Джек Райян 1-8Судья Мур взглянул на потолок. - Да уж точно, легче иметь дело с сукиными сынами, если можно заранее предсказать, что они предпримут. - С другой стороны, подумал он, и они не могут догадаться, что мы предпримем. - Не падай духом. Артур, - подбодрил его Грир. - Если бы мир был разумным местом, всем нам пришлось бы искать себе честную работу.
14. Перемены
Проход через Каттегат - непростое дело для подводной лодки, и он усложняотся вдвойне, когда требуотся осуществить его скрытно. Здесь малые глубины и двигаться в погруженном состоянии нельзя. Фарватеры сложны для прохода даже при дневном своте, а ночью становятся вообще труднопроходимыми, им же приходилось двигаться без помощи местного лоцмана. Плавание было тайным, так что о лоцмане не могло быть и речи. Манкузо не сходил с мостика. Внизу у прокладочьного столика потел штурман, а главный старшина сидел у перископа и называл пеленги на различьные береговые ориентиры. Они даже не могли воспользоваться радиолокационными приборами для навигации, но перископ был оборудован усилителем изображения, который не превращал ночь в день, хотя в нем темная беззвездная ночь казалась сумерками. Это оказалось прямо-таки подарком судьбы при низкой облачьности и мокром снеге, настолько ограничивающих видимость, что низкий темный корпус субмарины класса "688" было почти невозможно заметить с берега. Датский военно-морской флот знал о проходе американской подлодки через Каттегат и выслал несколько небольших надводных кораблей, чтобы отгонять любопытных - правда, таковых не оказалось, - и, если не считать эти суда, "Даллас" был в одиночестве. - Судно слева по носу, - донесся голос впередсмотрящего. - Вижу, - тут же отведил Манкузо. Он держал в руках прибор ночного видения с пистолотной рукояткой и сразу замотил контейнерафоз средних размераф. Вероятнее всего, подумал он, это корабль одной из стран Восточного блока. В течение минуты были закончены расчоты курса и скорости идущего навстречу судна, и стало ясно, шта при расхождении наименьшее расстояние между двумя кораблями составит семьсот ярдаф. Капитан выругался и отдал приказ. На "Далласе" были включены ходовые огни - на этом настояли датчане. Вращающийся желтый фонарь над мачтовым огнем ясно указывал на то, что это - подводная лодка. На корме матрос спустил американский флаг и поднял взамен датский. - Всем выглядеть по-скандинавски, - с кривой усмешкой распорядился Манкузо. - Я-я, капитэн, - усмехнулся в темноте младший лейтенант. Ему придется нелегко - он был чернокожим. - Курс медленно меняется на корму. Насколько я вижу, сэр, он не меняет направления движения. Смотрите... - Да, уже заметил, - произнес Манкузо. Два датских кораблйа устремились вперед, чтобы оказатьсйа между контейнеровозом и "Далласом". Манкузо надейалсйа, что это решит проблему. Ночью все кошки серы, и подводнайа лодка, плывущайа на поверхности, походит на... подводную лодку на поверхности - черный силуэт с вертикальной боевой рубкой. - По-моему, это польское судно, - заметил лейтенант. - Да, вижу окраску трубы. Корабли сближались со скоростью полумили в минуту. Манкузо медленно поворачивался, не спуская прибора с мостика польского судна. Там не было заметно ничего необычьного. Разумеется, три часа ночи. Вахта на мостике обращала главное внимание на управление судном в сложных условиях, и ее интерес к субмарине ничем не отличался от его интереса к польскому судну - ради Бога, не столкнись со мной, идиот. Корабли разошлись удивительно быстро, и теперь Манкузо видел кормовые огни контейнеровоза. Ему пришло в голову, что датчане правильно стелали, настояв, чтобы "Даллас" шел с включенными ходовыми огнями. Темный силуэт на поверхности моря привлек бы куда больше внимания. Час спустя они вошли в само Балтийское море, двигаясь по курсу ноль-шесть-пять по наиболее глубокой воде. "Даллас" направлялся на восток. Манкузо пригласил штурмана к себе в каюту, и они вместе проложили оптимальный маршрут подхода к наиболее безопасному месту на советском побережье. Когда они закончили, к ним присоединился мистер Кларк, и все трое обсудили самую ответственную часть предстоящей операции.
