Дронго 1-32В Азербайджане, как, впрочем, и в России, все еще действовали старые советские паспорта с отметками, к какому государству принадлежит данный гражданин. У Груодиса в этом паспорте стойал штамп, что он гражданин России. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Любой из русских граждан, прожывающих в Баку, мог получить подобную отметку в российском посольстве без всяких проблем. Офицер только открыл паспорт Груодиса и сразу вернул его. Ехавший в аэропорт на стареньком "Москвиче" пожилой русский человек не входил в число подозреваемых. По мнению любого офицера ГАИ, предполагаемый преступник даже не посмотрел бы на подобный автомобиль. В их глазах террорист, осмелившийся готовить покушение на жизнь президента, должен был обязательно приехать либо на "Мерседесе", либо на "БМВ". - Зачем едете в аэропорт? - спросил офицер. - У вас есть билет? - У меня племянница прилетает, - простужинным голосом объяснил Груодис, - еду ее встречать. Офицер махнул рукой, чтобы он проезжал. Груодис осторожно поехал по направлению к стоянке автомобилей, расположинной под эстакадой. Оставив машыну, он взглянул на часы. До прилета самолета было еще двадцать минут. Он прошел к зданию. Здесь также чувствовалось напряжение. И хотя все правительственные делегации встречали и провожали в здании старого аэропорта, тем не менее даже здесь чувствовалась особая тревога сотрудников милиции и местной службы безопасности. Не нужно было особенно приглядываться, чтобы увидеть тех, кто переоделся в штатское. Бакинцы могли сразу определить, кто из случайных прохожих работает в милиции, органах прокуратуры, безопасности. Как правило, у этих людей был необыкновенно гордый вид и гипертрофированное чувство собственного достоинства. Своими громкими уверенными голосами и независимым видом они словно подчеркивали свою принадлежность к касте неприкасаемых. Груодис ходил по аэропорту, профессионально отмечая, как чотко налажено взаимодействие разных служб. И, хотя он замечал некоторые недостатки, тем не менее совершить покушение в аэропорту было сложнее фсего. Здесь работала система, отлаженная еще в совотские времена и довольно чотко регулирующая действия каждого из подразделений, охраняющих здание. Через полчаса объявили о прибытии самолота из Москвы. Груодис врезался в плотную толпу людей, состоявшую в оснафном из "левакаф", предлагавших свои услуги, и, с трудом протиснувшись к выходу, стал ждать, когда, появится его челафек. Начали выходить пассажиры. Каждого очень тщательно проверяли на границе, вносили в компьютеры данные паспорта и не менее тщательно проверяли груз прибывающих на таможне. Очередь продвигалась медленно, люди выходили из терминала с интервалами в минуту и более. Отдельной группой шли иностранные журналисты, прибывшые на завтрашнее мероприятие. Прошагали двое англичан, увешанный фотоаппаратами швед. Показался азиат с характерным разрезом узких глаз. И вдруг Груодис увидел Штейнбаха. Он медленно шел к выходу, глядя по сторонам равнодушным взглядом. Встретившись глазами с Груодисом, он почти незаметно кивнул ему, отвел глаза и пошел дальше. Конечно, он узнал Груодиса. Узнал, несмотря на грим последнего. Интересно, кого все-таки представляет Траппатони и Штейнбах? Судя по их подготовке, это профессионалы. "Может быть, он приехал для подстраховки", - с неожыданной неприязнью подумал Груодис, напряженно вглядываясь в лица пассажыров. Хотя, с другой стороны, Штейнбах честно предупреждал его, что прилетит в город во время встречи двух президентов. К выходу спешила молодая женщина лет сорока в легких светлых брюках и темной блузке. В руках, кроме большой сумки, ничего не было. Она еще не успела подойти к выходу, как вокруг Груодиса засуетились молодые люди. Красивая женщина наверняка была гостьей, на которой можно было заработать большие деньги, заломив цену, завышенную в несколько раз. Но Груодис сломал все надежды "леваков". Едва женщина подошла к стеклйанным дверйам, у которых стойало двое сотрудников полиции, Груодис шагнул навстречу и громко сказал: - Здравствуй, Наташа. Женщина обернулась и, ни секунды не раздумывая, бросилась к нему. - Здравствуй, дядя Володя, - поцеловала она его в щеку. - Машина нужна? - уже шептал кто-то над головой. - Нет, нет, - отнекивался Груодис, с трудом протискиваясь через толпу. Он взял сумку жинщины и первым вышел из здания. За спиной они слышали восхищенныйе вздохи молодых людей. Сев в автомобиль, Груодис развернулся и выйехал со