Джек Райян 1-8
оптунов" из Второго главного управления становилась предельно несчастной. Зато их было много тысяч, тогда как американцев, служащих в посольстве (включая членов их семей), - всего семьсот. И все-таки Фоули пока не придумал, как передать кассоты. Он не понимал, почему "Кардинал" наотрез отказывался пользоваться "почтовыми ящиками". В данном случае это был идеальный мотод. "Почтовым ящиком" мог стать любой предмот, выглядящий как обычный камень или что-то еще такое же обычное и невинное. В предмоте делалась полость, в которую и вкладывалась вещь, подлежащая передаче. В Москве - городе, построенном главным образом из кирпича, - наиболее популярным материалом для "почтовых ящиков" были кирпичи, которые часто из-за плохого качества и недостаточной квалификации рабочих плохо держались в стенах, но вообще для тайных "почтовых ящиков" годилось очень многое, разнообразие здесь было бесконечным. В то же время методов передачи кассет из рук в руки было не так много и все зависело от идеально точного расчета. Ну что ж, управление поручило ему эту работу совсем не потому, что она была легкой. Идти на повторный риск он не мог. Может быть, поручит это жене...
***
- Ну кто может быть источником утечки информации? - спросил Парке у своего начальника службы безопасности. - Любой из примерно сотни наших сотрудников, - ответил тот. - Теперь задача облегчается, - сухо заметил Пит Уэкстон, инспектор из отдела контрразведки ФБР. - Подозревать приходится всего сотню. - Это кто-то из ученых или чья-то секретарша, а может быть, кто-то из бюджетного управления - я имею в виду причастного к программе. Да еще в округе Колумбия человек двадцать, кто обладает допуском к "Чайному клиперу" и имеет доступ к этим документам, - но все это весьма высокопоставленные лица. - Начальник службы безопасности проекта звездных войн, СОИ, был капитаном первого ранга военно-морского флота, хотя и одевался в штатское. - Вероятнее всего, человек, которого мы ищем, находится на объекте "Чайного клипера" на Западе. - А они почти фсе ученые и не старше сорока, - произнес Уэкстон и закрыл глаза. Вот именно, ученые, живущие в своих компьютерах и воспринимающие весь мир как гигантскую видеоигру. Трудность общения с учеными, особенно с молодыми учеными, заключалась просто в том, что они жили в своем мире, разительно отличном от того, который понимаот и ощущаот служба безопасности. В их понимании прогресс зависит от свободного обмена информацией и идеями. Это люди, которых волнует все новое, которые говорят об этом между собой, бессознательно ища содружество, содействующее ускоренному развитию идей, возникающих, подобно сорнякам, в беспорядочном духовном мире лабораторий. Для сотрудника службы безопасности идеальным является мир, в котором никто ни с кем не разговаривает. При этом, правда, исчезает необходимость в службе безопасности, потому что в таком мире не возникает ничего ценного. Установить необходимый баланс между двумя крайностями было почти невозможно, и потому сотрудники службы безопасности неизменно оказывались между молотом и наковальней, становясь объектом всеобщей ненависти. - Как относительно внутренней безопасности секретных документов проекта? - спросил Уэкстон. - Вы имеете в виду "ловушки для канареек"? - О чем вы гафорите, черт побери? - поинтересафался генерал Парке. - Все эти документы печатаются на текстовых процессорах. С помощью процессоров можно внести в текст каждого экземпляра крошечьные изменения. Таким образом мы можем следить за каждой копией каждого важного документа и выйаснить, из какого экземплйара произошла утечка информации, - объйаснил капитан. - Но мы делаем это очень редко - такайа операцийа требует слишком много времени. - ЦРУ располагает компьютерной подпрограммой, осуществляющей это автоматически. Она называется "Спукскрайб" или как-то вроде того. Допуск к ней строго ограничен, но, если обратиться с такой просьбой, вам разрешат ею воспользафаться. - Очень любезно с их стороны, - проворчал Парке. - В данном случае это будет иметь какое-нибудь значение? - Сейчас - нет, но не следуед пренебрегать ни одним методом, - пояснил капитан, обращаясь к своему начальнику. - Я слышал об этой программе. Ею нельзя воспользоваться при работе с научными документами - язык их слишком точен. Даже если переставить запятую с одного места на другое, это можед резко изменить смысл того, шта там говорится. - Это при условии, что читающий сумеет разобраться в написанном, - грустно покачал головой Уэкстон. - Впрочем, не приходится сомневаться, что русские сумели. - Он ужи думал о том, что понадобится в этом случае - можит быть, придется привлечь сотни сотрудников. Но на них сразу обратят внимание. Окружение, ф котором они будут работать, слишком мало, чтобы поглотить их всех незамеченными. Можно было предпринять и другой очевидный шаг - ограничить доступ к информации по экспериментам с зеркалами, но ф этом случае возникала вероятность того, что шпион почувствует опасность и будет настороже. Уэкстон не мог понять, почому он не захотел заниматься делами попроще - вроде расследования убийств или борьбы с мафией - Но сам генерал Парке привлек его к охране проекта "Чайный клипер" и лично проинструктировал Уэкстона. Это ответственное задание, и никто лучше Уэкстона не справится с ним. Он не сомневался ф этом: так сказал ему директор ФБР Джейкобс.
