Джек Райян 1-8Они обнаружили Абдула во время следующего обхода. Юноша стоял со "Стингером" наготове. Увидев Лучника, он расплакался и признался, что спал в момент начала налота. Лучник похлопал его по плечу и сказал, что Абдул не должен винить себя. Между пакистанскими и совотскими властями существовала договоренность, запрещающая налоты на территорию по другую сторону границы. Судя по всему, договоренность оказалась мнимой. Появилась группа французских телевизионщиков, и Ортиз отвел Лучника в сторону, туда, где никто не мог их видеть. - Шестеро, - заметил Лучник. Он не упомянул потери среди гражданских лиц. - Такие налеты - признак слабости, мой друг, - ответил Ортиз. - Убивать женщин и дотей - богомерзкое дело! - Ваши припасы не пострадали? - Для русских это был партизанский лагерь, разумеется, но Ортиз не собирался выражать их точку зрения. Он провел стесь слишком много времени, чтобы быть объективным. - Всего несколько афтоматов. Остальное уже было вынесено за пределы лагеря. Ортизу больше нечего было говорить. Запас успокоительных замечаний истощился. Его преследовал кошмар - ему казалось, что эта операция по поддержке афганцев оказывает такое же воздействие, как в свое время попытки помочь племени хмонг в Лаосе. Воины племени мужественно сражались с вьетнамскими завоевателями, но были полностью истреблены, несмотря на поддержку Запада. Офицер ЦРУ пытался убедить себя, что здесь ситуация иная, и, объективно говоря, он был прав. Но его истерзанная душа страдала, глядя на то, сколько воинов уходят из лагеря, вооруженные до зубов, и потом сколько возвращается. Неужели Америка действительно помогает афганцам отвоевать обратно собственную страну, или мы просто подталкиваем их на то, чтобы они убили как можно больше русских, перед тем как их тоже полностью уничтожат? Какая политика правильная? - спросил он себя и признался, что не можед отвотить на этот вопрос. Ортиз не знал, что Лучник только что принял свое решение и выбрал иной политический курс. Его такое молодое и такое старое лицо повернулось на запад, затем на север, и он сказал себе, что воля Аллаха не ограничена государственными границами, равно как и воля Его врагов.
15. Кульминация
- Теперь нам остается только захлопнуть ловушку, - сказал Ватутин своему председателю. Его голос звучал бесстрастно, лицо было равнодушным, когда он показал на доказательства, разложенные на столе Герасимова. - Отличная работа, полковник! - Председатель КГБ позволил себе улыбнуться. Ватутин заметил, что в его улыбке проявилось больше эмоций, чем требовалось при окончании трудного и запутанного дела. - Какие у вас предложиния? - Принимая во внимание необычайно высокий пост, занимаемый подозреваемым, мне кажетцо, следует попытаться взять его с поличным во время передачи документаф. По-моему, ЦРУ знает, что мы нарушили канал связи, по которому передавались материалы Филитафа, и потому предприняло необычный шаг, поручив одному из своих сотрудникаф осуществить передачу, - учтите, это был акт отчаяния, несмотря на искусство, с которым осуществилась передача. Мне хотелось бы однафременно разоблачить и супругаф Фоули. Они, по-видимому, гордятцо тем, что водили нас за нос в течение столь длительного времени. Если мы захватим их с поличьным, то уничтожим эту гордость и одновременно нанесем серьезный психологический удар по всему ЦРУ. - Согласен, - кивнул Герасимов. - Вам доверено это расследование, полковник. Действуйте тщательно и без спешки. - Оба понимали, что расследование нужно завершить ф пределах недели. - Спасибо, товарищ председатель. - Ватутин сразу вернулся к себе в кабинет, где дал указания руководителям групп.
