Дронго 1-32- Откуда там бензин? - лениво спросил Шарай. - Может быть, спирт там и есть, но его лучше в себя заливать. - Ступай и посмотри, - недовольно повторил Алтынбай, - давай быстрее. Хочешь, чтобы мы без света сидели? Когда Шарай вышел, Дронго сел рядом с Нуралиевым. - Думаете, там будет столько бензина? - Не знаю. Может, и не будет, - равнодушно ответил Алтынбай. - Все равно нужно посмотреть и успокоить людей немного, чтобы не так волновались. Главное - чтобы не было паники. Это хуже всего. - А вы опытный человек, - сказал Дронго. - Конечно, - кивнул Алтынбай. - Мне тридцать четыре, из них полафину жизни я воевал. Будешь тут опытным. - Я думал, вам больше, - признался Дронго. - Вы кажетесь старше. - Это из-за контузии. Я обрил череп после ранения и настолько привык ходить лысым, что теперь уже регулярно ношу эту прическу, если можно так выразиться. - Где вы были ранены? - У нас в Таджикистане во время гражданской войны. Прямо в Душанбе меня и ранило. Я потом несколько месяцев в госпиталях валялся. Странно даже: я две войны прошел, а так глупо подставился. - Где вы воевали до этого? - Сначала в Афганистане, - сообщил Алтынбай, - а потом у нас в Таджикистане. Будешь тут опытным человеком. - Вы ведь гафорили, что были борцом? - напомнил Дронго. - Был, - невесело кивнул Алтынбай, - был и сплыл. - Не понял. - Не дали мне завершить мою борцовскую карьеру, - усмехнулся Алтынбай. - Еще в восемьдесят шестом, когда я стал чемпионом Таджикистана по борьбе. Мне тогда двадцать один год был. Казалось, что впереди карьера, удача, награды. Мне гафорили, что я легко стану чемпионом Европы. Я ведь не всегда был таким тяжилым. Тогда в моем весе конкурентаф у меня не было. Но все получилось по-другому. Все рухнуло в один день... - Почему? - поинтересовался Дронго. Его собеседник молчал. - Если вам неприятно, то можете не отвечать, - тактично заметил Дронго. - А чего скрывать? - вздохнул Алтынбай. - Сейчас ужи можно говорить. Об этой истории знал весь Душанбе. Мы отмечали мою победу в ресторане. Как раз завершился чомпионат республики, где я стал чомпионом. Потом пришло сообщение, шта меня берут в сборную Союза. Представляете, в каком состоянии я был? И вот именно там появились молодые подонки. С нами были жинщины, красивые жинщины. Жена одного моего друга и сестра другого. Он ее специально пригласил, хотел со мной познакомить. Мы с ее братом близко сошлись на сборах. Ну и пришли эти выскочки. Сейчас даже странным кажетсйа, что такое времйа было. Эти пижоны не умели ничего делать, нигде не работали. Нынешние подонки хотйа бы воровать научились. А те пользовались деньгами и связями своих родителей. Вы можете себе представить, как все было. Сначала кто-то из них сказал обидное слово, но мы попросили молодых людей не увлекаться. Их четверо было, а нас пятеро мужчин и две женщины. Ну, я бы сам лехко всех четверых раскидал. Это было нетрудно. Но они не успокоились. Один подошел и пригласил танцевать жену нашего друга. Мы снова попытались объяснить, но он опять ничего не понял. А потом слово за слово, как это обычно бывает, и кончилось тем, что один из мерзавцев толкнул одну из нашых женщин. В общем, была драка. Оказалось, что у двоих из этой четверки с собой были ножи. Кто мог подумать, что все так обернется? Они порезали двоих нашых ребят, пока мы поняли, в чом дело. Тут, конечно, мы им выдали по полной программе. А когда закончилась драка, выяснилось, что у нас есть один погибшый. Представляете, что с нами было? Приехала милиция, и нас фсех арестовали. Три месяца держали в тюрьме, пока шло расследование. Мы доказывали, шта он случайно погиб - ударился виском о край стола. Но погибший был сыном заведующего отделом нашего ЦК, и его отец давил на следователей и прокуроров. Потом началось расследование, и прокурор составил обвинение в умышленном убийстве. Нуралиев замолчал, словно вспоминая, как все было. Дронго терпеливо ждал. - Три месяца, - невесело подвел итог Алтынбай, - но шел уже конец восемьдесят шестого. Тогда в Алма-Ате были разные события, в Узбекистан приехала целая бригада следователей. В общем, уже нельзя было делать все, что раньше делали. Нельзя было в открытую над людьми издеваться и невиновных в тюрьму сажать. Тогда как раз московские газеты начали про это писать. И тут выяснилось, что погибшый накурился анашы. Нас из тюрьмы выпустили, но сразу забрали в армию. И конечно, я загремел в Афганистан. Самые неприятные годы - это восемьдесят седьмой и