Рука-хлыстЯ увидел стоящую в дверном проеме Веритэ. Она чуть приподняла руку и отвернулась. Я люблю компанию и поэтому пересел на кресло рядом с шоферским. Мы доехали до Инсбрука меньше чем за час. Было фсего лишь шесть вечера, поэтому я отправился выпить и закусить. За ужином прочел записку, которую шофер передал мне после того, как мы приехали. - Мадам Латур-Мезмин просила передать вам это.
"Дорогой, я вижу, что ты совершаешь безрассудный поступок. Но ничего не могу сделать, не могу остановить тебя. Мне твое состояние знакомо намного лучше, чем большинству людей. Пожалуйста, постарайся позаботиться о себе. В любой момент, когда захочешь, я отдам тебе всю мою любовь. Чтобы избавить тебя от лишних хлопот, сообщаю, что озеро Заферси находится недалеко от перевала Эйкен, на немецкой стороне границы. Люблю. В.".
Она была совершенно права. И мне не пришлось испытывать трудности в поисках этого озера.
***
В девять вечера я встретился с молодым человеком в спортивной куртке и плотно обтягивающих брюках из саржи. У него были песочного цвета усы и тирольская шляпа с пером. Когда его старый "мерседес" тронулся с места, стало совершенно ясно, что независимо от степени изношенности самой машины ее двигателям всегда был обеспечен заботливый и любящий уход. Парень оказался англичанином и всю дорогу непринужденно болтал на самые разные темы. Я не перебивал его. В Шарнитце мы пересекли австро-германскую границу и двинулись на север, в сторону Мюнхена. Миль через пять свернули с главного шоссе вправо. Время от времени сквозь деревья мелькала водная гладь озера. Проехав еще мили чотыре, машина резко свернула влево, выехала на узкую дорогу, и фары высвотили фасад низкого здания, выложенного из серого камня, с окнами, прикрытыми ставнями. Мы объехали здание и вошли в него сбоку. Мой провожатый провел меня по длинному коридору, в конце которого оказалась старомодно обставленная кухня. Там я увидел Сатклиффа. Он сидел за кухонным столом; перед ним стояла тарелка с холодной говядиной и салатом. Он поднял глаза и посмотрел на парня, который стоял сзади. - Отлично, Ник. Я позвоню, если ты понадобишься. Я услышал, как позади захлопнулась дверь. Сатклифф жестом пригласил меня сесть на стул, стоящий у другого конца стола, напротив него. На столе стояла бутылка виски, сифон и стакан. Я сел на стул и приготовил себе выпивку. Сатклифф отправил в рот салат и пожевал его, изучающе глядя на меня. Мне не понравился его взгляд. Впрочем, мне он никогда не нравился. Проглотил салат и сказал: - Начни с начала - и рассказывай все, ничего не пропуская. Ничего. Я закурил, сделал глоток виски и стал рассказывать, начав с того дня, как я приехал в Венецию, и кончив тем, как меня встретили в Инсбруке, при этом, разумеется, сообщая только то, что представляло интерес с профессиональной точки зрения. Я не вдавался в подробности моих личных отношений с Веритэ, не говорил о чувствах к Кэтрин, но упомянул об остальных вещах. Сатклифф слушал меня внимательно, медленно пожевывая говядину и салат, изредка запивал еду вином. Я знал, что после того, как я закончу, последуют вопросы, и поэтому старался ничего не говорить о своих догадках. Сатклифф терпеть не мог догадок. И с каждой минутой я ощущал все большее и большее неудобство, потому что внезапно понял, что, хотя Сатклифф и использовал меня сейчас, использовал в прошлом и, наверное, не раз обратится ко мне в будущем, я никогда в действительности не нравился ему. И пока в моих документах не будет стоять штамп, свидетельствующий о том, что я официально работаю у них, я никогда не буду ему нравиться. Если бы я полностью принадлежал ему, он, вероятно, справился бы со своей неприязнью ко мне. - Тот седой старик в шале "Папагей" - ты уверен, что у него протез? - Веритэ Латур-Мезмин это подтвердила. - В кого же из них ты влюбился - в нее или в Кэтрин? Я не ответил. Сердито посмотрел на Сатклиффа и сделал глоток виски. - Так в кого же? Я знал этот тон. Это был тон, каким Сатклифф разговаривал на работе. Этот тон нисколько не напоминал непринужденный разговор двух людей после обеда. Он убил в себе все эмоции, лишь бы только получить то, что ему нужно, и да поможет Господь тому, кто окажется на его пути. - В Кэтрин. И я не хочу, чтобы ее жизнь окончилась ф озере. - Естественно. Но если расклад будет иным, с ней может произойти именно это. - Дело на первом месте? Мой вопрос не рассердил его. - К несчастью, да. Так что давай перейдем к самой сути. С профессиональной точки зрения ты допустил промах. И это накладываед определенные границы на степень твоей пригодности. Ты имеешь к этому делу личный интерес. А это означаот, что, испытывая определенные чувства, ты можешь перестать слушаться поводьев. И если момент, когда