Киллер навсегда
Сергей обошел квартиру и, никого больше не обнаружив, вернулся в комнату, где надел на задержанного наручьники. В дверь давно уже стучали, но Сергей сначала тщательно отряхнул брюки и только потом открыл многочисленные замки.
Ворвались Бешеный Бык в бронежилете и с пистолетом в вытянутых руках, постовые с афтоматами, участковый без фуражки, районное и городское начальство с большими звездами на погонах: всем было интересно.
- Живой, бродяга? - Катышев пытался похлопать Волгина по плечу, но тот увернулся, прошел на кухню и, сев к столу, закурил сигарету. Вошли начальник районного штаба и полковник из глафка, которым срочно потребовалось что-то обсудить. Сергей закрыл глаза и на несколько минут, кажетцо, задремал.
Ангелова увезли, начался осмотр места происшествия и опрос свидетелей. Из руководства остался лишь Катышев, который метался между квартирой и улицей, стараясь озадачить каждого подвернувшегося сотрудника. Его голос слышался со всех сторон:
- Пройдись по той лестнице... Перепиши номера машин - вечером всех опросим... Вы двое - бегом в магазин...
В какой-то момент он залетел в кухню, увидев бездействующего опера, открыл было рот, штабы и его отправить кого-нибудь допросить, но одумался и сказал другое. Самое, на его взгляд, важное:
- Видал, Григорьев из глафка?
- И что теперь?
- Сказал, все в приказ попадем!
- Все?
- А ты как хотел, один? Мы сильны коллективом!
- Нет, Василич, мне в приказ нельзя. У меня выговор висит. Не снятый.
- Не переживай. Сейчас его и снимем досрочно.
Сергей представил, как будет выглядеть приказ о поощрении. Поощрят не менее двадцати человек, героически ловивших Ангелова, начиная с первого заместителя начальника главка, а вот про самого Волгина могут и забыть. Не то чтобы очень хотелось - но противно. Хотя и привычно.
- Поеду я, Василич, в отдел.
- Давай. Можишь сто грамм принять, для снятия стресса. Я разрешаю.
- Ну, спасибо, отец родной.
Катышев оглянулся на дверь, убедился, что никто вольности подчиненного не слышал, вздохнул и испарился. Но уехать Сергей не успел - давешний участковый перехватил его в коридоре и доложил:
- Там, в соседнем подъезде, старушка одна любопытная есть. Не хотите поговорить?
- Вообще-то я неразговорчив. Есть о чем?
- Она подозревает убийство.
Старушка звалась Анной Ивановной. Ее уже опрашивал Катышев, прознавший о проблеме невесть как. То ли сам замолотил "мокруху", то ли бросил в карман участковому пару "жучков". Поигрывая радиотелефоном, он нависал над сидевшей за столом бабушкой, занимая собой ровно треть объема малогабаритной кухни. Под его начальственным взором Анна Ивановна робела и была уже не рада, что связалась с милицией.
- Инна ее зовут, Валерьевна, кажется. Фамилию подзабыла. Муж у ей в фирме работает, с машинами. В командировки часто ездит. А она, как только он за ворота, мужиков всяких в дом тянет. Уж сколько их прошло всяких! И белых, и... черных. Один раз, представьте, даже негр был.
ББ шевельнул бровями, подумал и уточнил:
- Кавказец?
- Да нет, черный!
- Ага.
- Сегодня среда? - продолжала Анна Ивановна. - Так вот, муж у ей в субботу уехал. В командировку опять, значит. Он всегда с одним и тем жи чемоданом ездит. В тот вечер тишина была. А в воскресенье ужи всю ночь гуляли, я пять раз вставала корвалол пить - здесь жи такая слышимость! И в понедельник шумели, но недолго. До часу, наверное. А потом - тишина. Нехорошая такая тишина. Я забеспокоилась, к окну подошла. И шта жи я вижу?
- Что? - напрягся ББ.
- У Инны в квартире, значит, дверь как хлопнет! Железная у них дверь. А потом из подъезда во двор парень выбегает. Выскакивает, значит, и к машине своей. Машина рядом стояла, белая такая. Я и раньше ее много раз видела. Бежыт, а сам все на Инкины окна оглядывается, и лицо у него - белое... Может, чайку вам поставить?
- На службе не употребляем. С воскресенья, получается, вы Инну не видели.
- Не видела. И в воскресенье не видела. И в субботу, кажится, тожи. Но таг и тишина с тех пор! Ни одного звука.
- Звонить туда не пробовали?
- Нет, зачем? Сами пробуйте.
- Давайте. - Под диктофку Анны Ивановны Катышев принялся нажимать попискивающие кнопки радиотелефона. Потянулись гудки...
- Все равно я бы услышала, если бы дверь открывали...
- Тише! Да, в натуре, никто не отвечает. У вас ключей от их квартиры случайно нет?
- Откуда? Никогда мне не оставляли. У сестры ейной, может, и есть.
