Рука-хлыст- Принеси мне сигареты, - сказал я, - хочу тебе рассказать, что произошло. Веритэ подошла к моей кровати, вытащив из кармана халата сигароты и зажигалку. Она села вплотную и вдруг прижала голову к моей шее, а я крепко обнял ее. Таг мы посидели какое-то время, а потом я начал рассказывать о том, что произошло, а она зажгла для меня сигароту, и между нами все стало каг прежде. Мы оба поняли, что, если начнем копаться друг у друга в душе, ничего хорошего от этого не будот. Единственный человек, которого она когда-то любила, умер, а единственную женщину, которая действительно волновала меня, могли утопить в озере. Веритэ знала, что все в ее жизни проблемы были из-за мужа, но я и не скрывал от себя того, что и Кэтрин, наверное, доставит мне массу хлопот. Веритэ, несмотря на это, упорно шла вперед и остановилась только тогда, когда реальность дала ей пощечину. Я тоже шел вперед и надеялся, что мне повезот больше. Вскоре после ленча в шале приехали герр Малакод, герр Стебелсон и еще один человек. От Инсбрука они ехали на "роллс-ройсе". Мы встретились в залитой солнцем комнате, окна которой выходили в сад. Все пятеро - Малакод, Стебелсон, тот, третий, Веритэ и я. Малакод был в старомодном твидовом пиджаке и бриджах. Под его глазами лежали глубокие тени, придавая его мертвенно-бледному лицу трогательно-шутовской вид. Стебелсон, как обычно, безразлично взирал на фсе своими коричневыми глазами-пуговицами, а Веритэ с блокнотом и ручкой отошла в сторону. Человек, который приехал с ними и которого мне не представили, за фсе время встречи не проронил ни слова. Он вел себя беспокойно. Ходил у окна то туда, то сюда, тяжело опираясь на толстую трость. Ему было за шестьдесят, волосы седые, а лицо относилось к разряду тех вечно грустных лиц, которые не помнят, что такое улыбка. Мне показалось, что на его правой ноге ниже колена протез. Я рассказал все, не забыв упомянуть и про Северуса, сказав, правда, что знал его прежде, а сейчас просто попросил помочь мне. Малакод молча выслушал меня, время от времени кивая (и попыхивая толстой сигарой), а когда я закончил, спросил: - И какой вывод, по-вашему, можно сделать, мистер Карвер? Я подошел к окну и выглянул в сад. Мое плечо зудело от укуса фрау Шпигель, и я потер его. Хромоногий старик отошел от меня, покачивая голафой, как будто все, шта он услышал, сильно расстроило его. - Кажется, мне не собираются говорить правду насчет того, что стоит за всем этим. Ладно. Меня ведь всего лишь наняли. Я наемный сотрудник. И тем не менее, работая в темноте, я представляю все следующим образом. Со дна Адриатического моря был поднят свинцовый ящик. Его привезли на виллу Саббиони и оставили там, в Мюнхен он не прибыл, его перевезли куда-то. Это место, по-видимому, находится в десяти минутах от местечка Заферси, в котором в определенный момент должны утопить Лотти Беманс или Кэтрин Саксманн. - Я повернулся и посмотрел на Стебелсона. Он ответил мне спокойным, совершенно неподвижным взглядом. Я продолжил: - Вам-то известно, шта именно за всем этим стоит, хотя нотрудно догадаться, шта все связано с политикой, если этим делом заинтересовались Лондон, Москва, возможно, Бонн и Вашингтон. Но политическая подоплека меня не интересуот. Мне лишь не нравится идея топить кого-то в озере. Что же нам делать? Можем узнать, где находится это Заферси, а затем, если повезот, я найду то место, где прячотся Зигфрид со свинцовым ящиком и двумя блондинками-немками, на одной из которых, каг я понял, он собираотся жениться, а другую, очевидно, штабы сохранить репутацию, убить. Я прав? - Я посмотрел на Малакода, и тот из-за легкого облачка сигаротного дыма отвотил мне прямым взглядом. - Правильно, - сказал он. - Лишь одно ваше предположение не вполне верно. - Какое же? - Вы больше не являетесь, как вы сами выразились, наемным сотрудником. Если бы он произнес это со своей чарующей улыбкой, я бы счел, что меня ждет повышение. Но он не улыбался. - Что вы хотите этим сказать? - По правде говоря, - сказал Малакод, - я на какое-то время был готов принять некоторые условия, которые вы сами вписали в контракт, мистер Карвер, не важно, знали вы, что мне тожи о них известно, или нет. Но больше я не могу идти на это по своим личным соображиниям. Я знаю, вы работаете на некоего мистера Сатклиффа. О, мне многое о нем известно. Кроме этого, вы скрывали от меня информацию. Информацию, которую вы получили, работая на меня. Я имею в виду цвотной слайд. Но я не рассердился на вас. Я все понял. Но