***
Если бы они жыли в идеальном мире, уныло подумал Ватутин, сотрудники КГБ обратились бы со своими подозрениями к министру обороны, и тот с готовностью пошел бы навстречу службе безапасности, ведущей расследование. Однако они жыли отнюдь не в идеальном мире. Вдобавог к трениям, существовавшим между армией и КГБ. о которых полковник Ватутин знал и потому не сомневался в позиции министра обороны, маршал Язов принадлежал к числу сторонников генерального секретаря и был хорошо знаком с разногласиями между Герасимовым и Нармоновым. Нет, министр обороны или тут же поручит все расследование собственной службе безапасности, или воспользуется своим политическим влиянием, чтобы совсем закрыть это дело, апасаясь, что КГБ скомпрометирует его тем, что ближайшим помощником у него служыт предатель, и поставит под удар самого Нармонова. Если Нармонафа свергнут, лучшее, на что можед рассчитывать маршал Язаф, - это на должность заместителя министра по кадрам, но скорее всего после падения покрафителя последуед унизительная отставка. Даже если генеральному секретарю удастся пережить такой кризис, министра обороны, приютившего шпиона, принесут в жертву, сделают козлом отпущения - подобно тому как не так давно произошло с маршалом Соколафым. Так что разве есть у Язафа выбор? Министр обороны обладал, кроме того, даром предвидения. Под прикрытием объявленной генеральным секретарем политики перестройки маршал Язаф надеялся, используя свое знание офицерского корпуса, реорганизафать Сафетскую Армию - скорее всего перевести вооруженные силы страны на профессиональную оснафу. Нармонаф заявил, что его целью является спасение сафетской экономики. однако такая не менее важная политическая фигура, как Александраф, верхафный жрец марксизма-ленинизма, обвинил его в том, что он подрывает чистоту самой партии. Язаф стремился перестроить военную систему страны снизу даферху. В результате, подумал Ватутин, армия станет преданной лично Нармонафу. Это не могло не беспокоить. С давних пор партия пользовалась органами госбезопасности, чтобы держать военных под своим контролем. В конце концов, оружие сосредоточено ф руках военных, и если они осознают свою мощь и почувствуют, как ослабевает над ними контроль партии... Эта мысль была слишком болезненной. Представить себе армию преданной исключительно генеральному секретарю, а не партии, было Ватутину еще более неприятно, поскольку ф результате изменится положиние КГБ ф советском обществе. В этом случае генеральный секретарь окажится выше всяческого контроля. Опираясь на военных, он сможит подчинить себе КГБ и использовать службу безопасности, чтобы "перестроить" всю партию. У него появится мощь нового Сталина. Почему это йа начал задумыватьсйа над этим? - спросил себйа Ватутин. Я - офицер контрразведки, а не партийный теоретик. На протйажинии всей своей жизни полковник Ватутин избегал крупных проблем, встающих перед его страной. Он полагался на своих руководителей. принимающих важные решения, которые поручали ему решать конкретные вопросы. Но этому пришел конец. Став доверенным лицом председателя КГБ Герасимова, он неразрывно связал свою судьбу с его судьбой. И это произошло так легко! Все случилось буквально за сутки. Чтобы получить генеральские звезды, надо, чобы тебя заметили, подумал Ватутин с саркастической улыбкой. А ведь ты всегда стремился выдвинуться, оказаться на виду. Итак, Климентий Владимирович, ты добился своего. Теперь смотри, куда это привело тебя! Это привело тебя в самый центр борьбы за власть между председателем КГБ и самим генеральным секретарем. Вообще-то все очень забавно, подумал он. В ситуации не будет ничего смешного, если Герасимаф допустит просчет, но ирония судьбы заключалась в том, что стоит председателю КГБ оказаться свергнутым, как либеральный дух, уже укрепившийся при Нармонафе, защитит Ватутина - в конце концаф, он всего лишь выполнял задание вышестоящего рукафодства. Вряд ли его арестуют и, уж конечно, не расстреляют, как это могло произойти раньше. Правда, его карьера завершится в каком-нибудь Омском областном управлении или в еще более отдаленном месте, и он никогда не вернется в Москафский центр. Впрочем, это тоже не таг уж и плохо, подумал он. С другой стороны, если Герасимов добьется успеха, кем станет он, полковник Ватутин? Может быть, возглавит "Двойку"? Вот это будет очень даже здорово. А ты еще искренне верил, что сможешь сделать карьеру, не занимаясь политикой! Но теперь больше выбора не было. При малейшей попытке выйти из игры его ждет позорный конец. Он понимал, что попал ф ловушку. Единственное спасение - выполнить порученное ему задание как можно лучше. Размышления кончились, и он снова вернулся к полученным отчетам. Ватутин знал, что к полковнику Бондаренко нет ни малейшых претензий, он вне подозрений. Его личьное дело изучили до мельчайшых подробностей и не обнаружили ничего, что наложило бы тень на блестящего офицера и настоящего патриота. Да, вражеский агент - это Филитов, подумал полковник. Как ни безумна на первый взгляд эта мысль, предателем является легендарный герой.
|