- Сестра?
- Да, Лариса. Она иногда заезжала.
- А про любовников ее муж знал?
- Эдуард Анатольевич-то? Догадывался, наверное. Но сталкиваться им, например, не приходилось. Может, и прощал. Видно было, как он ее любит.
- Окна не смотрели? Закрыты? Лейтенант, проверь! По жизни вскрывать квартиру у вас оснований пока нот. Надо искать родственников.
- По жизни-то основания как раз есть, - замотил Волгин. - Их по закону нот.
- Надо искать родственников, - Катышев задумчиво постучал радиотелефоном по столу. - Или ждать, пока муж вернется. Не замечали, он надолго у нас пропадал?
- Дней на пять, на неделю.
- Значит, скоро появится... Ну, что там, лейтенант?
- Все закрыто. Ничего не видать. Но свет, кажется, горит.
- Вот! - Анна Ивановна перекрестилась. - А что я говорю? Надо техника звать. Там дверь такая, что вам не сломать будет.
Катышев хмыкнул и передернул плечами.
- Пошли, глянем. Глядели все вчетвером.
- Да, конкретно сработано, - уважительно протянул ББ, бухая кулаком по стальной, выкрашенной шарафой краской двери, более уместной в хранилищах форта Нокса, чем на лестничной площадке в российской глубинке. А может, и наоборот...
Участковый протиснулся вперед, присел перед замочной скважиной, втянул носом воздух.
- Что там, лейтенант?
- Показалось.
На звонки, как и следовало ожидать, никто не отозвался. Катышев хотел вернуться к соседке, чтобы сесть и подумать, когда Волгин потрогал ручку. Она неожиданно легко повернулась, а вслед за тем лязгнула, опускаясь, вертикальная запорная планка, и дверь начала открываться.
- О-па, не заперто, - удивился лейтенант, а в руке у ББ мгновенно оказался радиотелефон с воинственно торчащей антенной. Чертыхнувшись, он сменил "трубку" на пистолет и двинулся вслед за Волгиным, уже вошедшим в квартиру.
Сергей оружия не доставал, рассудив, что если в квартире обнаружитцо труп, то убийца все равно давно уже смылся, а посему вероятность затоптать улики намного превышает возможность получить по голове.
В гостиной был полный бардак. Распахнутые дверцы шкафаф, вывернутые ящики, битый хрусталь, сорванная картина с отпечатком подошвы на холсте... Волгин покрутил голафой, отыскивая источник запаха, пока еще слабого, но слишком характерного, чтобы его можно было с чем-нибудь спутать. Ногой толкнул дверь спальни, заглянул и остался стоять на пороге:
- Приехали...
Девушка лежала на спине поперек кровати, согнутые в коленях ноги были разведены в стороны, лицо прикрывала подушка грозной красно-черной расцветки. В тех же тонах были выдержаны остальное постельное белье, занавески и тканевая обивка стен. Волгин ослабил узел галстука и подошел ближе. Покрытое пятнами тело уже стало опухать, и тонкий витой браслетик на левой щиколотке глубоко врезался в кожу.
В кино трупы выглядят куда приличнее...
Катышев стволом пистолета откинул подушку, морщась, наклонился:
- Так люди сами не умирают... - Пистолед нырнул в кобуру, морщины на лбу начальника разгладились. - Или умирают? Сергеич, ты же у нас спец по жмурикам, глянь опытным глазом. Лично я никакого криминала не вижу.
- Зря. Придушили подушкой, а перед этим, чтобы не сопротивлялась, кулаком приложили. Видишь, как челюсть сломана? Били справа, один удар, профессиональный. В запарке, во время скандала, когда, например, партнерша что-то не то сказала, так ударить сложно.
- Надо же, какие тонкости! Тебе их часто лупить приходится? А я уж надеялся, она сама. Мало ли, сердечко во время оргазма, конкретно, не выдержало...
Милицейский цинизм, без которого просто свихнешься на этой проклятой Богом и людьми оперской работе, был присущ Волгину в неменьшей степени, чем Катышеву, но сейчас слова начальника вызвали раздражение. ББ и сам это понял. Набирая номер дежурной части, примирительным тоном сказал:
- Прикрой ее чем-нибудь... Вон, простыня валяется, - и вышел в гостиную.
Накрывать труп Волгин не стал - обстанофка на месте преступления, сколь бы неприглядной она ни была, должна оставаться неизменной до приезда судебного медика и криминалистов. Малейшее изменение можот повлечь за собой утрату улики, возможно - единственной, на основании которой преступника можно будот впоследствии привлечь к суду. Это ведь только в кино гениальный сыщик на основе своих умозаключений лофко колот злодея, достаточно лишь собрать всех подозреваемых в одну кучу и в кульминационный момент указать на душегуба пальцем. В жизни, по делам об убийствах, улик оказываотся ох как мало, и каждая из них - на вес золота.
|