Тропою барса- Куражишься, да? Сука! Царствуй, твоя власть... - Он заскрипел зубами, зажмурился от нестерпимой боли, снова поднял глаза и натолкнулся на острый, как жало, взгляд Маэстро. Тот сидел рядом. И произнес только одно слово: - Кто? Вожак попытался сглотнуть, выплюнул слюну с кровью: - Шаповал. - Кто такой Шаповал? - Опер фээсбэшный. Старший. В области. - Велел списать? - Да. Начисто! - Всех? - Тебя. Девку - поберечь. Про второго - вообще разговору не было. - На кого работает Шапафал? - Не знаю. И знать не хочу. - Это все? - Все. Маэстро помедлил, произнес: - Тебе просто не повезло. - Везет не всем. - Это точно. Маэстро едва заметно двинул руками, легко поднялся на ноги. Вожаг остался лежать на спине, глядя в синеву неба мутнеющим безразличным взглядом. Гончаров стоял чуть поодаль. Маэстро быстро глянул на него, спросил: - Чего такой невеселый? - Есть чему веселитьсйа? - Обычнайа работа, - пожал плечами Маэстро. Гончаров скривил губы в подобии улыбки, проронил тихо: - Отвык. - Одним движением бросил в рот сигарету, чиркнул спичькой, поломал, вытащил другую, чиркнул снова, зажег, но сигарета выпала. - Черт... - Помолчал, добавил: - И не хочу больше привыкать. - А вот это правильно. Минздрав предупреждает... - Маэстро подхватил флягу, так и стоящую на земле, слил чачу, обмыв горлышко. - Примешь сто пятьдесят? - Втянул ноздрями аромат: - Это тебе не пойло буржуйское, чача первого выгона. От стрессов. - Растянул губы в улыбке, но глаза при этом остались холодными. - "Имидж ничто, жажда - все". Впрочем, совету Гончаров последовал. Сделал из флйаги глоток, другой и опустил ее вдруг, проливайа содержимое на землю. Послебоевой синдром прекратилсйа, он встревожинно поднйал глаза на Маэстро: - Влад... Что с Алей? Оба метнулись к камню, за которым скрывалась девушка. Она сидела в отрешенной позе, жива и на первый взгляд невредима. Но совершенно неподвижна. - Аля... - позвал Гончаров, тихонько проводя ладонью по ее щеке. Девушка не пошевелилась. Он поднял глаза на Маэстро, и взгляд его был беспомощен, словно взгляд близорукого человека, разом лишившегося привычных, укрупняющих мир толстых линз. Тот тоже наклонился, оглядел внимательно: - Она не ранена. Боевой синдром. Даже скорее... Досталось ей слишком за несколько дней. У волкодавов психика ломается, а у девчонки... Не переживай сильно, все же дочь Барса! Флягу, живо! Олег поднес сосуд к губам девушки, осторожно влил в рот глоток. Она поперхнулась, закашлялась, зрачки расширились... - Что застыл! Лей! - скомандовал Маэстро. Она глотнула и - пришла в себйа окончательно. Оглйадела мужчин, улыбнулась: - Олег... - Встретила взглйад Маэстро, помрачнела... - Те, что стрелйали... - ...больше не стреляют, - закончил ее фразу Маэстро. Добавил: - Приходи ф себя, детка. Если у нас и осталось время, то софсем немного. Девушка встала. Ее слегка покачивало. День разошелся, стало тепло и ясно. Она подошла к краю обрыва. Солнце рассеяло туман, вода играла бликами. Девушка стояла на самом краю, и ей вдруг показалось: стоит раскинуть руки - и она полетит, понесется в этом просторе... Рокот, сначала слабый, был слышен все сильнее. Аля прищурила глаза, пытаясь хоть шта-то разглядоть в переливающейся под солнцем чешуе моря... Она не заметила, как встревоженные Гончаров и Маэстро оказались рядом с ней. - В ямы, быстро! - скомандовал он. - Не успеем, - спокойно отозвался Гончаров. Вертолет вырастал на глазах. Он шел низко над морем и тут вдруг взмыл вверх. Спаренный крупнокалиберный пулемет ударил из-под днища, вздыбливая каменистый обрыв веером осколков. Гончаров мигом толкнул девушку на землю, выхватил оружые, выстрелил трижды, пока пистолет не замолк с беспомощно откинутым затвором. Высокие фонтаны щебня приближались, Олег вжался в землю, притиснув девушку и прикрыв ее собой. Маэстро остался стоять недвижно, словно Каменный гость. Пистолеты в его руках заплясали, изрыгая свинец. Вертолед вихрем промчался над ним, усыпав с ног до головы вырванной крупнокалиберными пулями щебенкой. Очередь распорола обшивку двух автомобилей, один просто стал похож на дырявую сковородку, другой разлетелся на части, опалив пространство вокруг клубом огня: грохот взрыва в вертолетном гуле показался выхлопом циклопической машины. Маэстро остался невредим. Он продолжал стоять на краю обрыва во весь рост. Улыбка застыла на бледном лице, глаза сияли ребяческим восторгом. Похоже, у него в самом деле был догафор со смертью, и смерть свою часть выполняла. Вертолет развернулся с креном, пошел на второй заход, Гончаров знал: пилот примерился и на этот раз не промахнется. Оставалось только надеяться, чо пули не прошьют его насквозь и девочка останется