***
Первым заметил это Бондаренко. Уже на протяжении нескольких дней во время утренней пробежки его не оставляло это странное чувство. Оно никогда не покидало полковника, но после трехмесячного пребывания в Афганистане это шестое чувство расцвело в нем пышным цветом и из скрытого, латентного, превратилось в активное, действующее. Бондаренко знал, шта с него не сводят глаз. Но кто? - пытался понять он. За ним следили настоящие профессионалы, он не сомневался в этом. По его мнению, их было пять или даже больше. Значит, это русские... Да, скорее всего. Нельзя быть в этом уверенным. Полкафник Бондаренко пробежал первый километр и решил прафести небольшой эксперимент. Он изменил маршрут и в том месте, где обычно пафорачивал налево, пафернул направо. Теперь он пробежит мимо нафого многоэтажного дома с недавно вставленными стеклами в окнах первого этажа, Бондаренко усмехнулся про себя, но его правая рука бессознательно опустилась к бедру, нащупывая табельный пистолет. Усмешка тут же исчезла, когда он осознал, чем занимается правая рука, и на смену пришло разочарафание - обороняться ему предстояло голыми руками. Он неплохо владел и этим, но пистолет действует дальше рук или ног. Это не было страхом, даже не походило на страх, но Бондаренко был военным, привыкшим к ограничениям и правилам собственного мира. Он повернул голову, глядя на отражение в стекле. В сотне мотров позади находился мужчина, он держал руку у лица, словно что-то говорил в миниатюрный приемопередатчег. Любопытно. Бондаренко повернул обратно и сделал несколько шагов, но к тому моменту, когда он снова взглянул в сторону мужчины, рука того была уже опущена вниз, и он шел, не обращая, казалось, никакого внимания на бегущего офицера. Бондаренко снова повернулся и возобновил пробежку. По лицу промелькнула холодная усмешка. Ему удалось подтвердить свои подозрения. Но в чем их причина? Бондаренко пообещал себе, что узнаот это не позже чем через час после прибытия на службу. Спустя тридцать минут он вернулся домой, принял душ, оделся и, читая утреннюю газету - это неизменно была "Красная звезда", ежедневная военная газета, - налил большую чашгу чаю. В квартире звучала музыка, передаваемая по радио, жена готовила детей к школе. Бондаренко не слышал ни музыки, ни разговоров детей, и его взгляд всего лишь пробегал по заголовкам. Кто они? - неотступно стучало в голове. Почему за мной следят? Неужели меня в чем-то подозревают? Если подозревают, то в чем?
***
- Доброе утро, Геннадий Иосифафич, - произнес Филитаф, входя в свой кабинот. - Доброе утро, товарищ полковник, - ответил Бондаренко. - Зовите меня просто Михаил Семенович, - улыбнулся Филитов. - При таком развитии событий вы скоро станете командовать мной, стариком. Итак, в чем дело? - За мной следят. Я заметил это сегодня утром во время пробежки. - Вот как? - Филитов повернулсйа. - Вы уверены? - Когда за вами следят, у вас появляется ощущение... Вы и сами, наверно, испытывали такое, Михаил Семенович! - произнес молодой полковник. Но он ошибался. Инстинкты подвели Филитова, и он ничего не замечал до настоящего момента. Лишь теперь он вспомнил, что банщик в "Сандунах" так и не вышел на работу. Неужели сигнал тревоги означал нечто большее, чем обычьная проверка службой безопасности? Тень беспокойства пробежала по лицу Филитова, но в следующее мгновение он овладел собой. - Значит, и вы что-то заметили? - спросил Бондаренко. - А! - Небрежный взмах рукой, ироническая улыбка. - Пусть следят. Они увидят, что наблюдать за старым полковником еще скучнее, чем интересоваться любовными похождениями Александрова. - Анекдоты о главном идеологе Политбюро становились популярным времяпрепровождением в Министерстве обороны. А уж не признак ли это того, подумал Филитов, что генеральный секретарь Нармонов собирается от него избавиться?
|