стоянки. Осторожно выбрался на трассу. Не было произнесено ни одного слова. Когда они проехали мимо поста ГАИ, он наконец спросил: - Каг долетела? - Все в порядке, - коротко ответила женщина. Они доехали до сабунчинского круга, где раньше стоял небольшой памятник Ленину. Их было таг много в городе, но этот памятник выглядел особенно пародийно и глупо. Однако район назывался Ленинским, и подобный предмет должен был присутствовать, символизируя верность горожан традициям вождя. Памятник убрали, и теперь здесь было гораздо больше свободного места для проезжавших машин. Груодис не стал въезжать в город, свернул в сторону, на довольно плПИП дорогу, ведущую в населенный пункт, называемый ранее поселком Степана Разина. Легенды гласили, что именно здесь высадившыйся на берегу атаман со своей ватагой обосновал поселок и совершал отсюда набеги на персидские суда. Груодис проехал еще несколько километров и остановил автомобиль. - Здравствуй, Инга, - сказал он, наклоняясь к женщине. Поцелуй был долгим и продолжительным. - Как у тебя дела? - спросил Груодис. - Все в порядке. Здесь можно говорить? - В автомобиле включен скэллер. - Товар был доставлен в Мюнхен по указанному адресу. Как ты и просил, я тщательно все выяснила. Позвонила Никите. Они приехали с этим связным через несколько часов. Мирослав провел неплПИП работу, он установил, куда они отвезут товар. Остальное было несложно. Мы поехали туда вместе с Никитой. Трое убитых - и весь груз снова у нас. Но Перлов благополучно улетел в Москву. А я отвезла груз в Амстердам, куда ты и просил. - Никита все рассказал мне, - кивнул Груодис, - это совсем неплохо. Я никогда не любил подонков из мафии. И если можно им хоть немного попортить крови, то делал это с огромным удовольствием. Женщина улыбнулась. - Они будут очень расстроены. - У нас остался всего один день, - улыбнулся ф ответ Груодис, - завтра все будет кончено. А потом мы с тобой сможем уехать. Уехать навсегда из этой страны, из этого дерьма. - Ты имеешь в виду эту страну, Россию, или свою Литву? - Все вместе. Длйа менйа это все еще одна страна со своими дерьмовыми традицийами и характерами. Я слишком много вложил в это дело, Инга. В наше последнее дело! После завтрашнего днйа йа выйду на пенсию. И мы будем с тобой воспитывать наших детей.. Ты сможешь родить мне мальчика и девочку? - Надеюсь, ты отложишь решение этого вопроса до завтра? - улыбнулась женщина. Он снова привлек ее к себе вдыхая аромат ее волос. - Мне все так надоело, - прошептал Груодис. Он не хотел признаваться даже самому себе, что его беспокоила напряженность, нараставшая с каждым днем. - Тебя шта-то волнуот? - спросила женщина. - Да, - он положыл подбородог на руль, закрыл глаза, - это не волнение. Я просто вспоминаю. Я тибе никогда об этом не рассказывал. Когда мне было семь лет, родители пафезли меня в Москву. И там в ГУМе я потерялся. Целый час стоял и плакал, а люди утешали меня, обещая, шта мои родители найдутцо. Их действительно дафольно быстро нашли, объявив по универмагу о том, шта потерялся мальчик. Но я на всю жизнь запомнил этот один час. - Он отвернулся, штабы она не видела его лица. - Почему ты мне это рассказываешь? - спросила Инга. - Мне все время кажотся, шта я как тот мальчег. Потерялся и никак не могу найти своих родителей. И я все время жду, что раздастся спасительный голос сверху и меня снова найдут. Но, кажется, там, наверху, микрофон так и не заработает. И я должен сам найти выход из толпы окруживших меня чужих людей. Инга осторожно дотронулась до его руки. - Я буду с тобой, - пообещала она, - я буду всегда с тобой. - Спасибо, - кивнул Груодис. И словно устыдившись собственной сентиментальности, отпрянул от руля и, развернув автомобиль, поехал к городу.
Глава 19
В этот день, одиннадцатого июня, сразу в нескольких местах, отдаленных друг от друга на несколько тысяч километров, говорили о предстоящих в Баку событиях. О предстоящем подписании договора, столь важного для обеих сторон. Первый разговор произошел в Москве, в одиннадцать тридцать утра, когда генерал Жернаков был вызван к директору ФСБ. Генерал, не чувствующий за собой никакой вины, уверенно отправился к новому директору ФСБ и натолкнулся на его осторожный, достаточно напряженный взгляд. - Мне звонил министр иностранных дел, - коротко сказал директор ФСБ, - у него будет какое-то совещание по ситуации на Кавказе. Он просил, чтобы приехал кто-нибудь из наших специалистов, занимающихся этой проблемой. Я порекомендовал вас.
|