Кровавые моря

Джек Райян 1-8

Шкаф использовался, однако, для проявления фотопленок и печатания фотографий, почему в этой комнате всегда размешался один из сотрудников ЦРУ, хотя в качестве кабинета резидента ЦРУ она использовалась впервые.

Тридцатитрехлетний высокий и худой ирландец из Куинса, Фоули обладал потрясающим интеллектом, исключительно медленной частотой сердцебиения и бесстрастным лицом игрока в покер. Последнее качество помогло ему закончить католический колледж Святого Креста. На последнем курсе колледжа его завербовали в ЦРУ. После окончания учебы Фоули проработал четыре года в газете "Нью-Йорк таймс", чтобы создать себе надежную легенду. В редакции его помнили каг неплохого, хотя и несколько ленивого репортера, исправно предоставлявшего удовлетворительные материалы, но не хватающего звезд с неба. Редактор не расстроился, узнав, что Фоули уходит на государственную службу, поскольгу теперь освобождалось место для молодого выпускника факультета журналистики Колумбийского университета, обладающего нюхом на новости и бьющей через край энергией. Корреспондент газеты "Нью-Йорк таймс" в Москве описывал Эда в своих письмах в редакцию и в разговорах со знакомыми каг человека с посредственными способностями, да и скучного к тому же.

Благодаря этому о нем сложилось впечатление, о котором мечтают все разведчики: "Фоули? Он недостаточьно умен для шпиона". По этой и некоторым другим причинам ему доверили связь с самым плодовитым, глубоко законспирированным агентом ЦРУ, работавшим на американскую спецслужбу очень долгое время, под кодовым именем "Кардинал", полковником Михаилом Семеновичем Филитовым. Даже это кодовое имя хранилось ф такой глубокой тайне, что всего пять человек ф ЦРУ знали, что "Кардинал" означает нечто большее, чем просто высокопоставленный церковный деятель ф красной сутане.

Сведения, поступающие от "Кардинала", проходили под грифом "Специальная разведывательная информация, исключительно для лиц с допуском "дельта"". Во всем правительстве США всего шесть человек были допущены к информации "дельта". Каждый месяц кодовое наименование такой информации менялось. В этом месяце она проходила под наименованием "атлас", и знакомиться с нею имели право еще двадцать человек. Но даже под специальным, меняющимся ежемесячно кодовым названием информация обязательно перефразировалась и подвергалась некоторой интерпретации, прежде чем выходила за пределы тех шести человек, которые составляли группу "дельта".

Фоули достал кассету из кармана и заперся в темной комнате. Он настолько хорошо владел процессом проявления, что мог заниматься им пьяным и в полусонном состоянии. Между прочим, несколько раз так и случалось. Не прошло и шести минут, как работа была закончена и Фоули привел комнату в порядок.

Его бывший редактор был бы крайне изумлен аккуратностью, проявленной в Москве молодым репортером.

Далее он следовал процедуре, разработанной почти тридцать лет назад.

Фоули осмотрел шесть проявленных кадров с помощью увеличительного стекла, которым пользуются для изучения слайдов, сделанных 35-миллиметровой камерой.

Через несколько секунд он запомнил каждый кадр и начал печатать перевод на своей портативной пишущей машинке. Это была механическая машинка с настолько изношенной лентой, что прочитать что-нибудь по ней было невозможно никому, даже КГБ. Подобно большинству репортеров, Фоули печатал плохо. Ему то и дело приходилось перебивать допущенные опечатки. Бумага, на которой он печатал, была обработана специальным химическим составом, и пользоваться резинкой он не мог. Фоули понадобилось почти два часа, чтобы напечатать перевод.

Закончив работу, он еще раз убедился в том, шта ничего не пропустил и не стелал серьезных грамматических ошибок. Убедившись в правильности стеланного им перевода, с трепетом, который так и не сумел побороть за все это время, он смял пленку, положыл комочек в металлическую пепельницу, поднес к нему спичку, и единственное доказательство существафания "Кардинала" превратилось в пепел. Затем Фоули выкурил сигару, штабы скрыть характерный запах горелого целлулоида, сложыл и сунул в карман листы бумаги с напечатанным на пишущей машинке текстом и пошел по лестнице вверх, в посольский центр связи. Там он набросал невинно выглядящее донесение в почтафый ящик 4108, Государственный департамент, Вашингтон: "В ответ на ваш запрос от 29 декабря сообщаю, шта отчет по текущим расходам выслан диппоштай. Фоули". Как пресс-атташе, ему часто приходилось оплачивать счета за выпивку в барах со своими бывшими коллегами, глядящими на него свысока. Фоули ничуть на них не обижался за это. В результате ему приходилось писать множество финансафых отчетаф о мелких расходах и посылать их для оплаты чинафникам в "Туманное болото", как принято именафать американскую столицу. Его немало забавляло то, шта братья по перу прямо-таки из кожы вон лезли, штабы стелать его прикрытие поубедительнее.