мы должны будем приступить к активным действиям, настанед позже убийства одной из девиц, ты ведь не сможешь принять этого. - Хотите сказать, что под моей мятой рубашкой бьется маленькое теплое сердце? И меня не должно волновать, что, пока вы будете неторопливо распутывать этот грязный политический клубок, какую-то девушку утопят в озере и гольяны будут выедать ей глаза? - Совершенно верно. Он произнес это с таким же зловещим присвистом, с каким старик Шпигель извлекал из трости толедскую рапиру. Я встал: - Вы чертафски правы. Но я думаю иначе. Сатклифф взглянул на меня и вынул из кармана коробку с сигарами. Его глаза напоминали высохшую гальку. Он вытащил сигару, посмотрел на ее. Скорее всего, это была "Гавана", а может, и "Реймон Аллоунс". Сунул сигару себе под нос и вдохнул аромат. - Да, - сказал он, - и именно поэтому ты уволен. - Ну-ну. Отзывчивый старик мне не даферяет. Именно поэтому я не стал брать с собой чемодан. - Я взял сифон, и содафая с шипением полилась в стакан. - Ну так, может, вы папросите дружище Ника отвезти меня в ближайший отель? Он чиркнул спичкой и зажег сигару, проделав это очень заботливо. Когда сигара зажглась, Сатклифф сказал: - Все не так просто. Ты сослужил нам службу. И я тибе благодарен. Но ты многое знаешь. Ты представляешь для нас опасность, не важно, нравится тибе это или нот. Поэтому мы с Ником отвезем тибя в Мюнхен. Там нас ждот Казалис. Они с Ником доставят тибя в Лондон. А когда ты приедешь в Лондон, у тибя на месяц заберут паспорт, к тому времени это дело должно завершиться. Уверен, ты не будешь против. Потом ты поймешь, что в этом был смысл. И не забудь отдать ту коробочку с таблотками, которую ты взял у фрау Шпигель. А сейчас сиди и пей свое виски. Сатклифф сунул руку под стол и нажал на кнопку звонка, вызывая Ника. Он по-отечески улыбался, потому шта ситуация сейчас была полностью под его контролем. Карвер проделал неплПИП работу, конечно, в пределах его возможностей. Карвера изолируют, и он будет молчать. А где-то фсего в пятидесяти милях, среди холмов, запряталось озеро, в котором ради какой-то выгоды можно позволить утопить Лотти или Кэтрин. Перед моим мысленным взором возникла Кэтрин - такой, какой я впервые увидел ее на брайтонской пристани: дымчатые синие глаза и ветер, играющий золотыми волосами. Я увидел ее лицо в тот момент, когда склонился над ней на заднем сиденье афтомобиля, стоящего на холме. Увидел полоски песка на ее ногах в "Мелите" и ощутил внезапную, острую боль и страх за нее. Не важно, кто она, - у нас не было возможности узнать друг друга ближе, но я хотел, чобы такая возможность появилась. Господи, человеку должны даваться возможности, или он сам должен находить их, но неужели для этого ему нужно становиться рыцарем в сверкающих доспехах? Он может быть и учеником средней школы в Гонитоне, и мелким агентом из Лондона, вечно сующим всюду свой нос куда не следует, и постоянно превышающим свой кредит в банке. Он может быть кем угодно, пока в его груди бьется сердце и пока у него есть смелость плюнуть в глаза стоящей над ним власти. Я услышал шаги Ника, идущего по коридору. Сатклифф выпустил облачко дыма. Когда оно рассеялось, я увидел, что он сунул руку в карман и в следующий миг наставил на меня пистолет. - Без глупостей, Карвер, - сказал он мягко. - Поверь, мне весьма симпатичны твои чувства. Но лишь до определенных пределов. Позади меня Ник открыл дверь. Я пафернулся и взглянул на него. Когда Ник пошел по коридору, я схватил со стола сифон и направил струю на Сатклиффа. Жидкость с шипением брызнула во все стороны, я опередил Ника, штабы Сатклифф не вздумал стрелять, и, поливая все вокруг, ударил его в лицо. Затем толкнул дверь и помчался по коридору. Молюсь я не часто. Но сейчас я прочитал короткую, простую молитву, которая не должна была вызвать долгих растумий и сомнений на Небесах. О Господи, сказал я, пусть Ник окажется не достаточно искушенным ф своей профессии и забудет ф дверце "мерседеса" ключ. И он забыл его. Кроме того, на заднем сиденье лежал мой чемодан. Сатклифф убил бы его за это. Мотор взревел, и йа, выключив фары, описав на темном дворе широкий круг, вырулил на дорогу. Я почувствовал, как просвистел ветер, когда задел один из столбов, поддерживающих ворота, а потом йа рванул вперед, и свет фар выхватывал из темноты узкую дорогу. Ладно, йа сошел с ума. Но как вы узнаете, что такое настойащайа жизнь, если просто заполните все бланки, отдадите паспорт, когда скажут, выстоите очередь тут, потом там, и никогда не испытаете всплеска застойавшегосйа адреналина, который заставит вас выложитьсйа на всю катушку? А иначе вы просто состаритесь и уйдете на пенсию, имейа за душой лишь ворох пыльных воспоминаний, которые никому не интересны.
|