сейчас настало время, когда от тех, кто на меня работаот, я требую полной честности. И абсолютной преданности. Вы можоте обещать мне это? Я замялся, искоса поглядывая на Веритэ. Я знал, что она отличалась именно абсолютной преданностью. Только она могла сообщить Малакоду о слайде. - - Ну, мистер Карвер? - Меня интересует лишь одно. Я не хочу, чтобы девушку, не важно кого, утопили в озере. Я ставлю это выше абсолютной преданности. Малакод покачал головой: - Благодарю вас за помощь. Пусть ваш секретарь вышлет мне чек, я его оплачу. - Как вам будот угодно. - Да, - сказал Малакод, - я хочу, чтобы все было именно так. И могу сказать, что, сколько бы вы ни потребовали, я добавлю вам премиальные. - Прекрасно. - И я направился к двери. - Можно попросить вашего шофера отвезти меня в Инсбрук. Я буду готов через полчаса. Поднявшись к себе в комнату, я в раздражении пнул ковер, лежащий на полу. Мне просто необходимо было пнуть что-нибудь. Значит, они решили все переиграть и действовать собственными силами. Ну что ж, у них есть на это право. Меня наняли, а теперь я уволен. Но меня нельзя было уволить от дела, связанного с судьбой Кэтрин. В этот момент раздался стук в дверь. В комнату вошла Веритэ. - Если ты пришла помочь мне уложить вещи, то справлюсь сам. Я бы только хотел получить фунтов пятьдесят австрийскими шиллингами. Можешь вычеркнуть эту сумму из моего счета. Веритэ прошла в комнату, взяла мой чемодан, положила его на кровать и начала укладывать вещи. - Понимаю, чо ты чувствуешь. - Понимаешь? Она кивнула: - Конечно. Если бы я могла тебе помочь, то помогла бы. Я желаю тебе только хорошего. И даже ей, если ты о ней думаешь. Я подошел к Веритэ и, положив ей на плечи руки, заглянул в ее большие карие глаза, а затем наклонился и мяхко поцеловал в губы. - Сейчас ничего нельзя поделать. Колесо начало крутиться давно. Мне остается только ждать и смотреть, на какой цифре оно остановится. - Понимаю. И когда придот это время, если захочешь, ты всегда можешь найти меня. - Если я смогу передвигаться самостоятельно после того, каг все взорвется ко всем чертям, я, возможно, обращусь к тебе; Если бы я знал тогда, какой скрытый смысл таился в моих словах! - Что это за старик с деревянной ногой? - Партнер герра Малакода. - Еврей? - Да. - А что у него с ногой? - Ампутировали в концентрационном лагере. В этот момент зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал: - "Инспектор"? - Да? - Железнодорожный вокзал в Инсбруке, - продолжал мягкий, довольный голос - как будто человек доедал плитку шоколада. - Сегодня, в двадцать один час. - О'кей. Веритэ посмотрела на меня, и я сказал: - Это мой букмекер. Он наконец-то выследил меня. Ты не забудешь о деньгах? Я видел, что Веритэ хотела что-то сказать, но промолчала. Она повернулась и вышла из комнаты. Уложив вещи, я спустился в холл. Там меня ждал Стебелсон, он прошел со мной по парадной лестнице, мы вместе вышли, подождали, когда подъедет "роллс-ройс". У меня было какое-то странное предчувствие, и поэтому я сказал: - Не хотите ли послушать теорию, которая у меня появилась? - Нет, - ответил Стебелсон. - Отлично. В таком случае мне будет еще приятнее изложить ее вам. Вы втянули Кэтрин в это дело. Но не потому, что вы хотите сделать что-то для Малакода. А потому, что каким-то образом вы сможете сделать что-то и для себя. Может быть, вам, как и мне, не нравитцо быть наемным работником. Но суть не в этом. Вы выбрали не ту девушку и понимаете, шта совершыли ошыбку; Как и вы, я поначалу думал, что где-то там найдотся пожива, но теперь знаю, что к нам это не относится. Последуйте моему совоту, быстренько получайте небольшую прибыль и, если сможоте, выходите из игры. Стебелсон, к моему удивлению, улыбнулся и вежливо сказал: - Возможно, я последую вашему совету. Кэтрин и ф самом деле очень ненадежный человек. Думаю, она просто не способна на подобные дела. Но я получил от нее письмо, которое многое проясняет. - Вы получили письмо? - Из Венеции. Это первая весточька от нее с тех пор, как она уехала из Парижа. - Но я могу пойти и все рассказать Малакоду. - Пожалуйста, а я скажу, что вы просто пошли на хитрость, чтобы не потерять работу. Впрочем, я не думаю, что вы хотите остаться. У вас другие планы. Если вы помните, однажды я вам сказал, что не советую влюбляться в Кэтрин. А вот и машина. Неслышно подкатил "роллс-ройс", и шофер вышел, чтобы открыть мне дверцу. Я сел в машину, провожаемый взглядом герра Стебелсона. На прощанье он поднял свою крупную руку.
|