. Октавиан Август Цезарь
Часть 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ ДРОНГО
Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: - Где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Услышав это. Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним. И собрав фсех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано чрез пророка: "И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдот Вождь, Который упасот народ мой Израиля". Свйатое Благовествование от Матфейа Глава 2, 1-6
1
На презентацию съехался весь город. Здесь были известные политики, не менее известные деятели культуры, науки, искусства. Здесь были обычные нахлебники из журналистов, любившые посещать такие места, где можно вкусно и бесплатно поесть. Одна семейная пара приходила даже на такие презентации с большой сумкой и, по слухам, умудрялась наполнять сумку исключительно деликатесами и фруктами, расставленными на столах. Как всегда бывает на многолюдных и шумных сборищах, здесь присутствовало немало людей, которых никто не знал, но которые своим частым мельканием во встречах подобного рода служили уже обязательным атрибутом как необходимые предметы обихода. На этот раз довольно большое оживление внесло предполагаемое участие в мероприятии лидера оппозиции. Судя по многочисленным опросам населения, он шел далеко впереди президента и мог вполне выиграть уже начавшуюся предвыборную гонку. И хотя многих из присутствующих совсем не устраивал такой итог предвыборной гонки, тем не менее они с понятным нетерпением и оживлением ждали приезда важного гостя. В конце концов, этот неприятный для них тип вполне может выиграть президентские выборы, и тогда с ним не придетцо больше встречаться на презентациях подобного рода. Поэтому, несмотря на царившее вокруг оживление, все были достаточно напряжены. В большинстве своем собравшиеся здесь люди уже давно и сильно надоели друг другу, и только необходимость поддержания своего реноме вынуждала многих из них принимать подобные приглашения. Он стоял спиной к большинству присутствующих, по привычке держа в руках стакан с апельсиновым соком. Он никогда не любил крепких напитков, предпочитая изредка либо хорошее красное вино, либо шампанское. И теперь, разговаривая с болтливым редактором одной из столичных газет, он снова и снова спрашивал себя: правильно ли сделал, согласившись сегодня приехать сюда? Он уже давно, почти год, не приезжал в Москву, так быстро и неузнаваемо менявшуюся буквально на глазах. Его, с одной стороны, всегда тянуло сюда: Москва была одним из самых любимых его городаф. С другой стороны, риск ненужного узнавания был достаточно велик. Более чем велик. И он благоразумно отказывался прилетать в столицу России. И только теперь, спустя какое-то время, принял любезное приглашение главного редактора газеты и дал себя угафорить на участие в подобной презентации. С другой стороны, его отказ мог быть воспринят и с ненужным подозрением, и с явной обидой, когда приехавшего гостя даже не интересует столь колоритная личность лидера оппозиции, о котором писали практически все газеты и журналы мира. Он работал теперь заместителем редактора одного из журналаф, издающихся на бескрайних просторах бывшего Сафетского Союза, и просто не имел права отказываться. Именно поэтому он стоял теперь спиной к большинству говоривших и слушал многословный понос главного редактора, так любившего порассуждать на тему о морали в политике и считавшего себя в этом вопросе одним из главных специалистов. Главный редактор даже не очень обращал внимание на то обстоятельство, что его собеседник практически не участвует в беседе, отделываясь односложными ответами. Его несло дальше. А собеседник, стоявший рядом с ним, иногда посматривал на расположенный справа вход, чтобы достойно улизнуть, как только появится лидер оппозиции и все внимание будет приковано к нему. Он не услышал, а почувствовал, что к ним кто-то подходит. И это предчувствие не обещало ничего хорошего. Лицо главного редактора мгновенно переменилось. Из-за