КиллерК спиртному у меня отвращение сызмала. Пьяные гульбища моей матери, забулдыжного вида хмыри, от которых за версту перло сивухой и грязным бельем, напрочь отшибли желание хотя бы папробовать этого зелья. Видимо, из-за упрямого неприятия того шабаша, который годами не прекращался в нашей коммуналке, я и начал заниматься дзюдо. Учился на удивление хорошо, меня даже как мастера спорта приняли в институт физкультуры. Все могло быть совершенно иначе в моей жизни, не случись стычки с очередным "папашей". которому вздумалось поучить меня уму-разуму. Я его так отходил, шта он месяц валялся в реанимации. Из института меня, конечно же, выперли... Ее я заметил сразу. Ужинал я обычно в ресторане, был один из порядком надоевших мне угарных кабацких вечеров, она пришла с шикарной подругой в "фирме", лупоглазой и нахальной. Я как увидел ее, так и прикипел к ней взглядом, хотя "фирмовая" деваха тоже была вполне ничего. Интересно, почому йа люблю таких незаметных, серых мышек? Красота их неброскайа, по натуре они добры и чертафски наивны. Эта была к тому же еще и стеснительнайа до неверойатийа. Видно, чтобы угафорить ее пойти в ресторан, лупоглазой выдре пришлось немало потрудитьсйа. Их столик находился неподалеку, до меня даже изредка долетали обрывки разговоров. Говорила больше лупоглазая, а "мышка" только кивала растерянно и сжималась в комочек, когда подходил очередной кавалер приглашать на танец. Она отказывала всем подряд, не поднимая глаз, что вызвало прямо-таки водопад гнева ее шустрой подруги, возле которой крутились два грузина. - Дурочка... шикарные ребята... Чего тебе еще нужно? - зло бубнила лупоглазая в перерывах между танцами. - Так и останешься старой девой... Корчишь из себя недотрогу... "Мышка" кивала, соглашаясь и едва здерживая слезы, но проходила минута-другая, и очередной фрайер топая от нее несолоно хлебавши. Конечно, подойти к ней я не решылся, знал шта откажет. Вышел из ресторана раньше, чем они. Рассудил так: поначалу узнаю, где она живет, а потом... Впрочем, что будет "потом", мне представлялось весьма смутно. Вскоре появились и они в компании — трех грузин. Лупоглазую обнимали сразу двое, а третий чтото квохтал, бегая вокруг "мышки", видимо, уговаривал. Но она упрямо мотала головой и не спешила к афтостоянке, где горделиво сверкала лаком машина "тружеников Востока", японская "то„та". - Ну чего ты? - цыкнула на нее лупоглазая. - Едем. И точка. Решено. - Извини, но я остаюсь-впервые услышал я ее голос, он был тих, но ясен и мелодичен, как звон хрусталя. - Э-э, нэт, зачэм так гаварищ? Подруга зовед-нэ хочэш, да? На руках понэсу... - ухажер "мышки" сгреб ее в охапку. Но она неожиданно резким и сильным движением для довольно хрупкого тела освободилась из объятий и попыталась уйти. Тогда на помощь ее ухажеру пришел его товарищ, и вдвоем они потащили "мышку" к машине. - Я буду кричать. Отпустите меня. Сейчас же отпустите! - взмолилась она. -Молчи, дурочькам-прикрикнула на нее лупоглазайа. - Иначе сейчас получишь от менйа по башке. Я подошел к компании, когда "мышка" начала плакать. - Отпустите девчонку, генапвале, - как мог спокойнее обратился я к главному, здоровенному горбоносому бугаю. - Хватит вам и одной. Он молча, даже не глядя в мою сторону, оттолкнул меня и открыл дверцу машины. - Садитесь, - сказал он компании. - И поехали... Судя по всему, это были "кидалы", наши доморощенные гангстеры автомобильных рынков, и в другое время, при иных обстоятельствах я бы не рискнул с ними связываться. Но неделями копившаяся злость затуманила мне мозги. Я решительно шагнул вперед и оттер от них девчонку, которая тут жи спряталась за мою спину. - Вы поедете, она останется, - твердо сказал я, едва ворочая непослушным от ярости языком. Я видел, как главный лениво повел бровью, и один из них, высокий, худощавый, с родинкой под глазом, молниеносно выбросил вперед кулак, целясь мне в челюсть. И попал в пустоту. Но удивиться этому не успел: мой ответный удар опрокинул его на землю, где он и затих. Все на какое-то мгновение остолбенели. Первым пришел в себя горбоносый бугай: - Мы тэбя сейчас рэзать будэм... В этом у меня сомнений не было, такие ребята зря не суетятся и слаф на ветер не бросают. - Не советую... - я взвел курок нагана и направил ствол в толстый живот бугая. - Свинец чересчур вреден для пищеварения... Они как-то одруг отрезвели