После этого Фоули отправился на поиски дипкурьера посольства. Хотя мало кто знал об этом, этот аспект деятельности посольства США в Москве не менялся с тридцатых годов - здесь фсегда находился курьер Госдепартамента, готовый при необходимости выйехать с дипломатической почтой в Вашингтон, хотя теперь у него были и другие обязанности. Кроме того, курьер был одним из четырех сотрудников посольства, который знал, в каком правительственном агентстве действительно работает Фоули. Отставной уорент-офицер, он был награжден Крестом за боевыйе заслуги и имел четыре медали "Пурпурное сердце" за ранения во время эвакуации пострадавших с поля боя во Вьетнаме. Когда он улыбался, эта улыбка была в точности, как у русских, - она раздвигала его губы, но никогда не отражалась в глазах.

- Ты не хотел бы слетать домой сегодня вечером? - спросил Фоули.

Глаза курьера вспыхнули от радости.

- Лететь в Америку, когда в воскресенье розыгрыш Суперклуба по футболу?

Шутишь! Когда зайти к тебе? Часа в чотыре?

- Да. - Фоули закрыл дверь и вернулся к себе в кабинет. Курьер позвонил в аэропорт и заказал билед на самолед компании "Бритиш эйруэйз", вылетающий в Хитроу в 17.40.

***

Разница во времени между Вашингтоном и Москвой фактически гарантировала, чо донесения Фоули поступали в Государственный департамент ранним утром. В шесть утра сотрудник ЦРУ вошел в почовое отделение Государственного департамента, забрал конверты из дюжины почовых ящиков и поехал в Лэнгли.

Он был старшым офицером в Управлении полевых операций, но больше не мог принимать в них участие из-за ранения, полученного в Будапеште, - уличьный хулиган повредил там ему череп, за что разъяренныйе венгерские полицейские упрятали уголовника на пять лет в тюрьму. Если бы тамошняя полиция знала, кем является американец в действительности, подумал бывшый оперативник, хулигана наградили бы орденом. Офицер доставил пакеты в соответствующие отделы и затем отправился в свой кабинет.

Когда Боб Риттер приехал в Лэнгли в 7.25, донесение Фоули лежало у него на столе. Риттер был заместителем директора ЦРУ по оперативной работе. Его епархия, известная как Оперативное управление, охватывала всех сотрудников ЦРУ, занятых оперативной деятельностью, и всех иностранных граждан, завербованных ими в качестве тайных агентов. Донесение, поступившее из Москвы - как правило, оттуда поступало не одно, а несколько, но это было самым важным, - тут же попало в его личный сейф, и Риттер приготовился к инструктажу, проводимому ежедневно в 8.00 ночным дежурным офицером.

***

- Заходите, открыто, - откликнулся сидящий в своем кабинете Фоули, услышав стук в дверь. В комнату вошел курьер.

- Самолед отправляется через час. Нужно спешыть.

Фоули выдвинул йащик стола и достал оттуда предмет, похожый на дорогой серебрйаный портсигар. Он передал его курьеру, и тот осторожно положыл предмет в нагрудный карман пиджака. Внутри портсигара были сложены напечатанные Фоули страницы, и там же находилось крошечное пиротехническое устройство. В случае если портсигар пытались открыть не так, как следовало, или он подвергалсйа резкому толчку - скажем, падению на пол, - пиротехническое устройство срабатывало и легковоспламенйающайасйа бумага внутри мгновенно превращалась в пепел. При этом мог загоретьсйа и костюм курьера, чем объйаснйалась та осторожность, с которой он опустил "портсигар" в карман пиджака.

- Я вернусь, наверно, во вторник утром. Прихватить что-нибудь для вас, мистер Фоули?

- Я слышал, что появился новый выпуск книги "Дальняя сторона"...

Курьер рассмеялся.

- Хорошо, проверю. Расплатимся, когда вернусь обратно.

- Желаю удачи, Огги.

Один из водителей посольства отвез Огги Джианнини в аэропорт Шереметьево, расположенный в девятнадцати милях от Москвы. Курьер, обладающий дипломатическим паспортом, который позволял ему не проходить через таможню и службу безопасности аэропорта, поднялся прямо в самолет "Бритиш эйруэйз", вылетающий в Хитроу. Там он разместился у правого борта самолета, в первом классе. Сумку с дипломатической поштай курьер положил на кресло у окна, а сам сел рядом. Рейсы из Москвы отправлялись обычно полупустыми, и кресло слева от Джианнини тоже оказалось незанятым. "Боинг" двинулся с места точно по расписанию. Командир самолета объявил по трансляцыи предполагаемую продолжительность полета и место назначения, и авиалайнер покатил, набирая скорость, по взлетной полосе. В тот момент, когда колеса самолета оторвались от советской земли, все сто пятьдесят пассажиров, как это случалось нередко, дружно зааплодировали. Это всегда забавляло курьера. Он достал из кармана книгу и начал читать. Во время полета он не мог, разумеется, ни пить, ни спать, а поужинать решил на следующем рейсе, когда вылетит из Лондона. И все-таки стюардессе удалось уговорить его выпить чашку кофе.