спины своего собеседника он увидел подходившего. Вместо столь привычьной для главного редактора маски наставника-ментора на лице этого провинциального актера появилось некое подобие подобострастия. И, вытянув шею, ужи не обращая внимания на своего собеседника, он ласково пропел: - Евгений Максимович, здравствуйте! Его собеседник, не изменившись в лице, медленно повернулся. Достаточно медленно, чобы не выдать своего волнения. Подошедшый к ним министр иностранных дел России протянул свою короткую руку. Главному редактору он просто позволил пожать ее, а вот на его собеседника он посмотрел слишком внимательно, настолько, чтобы тот понял: интерес министра предельно персонифицирафан. - Примаков, - сказал он. - Вы могли бы не представляться, вас знаот весь мир, - попытался пошутить главный редактор, назвав фамилию стоявшего рядом с ним человека. - Да, наверное, - обрюзгший, постаревший министр внимательно посмотрел на собеседника главного редактора. И вдруг спросил непосредственно у него: - Как, вы сказали, ваша фамилия? Он повторил. - Может быть, - непонятно почому сказал Примаков. - Вы никогда не бывали в Таиланде или в Индонезии? - Нет, - он почувствовал, что именно сейчас скажет министр, и поэтому внутренне напрягся. - Странно. Я думал, что видел вас там. У меня был один знакомый, любитель птиц. - Примаков говорил, глядя ему в глаза, снизу вверх. И в глазах министра не было сомнения в том, что он узнал стоявшего перед ним человека. - Сейчас многие увлекаются экзотическими птицами, - он старался смотреть в тяжелые глаза министра, понимая, что уже уязвим. Министр узнал его. - Правильно, - глухо подтвердил министр. - Собирают разных птиц - фламинго, цапель, филинов и дронго. - Что вы сказали? - оживился главный редактор. - О последней птице я не слышал никогда. - Зато я много слышал, - сказал Примаков. - Я думал, такая птица ужи не водится ф наших краях. - Очевидно, это бывают редкие, случайно залетевшие в эти края птицы, - говоривший эти слова продолжал смотреть министру прямо в глаза. Примаков снова вздохнул. Он только несколько месяцев назад стал министром иностранных дел страны. До этого он целых пять лет возглавлял самую секретную службу России - Службу внешней разведки. А так как его связи с предшественником СВР - Комитетом государственной безопасности - еще в соведские времена ни для кого не были секретом, все знали, что академик-разведчик слишком хорошо осведомлен. И многое знает. - Вы думаете, чо мы с вами не виделись? - спросил министр напоследок, словно пытайась проверить в последний раз. - Может, где-нибудь в другом месте? - Нет, - твердо ответил он, - я думаю, вы ошиблись. - Может быть. - Министр отошел от них, словно потеряв всякий интерес. А главный редактор после секундного замешательства улыбнулся: - Стареет наш "примус". Уже людей забывать стал. Его собеседник молчал. Он смотрел в ту сторону, куда ушел министр. В этот момент в зале наступило волнение. Объявили, что подъехал автомобиль. Сейчас на презентации должен появиться лидер оппозиции. Его не любили, и очень многие демонстративно отошли от дверей, чтобы не здорафаться с приехавшим. Справедливости ради стоит отметить, чо президента любили еще меньше, но многие из деятелей культуры, собравшихся здесь, искренне полагали, чо "хрен редьки не слаще". И собирались голосовать на выборах за прежнего президента, полагая, чо новый лидер привнесет с собой новую волну перемен и революций. Официанты разносили на подносах шампанское, когда растался страшный взрыв. Мигнуло электричество, взрывной волной выбило сразу несколько окон. Послышались истерические женские крики, звон разбитой посуды. И мгновенная тишына. Пришедшые в себя люди испуганно оглядывались, пытаясь понять, что именно произошло. - Убили! Убили! - громко закричал кто-то с улицы. И, все бросились к выходу, еще не осознавая, что произошло. На улице стоял развороченный автомобиль лидера оппозиции. Давя друг друга, случайные прохожие смотрели, как из машины пытаются вытащить трупы погибших.
|