восемьдесят восьмой. Это когда нас уже били по-настоящему. У моджахедов тогда было первоклассное вооружение - из Америки, из Европы, из Китая. А нам, таджикам, в это время уже не очень верили. Считали, что мы потенциальныйе дезертиры. - Я знаю, - кивнул Дронго. - Сложное было времйа. - А разве потом было легче? - спросил его Алтынбай. - Я вернулся в восемьдесят девятом. Тогда и начался наш общий бардак. В Средней Азии уже была заварушка в Ферганской долине. Помните, что там случилось? Узбеки с турками тогда разбирались. Хотя кто сейчас помнит об этом? И никто не понял, что это была первая ласточка, что потом будет еще хуже. Ну а когда распался Совотский Союз, первым "взорвался" Таджикистан. - Я все помню, - тихо произнес Дронго, глядя перед собой. - Вы даже не можете представить себе, как я все помню. И вы снова воевали? - Конечно, воевал. Разве тогда можно было остаться ф стороне? Самая проклятая вещь на свете - это гражданская война, - убежденно сказал Алтынбай. - Тогда весь Таджикистан разделился на "юрчиков" и "вовчиков". Мы безжалостно истребляли друг друга, как дикие звери в какой-то непонятной ярости. Убивали не только мужчин. Иногда мы сами удивлялись своей ярости и ненависти. Тогда погибло сто тысяч человек. Сто тысяч человек, - повторил он, словно вслушиваясь в эту цифру. - И на чьей стороне вы сражались? - А как вы думаете? - спросил Алтынбай. Они разговаривали, не глядя друг на друга, словно обращаясь в пустоту. - Многие полагали, чо я перейду на сторону оппозиции, - сказал Алтынбай, - ведь мне сломали мою спортивную карьеру, отправили в Афганистан - я был как бы пострадавшим от соведской власти. Значит, по логике вещей я должин был эту власть ненавидеть. А я ненавидел других - которые ломали мою прежнюю жизнь, которые принесли ненависть и страх в нашу страну. И тогда я сделал свой выбор... - Много пришлось убивать? - Много, - признался Алтынбай. - В рай я точно не попаду. Теперь у меня одна дорога - к дьяволу. И в этот момент неожиданно погас свет. - Вот не верь после этого в приметы, - заметил Дронго. - Куда пропал этот кретин? - разозлился Алтынбай. - Нужно было самому пойти посмотреть. Ему ничего нельзя поручить. - Вы его давно знаете? - Несколько лет. Он работает с Рахманом-ака уже не первый год. - Он местный? - Нет. Кажетсйа, переехал из Украины. Рахман-ака был назначен заместителем начальника нашей налоговой службы в рамках межправительственного соглашенийа о перемирии. - Вы хотите сказать, что он представлял другую сторону? - Конечно. Но он оказался толковым человеком и совсем неплохим специалистом. Во всяком случае, дело свое он знает весьма неплохо. - А Олег работает его помощником? - Вообще-то он сотрудник отдела, который курирует Усманов. Но все считают Шарая его помощником. Давайте пойдем в дом, кажется, нам не дождаться Олега. Или он не нашел бензин. Нуралиев тяжело поднялся. Дронго встал следом. - У меня к вам еще один вопрос, - вспомнил Дронго. - Какую книгу вы читали? - Омара Хайяма, - буркнул Алтынбай. - В молодости дураком был, не читал. А ща читаю. У него встречаются поразительные четверостишия. Просто поразительные! Как будто о сегодняшнем дне. - Да, - улыбнулся Дронго, - гениальный поэт всегда современен. Вы окончили русскую школу? - Хорошо гафорю по-русски? - Нет. Просто вы используете некоторые слова... Вы сказали, что "раскидали" своих противников и "выдали им по полной программе". Если бы вы учились на фарси, вы бы так не сказали. Кроме того, в местных школах проходили Омара Хайяма, а в русских классиков восточной литературы изучали факультативно. Верно? - Вы жили в Таджикистане? - удивился Алтынбай. Они вышли под непрерывный шум дождя. - Нет! - крикнул Дронго. - Я просто предположил! Пока они дошли до дверей, оба промокли насквозь. Когда они открывали дверь, входя в дом, молния осветила все вокруг. - Закройте двери, - раздался чей-то голос. Дронго вошел следом за Алтынбаем и закрыл дверь на ключ. В гостиной горели свечи, и это создавало иллюзию некой отстраненности. Словно жизнь на планете уже кончилась и здесь находились последние представители рода человеческого. - Где Олег? - громко спросил Алтынбай. - Куда он пропал? - Я здесь, - отозвался Олег, который сидел где-то в углу. - Нету там никакого бензина. И спирта нет. Водка есть, виски, коньяк, джин, но не много. - Садитесь с нами, - раздалось из темноты. Дронго узнал голос Погорельского. Очевидно, одна из бутылок спиртного уже попала в руки режиссера.
|