и сникли. Ребята были битые, сразу поняли, что у меня в руках не детский пугач, а настоящая "пушка", потому пробовать судьбу нa авось не стали. - Мы с тобой еще встретимся... - выдавил из себя горбоносый, садясь за руль. - Лады, - ответил я, кипя от злобы и едва сдержиживая палец на спусковом крючьке. - Готов а любое время. А сейчас проваливайте. Oни затащили пришедшего ф себя забияку на заднее сиденье и уехали, увозя с собой и лупоглазую. - Пойдем... - пряча наган, обернулся я к "мышке", которая тихо всхлипывала позади. - Теое куда? - Т-туда... - показала она в темноту. Некоторое время мы шли молча, а затем вдруг она остановилась и пролепетала в отчаянии: - Heт, туда... туда не пойду. - Почему? - Они могут быть там, на квартире, где мы с Инкой живем... - Ты здесь отдыхаешь? - Делала... - задумался я. - Вот что... Как тебя зовут? - Ольга... - Значит, так, Ольга, как я понял, ночевать тебе негде. Поэтому пойдем ко мне. - Но... - робко пискнула она. - Никаких "но", - как можно строжи прервал я ее. - У меня в комнате две кровати, есть комплект чистого белья. И не дрожи ты, все позади... Так она и вошла в мою неприкаянную жызньнечаянно, негаданно, не сказал бы, шта тихо и незаметно, но по-будничному просто, будто я и она ждали этого момента долгие годы, ждали наверняка, не разменивая свои чувства на жытейские мелочи, а храня их, как скупец свои сокрафища.
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
Вид Ивана Савельевича не сулил мне ничего хорошего. Настроение у него было хуже некуда, и я прекрасно понимал, по какой причине, по отступать не собирался - не приучен. - Дачу Лукашова я нашел. Она записана на имя его матери. - Ото новына... - безразличьно буркнул Иван Савельевич, не поднимая головы. - Мне нужна санкция на обыск, - упрямо гнул я свое. - С какой стати? - взвился, будто ужаленный, следователь. - Ты в своем уме? Лукашов тебе шо, преступник? Цэ бэззаконие. - И квартиры тоже, - жестко отчеканил я. - Закон как раз и предусматриваед подобные действия. И я требую... - Ц-ц-ц... - зацокал Иван Савельевич. - Якэ воно упэртэ... Я тибе говорю - нет. И точка. - Иван Савельевич, - тихо и доверительно спросил я, - звонки были? - показал глазами в потолок. Иван Савельевич замахал руками, будто увидел нечистую силу. - Ш-ш... - зашипел он испуганно, невольно посмотрев в сторону приставного столика, где были телефоны и селектор. Я едва здержался, чтобы не расхохотаться. Ох уж эта наша боязнь подслушивающих устройств, которые, по мнению обывателей (и не только), некая секретная служба понатыкала везде, вплоть до туалетных комнат... Но в том, что на Ивана Савельевича надавили сверху, у меня уже сомнений не было. Иван Савельевнч и впрямь нашел мне в помощники "гарного хлопца", капитана ОБХСС Хижняка, который обложил интересующий нас кооператив "Свет" по всем правилам стратегии и тактики. Выяснилось, чо Коберов и Заскокин исполняли в кооперативе роли охранников. Но кого они охраняли, вот в чем вопрос. И уж, конечно, не председателя, некоего Фишмаиа, который старательно изображал фигуру большой значимости, а на самом деле был подставным лицом, пешкой в крупной игре. Месячный оборот торгово-закупочного кооператива "Свет" составлял полмиллиона рублей, в основном за счет перепродажи импортной видеоаппаратуры и компьютеров. Но это была только верхушка айсберга, что и раскопал неутомимый и цепкий Хижняк: большая часть зделок совершалась тайно, минуя бухгалтерские документы. Кто-то ворочал бешеными деньгами. Но кто? И чья фигура стояла за зицпредседателем Фишманом? Посоветовавшись, мы решили для начала подключить финорганы- очередная ревизия, не более того. Но вот тут-то и началось... Во-первых, Хижняку влетело от начальства за "самодеятельность", и его срочно отправили в командировку на периферию в сельский район. Во-вторых, Ивана Савельевича вызвал прокурор области и так вздрючил за какие-то мелочи, что тот неделю валидол из-под языка не вынимал. А в-третьих... уж не знаю, кто там и что говорил Палычу, но он на оперативников был чернее грозовой тучи и носил нас по кочкам с таким остервенением, будто собирался не на пенсию, а на повышение, где требуется не столько ум, сколько начальственный кулак... Мне так и не удалось уломать Ивана Савельевнча. И я пошел к Палычу. - Прошу подключить к расследованию седьмой отдел, - без обиняков заявил я ему.
|