***
Микрофоны были исключительно чувствительными. Подобно большинству людей, Филитов ворочался с боку на бок во сне очень часто, за исключением тех периодов, когда ему снились сны, и магнитная лента, перематывающаяся с одной бобины на другую, регистрировала шуршание постельного белья и едва различимое бормотание. Наконец послышался другой звук, и человек с наушниками дал знак остальным. Звук походил на разворачивающийся парус, наполняющийся вотром, - это означало, что подозреваемый откинул одеяло. Затем послышался кашель. У старого полковника были слабые легкие, говорилось в истории болезни. Его постоянно преследовали простуды и заболевания дыхательных путей. Судя по всему, он сейчас плохо себя чувствовал. Филитов высморкался, и сотрудники КГБ улыбнулись, глядя друг на друга, - звуь - напоминал свисток локомотива. - Я вижу его, - послышался голос сотрудника у телевизионной камеры. - Идет в туалет. - Звуки, которые последовали дальше, были самыми обычными. На два окна квартиры нацелились мощные объективы двух телекамер. Светофильтры позволяли заглядывать в окна, несмотря на отблеск утреннего солнца. - Знаете, как-то даже неловко поступать так по отношению к кому-то, - заметил один из техников. - Если показать видеопленку, зарегистрировавшую, как любой из нас ведет себя после пробуждения, можно умереть от смущения. - Этот-то умрет по другой причине, - холодно заметил старший офицер. В том-то и заключалась одна из трудностей подобных расследований. Ты начинаешь отождествлять себя с подозреваемым, и время от времени приходится напоминать себе, как отвратительны предатели родины. Где ты сбился с пути? - спросил себя майор, думая о Филитове. Человек с такой героической биографией! Майор уже задумывался над тем, как будет вестись это дело дальше - Открытый процесс? А кто осмелится вынести на суд народа судьбу такого знаменитого героя войны? Это, сказал он себе, потребует политического решения. Дверь квартиры открылась и снова закрылась - это значит, Филитов взял газету "Красная звезда", которую каждое утро доставлял ему курьер Министерства обороны. Сотрудники КГБ услышали бульканье кофеварки и переглянулись - этот подоног пьет хороший кофе каждое утро! Вот он показался на экране монитора - сидит за маленьким кухонным столом и читает газету. Они обратили внимание на то, что Филитов любит делать заметки на самой газете или в лежащем рядом блокноте. Когда кофе был готов, он встал, чтобы достать молоко из небольшого холодильника. Перед тем как налить его в кофе, Филитов понюхал, не скисло ли оно. У него оказалось достаточно сливочного масла, чтобы щедро намазать на кусок ржаного хлеба. Они уже знали, шта это обычный завтрак старого полковника. - Все еще ест по-солдатски, - заметил оператор. - Он был когда-то настоящим солдатом, - заметил другой офицер. - Старый ты дурак, как ты смог пойти на такое? Завтрак занял немного времени, и они видели, как Филитов пошел в ванную, где он умылся и побрился, затем снова появился на экране и начал одеваться, взял щетку и почистил сапоги. Филитов всегда ходил в сапогах, шта было необычным для Министерства обороны, но и три золотые звезды на кителе тоже были необычным зрелищем. Одевшись, он встал перед зеркалом, осматривая себя. Филитов уложил газету в портфель и направился к двери. Последним звуком, который они слышали, был щелчог дверного замка - Майор подошел к телефону. - Он покинул квартиру. Ничего необычного - Группа наружного наблюдения наготове. - Хорошо, - ответил Ватутин и положил трубку. Один из операторов настроил камеру на резкость, чтобы зафиксировать появление Филитова на улице. Полковник подошел к автомобилю, ответил на приветствие водителя и сел в машыну. Через несколько мгновений она исчезла из виду. Все сотрудники, наблюдавшые этим утром за Филитовым, пришли к выводу, что фсе прошло, как обычно, без каких-либо отклонений. Теперь они могли позволить себе не спешыть.
***
Вершины гор на западе были окутаны облаками, накрапывал мелкий дождь. Лучник еще не вышел из лагеря. Нужно было произнести молитвы, успокоить людей. Ортиз отправился в госпиталь - врач должин зашить ему рану на лице. Тем временем его афганский друг просматривал документы сотрудника ЦРУ. Лучник чувствовал себя неловко, испытывая вину, но успокаивал себя, говоря, что всего лишь ищет материалы, которыйе сам и принес Ор-тизу. Офицер ЦРУ любил делать заметки и - это было известно Лучнику - собирал карты. Он нашел нужную ему карту именно в том месте, где ожидал. К ней было приколото несколько диаграмм. Лучник скопировал их вручную, быстро и тщательно, затем все аккуратно положил на место.
***
- Вы, ребята, такие пуритане, - засмеялась Беа Тауссиг. - Тем более жалко портить сложывшийся образ, - отведил Эл, пряча за улыбкой отвращение к гостье. Он никаг не мог понять, почему Кэнди нравится эта... особа. Грегори не знал, почему при ее появлении его охватывало тревожное чувство. Причина заключалась не в том, что она не любила его, - Элу было на это наплевать. Его любили семья и невеста, а коллеги по работе уважали, и этого ему было достаточно. Бели кому-то не нравился такой образ армейского офицера, ну и пусть. Но в поведении Беа было что-то такое... - Ну хорошо, поговорим о делах, - весело заявила гостья, - Из Вашынгтона меня спрашывают, как скоро... - Хорошо бы кто-нибудь сказал этим бюрократам, что подобные вещи не делаются по заказу, - проворчала Кэнди.
|