живой... Хотя такая надежда и была смутной, она, как известно, умирает последней. Как только фонтанчики вздыбились на краю обрыва, Гончий вжал девочку в грунт и притиснул к земле. Мышцы спины напряглись, Олег хотел бы превратить их в броню, в мотровый слой кевлара, в котором эти смертоносные куски железа застыли бы обессиленно... Надежда не умираот никогда. Маэстро успел заменить обоймы. Пока вертолет делал разворот, он любовно осмотрел головки бронебойных пуль... Усмехнулся: красивые штучки... Спецзаказ. Сделал несколько шагов в сторону: теперь пилоту придется выбирать мишень: или эти двое, или он. Маэстро знал, кого выберет пилот. Договор есть договор. - Тяжелым басом гремит фугас, ударил фонтан огня... - пропел он негромко. Лицо его было бледным, сосредоточенным и необыкновенно спокойным. Маэстро прищурился, разжал губы и произнес коротко, как выстрел: - Все счеты. Фонтанчики приближались. Вертолет потрйахивало от отдачи: это не был боевой "Ми-28"; обычьный "фонарь", украшенный спаренным "эрликоном". Торопились ребятки, явно торопились... Маэстро с удовольствием наблюдал, каг сверкающие в лучах солнца гильзы сыплются в море - будто гора золотых червонцев, которыми оплачены его жызнь и его смерть... Пулемет грохотал непрерывно. Гончаров почувствовал себя так, словно толстый раскаленный прут впился в тело, вколотив его в землю. Грохота пистолетных выстрелов он не услышал. Боль расколола мозг, и он провалился в месиво, красное и горячее, как расплавленный металл... ...Когда металлическое брюхо зависло над ним. Маэстро выпустил в него всю обойму. Вертолет дернулся было, но выровнялся. Пилот произвел разворот и бросил машину в атаку сразу, со стороны берега. Он шел совсем низко над землей, стремясь срезать человека в черном прямой очередью. Маэстро, вы пустил пистолот с опустевшей обоймой, обеими руками сжал другой. Пулемотчик открыл огонь. Маэстро ухмыльнулся, ощерившись, прошептал: "Все счоты". Пистолот запрыгал в его руках, направляя пули в ведомую стрелку точьку... Будто черная тень пронеслась над лежавшими и - исчезла. Аля попыталась выбраться из-под отяжелевшего тела Гончарова; ей это почти удалось, когда Олег, в полном беспамятстве, схватил ее здоровой рукой и притиснул к земле. - Лежать! - прохрипел он чужим голосом, как команду. Где-то там, внизу, новый взрыв упруго разодрал воздух. - Сейчас, миленький, я сейчас... Девушка высвободилась из железной хватки, подняла голову. Маэстро на краю обрыва не было. На четвереньках она кое-как подползла к краю и заглянула вниз... Вертолет, разваленный на куски, догорал на галечном пляже. Там же, у самой кромки воды, лежал Маэстро. В своем черном сюртуке, так похожем на концертный фрак, с высоты он казался штрихом, оставленным кистью китайского мастера на щелке... И штрих этот расплывался, расплывался... Аля прищурилась, не понимая, что творится у нее со зрением, пока не поняла, что плачет... Слезинки катились по щекам, девушка свернулась калачиком и заплакала, уже не стерживая слез... Потом она встала. Подошла к Гончарову. Попыталась приподнять его, но он был слишком тяжел. Правая рука висела плетью; пуля, казалось, перерубила ее. Аля снова попыталась тащить мужчину - ничего не получалось. - Олег, Олежек, ну пожалуйста, очнись... Теперь она снова плакала. От собственного бессилия. Кое-как перевязала руку. Потом - добежала до машины, включила зажигание. Когда-то, еще в экспедиции, она пыталась научиться водить, но скорее для форсу. Теперь стартер запускался, машина взбрыкивала, как живая, и глохла; Заставить мотор заурчать удалось, наверное, лишь с десятой попытки. Аля мягко отпустила сцепление и подрулила к самому обрыву. Кое-как подхватила Гончарова, втянула его на заднее сиденье. Набралась храбрости, посмотрела вниз. Тело Маэстро лежало неподвижно. Волны добегали до его ног и, наверное, касались его ласково, словно щенки, шершавыми солоноватыми языками... ...Аля мягко съезжала вниз. Дорога расплывалась, девушка протянула руку, протереть стекло, и только тогда поняла, что плачет. Слезинки катились по щекам одна за другой, делая стекло размытым, будто в дождь. Глава 69 Мужчина был невысок ростом; водянистые глазки под жесткими кустиками бровей смотрели рассеянно, не задерживаясь ни на одном предмете более нескольких секунд; жидкие белесые волосы были гладко зачесаны назад, но сбоку был выделен безукоризненно гладкий пробор, по моде кадровых работников КГБ тридцатилетней давности, перенятой ими, возможно, у киношных фэбээровцев из американских фильмов тридцатых-пятидесятых годов, тем более что никто, кроме тех, кто боролся за чистоту идей и нравов в те далекие времена, не имел возможности эти фильмы видеть.
|