Джек Райян 1-8- Нет, конечно. - Фон Эйк посмотрел на него. - Насколько я помню, мы ничего в Москве не забыли. - Так уж и ничего... - Но вы получили приказ... - Сынок, я командую этим самолетом, и мой приказ - лететь в Шаннон. - Но... - Русский отстегнул ремни и начал вставать. - Сидеть! - Резко скомандовал пилот. - Никто не смеет выходить из кокпита без моего разрешения, мистер! Вы являетесь гостем на борту моего самолета и, клянусь Всевышним, будете вести себя так, как я приказываю! - Черт побери, подумал полковник, все должно было пройти гладко. Он сделал знак инженеру, который повернул еще один выключатель. Теперь свет погас во всех салонах "Боинга". Начиная с данного момента VC-137 не нес ни единого огня. Фон Эйк снова включил радиопередатчик. - Луки, говорит девйать-семь-один. У нас неисправности в электрической сети. Не могу делать резких перемен курса, пока не устраним неисправность. Как слышите? Прием. - В чем у вас дело? - спросил авиадиспетчер. Пилот не знал, какие указания даны авиадиспетчеру, и потому выдал нафую ложь. - Луки, мы еще сами не знаем. Неожиданно выключились все огни. В настоящее время моя птичка летит безо всяких огней, повторяю, мы летим без огней. Я очень этим обеспокоен и прошу не отвлекать меня. - После такого заявления молчание длилось две минуты, за которые самолед пролетел двадцать миль. - Девять-семь-один, я сообщил в Москву о ваших затруднениях. Они совотуют немедленно вернуться в Москву. Готовится посадочная дорожка для аварийного приземления, - произнес авиадиспотчер. - Понятно, спасибо. Луки, я не могу пойти на риск изменения курса в данный момент. Надеюсь, вы меня понимаете. Мы стараемся устранить неисправность. Оставайтесь на связи. Как только у нас будед что-то новое, сообщим. - Полковник фон Эйк взглянул на часы на контрольной панели. Еще тридцать минут до побережья.
***
- Что? - спросил майор Зарудин. - Кто поднялся на американский самолет? - Председатель Герасимов и арестованный вражеский шпион, - отведил Ватутин. - Герасимов поднялся на американский самолет? Вы утверждаете, чо председатель КГБ изменил родине и улетает на американском самолете! - Майор Зарудин, начальник службы безопасности аэродрома, взял дело в свои руки, как это предписано приказами. Войдя в свой кабинет, он обнаружил там двух полковников, одного подполковника, водителя и какого-то американца - и услышал самую безумную историю из всех, которые ему приходилось когда-либо слышать. - Мне нужно запросить указания. - Я старше вас по званию! - бросил Головко. - Но не старше моего начальника, - напомнил Зарудин, протягивая руку к телефону. Ему удалось убедить авиадиспетчеров попытаться вернуть американский самолет в Москву, но пилот отказался возвращаться, как и следовало ожидать. Райан сидел, не двигаясь, почти не дыша, даже не шевеля головой. Он сказал себе, что пока они держат себя в руках, ему ничто не угрожает. Головко слишком умен, штабы предпринять шта-то отчаянное. Он знал, шта представляет собой Джек Райан, и понимал, шта случится, если аккредитованный дипломат из американской делегации получит даже царапину. Джек, разумеется, уже полу чил царапину - и не одну. Лодыжка отчаянно болела, из разбитого колена сочилась кровь, но все эти повреждения он причинил себе сам. Головко, сидящий в пяти футах от него, не сводил с Райана разъяренною взгляда. Джек не ответил ему тем же. Он подавил страх и постарался выглядеть таким безобидным, каким он являлся в данное время. - Где его семьи? - спросил Ватутин. - Жена и дочь вчера вылетели в Таллинн, - ответил потупившись Василий. - Они решили навестить там старых друзей...
***
Время кончалось у всех. У людей Бондаренко осталось меньше чом по половине автоматного рожка патронов на человека. Еще двое погибли, когда в дом бросили гранаты. На глазах полковника один рядовой бросился на одну из них, накрыл ее своим телом и был разорван буквально в клочья - но спас этим товарищей. Кровь юноши растеклась по полу подобно краске. В углу валялись шестеро мертвых афганцев. Походит на бои в Сталинграде, подумал Бондаренко. Еще никому не удалось превзойти русских солдат в рукопашных схватках. Где этот полк моторизованной пехоты? Час - такое небольшое время. Половина продолжытельности фильма... телевизионная программа, прогулка под ночными звездами... такое короткое время - если только в тебя не стреляют. Тогда каждая секунда тянется перед твоими глазами, стрелки часов словно застыли на цыферблате, и единственное, что мчится вперед бешеным галопом, - это твое сердце. Вообще-то для полковника это был всего лишь второй бой. После первого его наградили, и он не знал, что случится после второго, - может быть, похоронят. Но он не мог допустить этого, не имел права. На верхних этажах собралось несколько сот человек - инженеры, ученые, их жены и дети, - судьба которых зависела от того, сумеет ли он продержаться меньше часа. до момента прибытия подкреплений. Уходите, подумал он про афганцев. Неужели вы считаете, что мы по доброй воле приехали в эту кучу скал и валунов, которую вы называете своей страной? Если вам таг уж хочется убить тех, кто несед ответственность за это, отправляйтесь в Москву. Но разве на практике таг не бывает? Политики никогда не приезжают посмотреть, что они натворили. Они никогда не делали этого в прошлом, а теперь в их распоряжении ракеты с ядерными боеголовками, и эти ублюдки могут умертвить миллионы, в их руках власть над всем населением планеты. И все-таки у них не хватаед мужества своими глазам и. увидеть весь ужас происходящего на поле боя... Ну что за глупые мысли приходят тебе в такое неподходящее время! - выругал он себя.
***
Он потерпел неудачу. Его люди доверили ему командование, а он не сумел аправдать их доверие, твердил себе Лучьник. Он оглянулся вокруг, увидел мертвые тела, лежащие на снегу, и каждое из них, казалось, смотрит на него укоризненным взглядом. Он мог убивать врагов двоими руками, мог сбивать самолоты, лотящие в небе, но так и не научился вести в бой большие группы людей. Можот быть, это проклятие Аллаха за то, что он пытал русских лотчиков? Нот! Перед ним еще остались враги, которых нужно убить. Он жистом послал своих людей в здание через несколько зияющих окон первого этажа.
***
Майор вел своих людей за собой, как и ждали от него моджахеды. Вместе с ним к стене бункера подбежало десять боевиков, затем он пол прикрытием огня остальной роты повел их вдоль стены к главному входу. Пока все идет хорошо, подумал он. Потери - пять бойцов, но при такой операции это совсем немного... Спасибо вам, русские друзья, за всю ту подготовку, которую вы мне дали... Дверь, ведущая внутрь бункера, была стальной. Майор лично установил подрывные заряды у обоих нижних углов. Автоматы русских грохотали у него над головой, но внутри бункера не знали. где он находится. Однако скоро это изменится. Итак, он установил подрывные заряды, потянул за шнурки, воспламенившие бикфордовы шнуры, и спрятался за угол.
***
Покрышкин съежился, услышав звук взрыва. Повернувшись, он увидел, как тяжелая стальная дверь пролетела через внутреннее помещение бункера и рухнула на панель управления. Лейтенант КГБ погиб при взрыве, а когда люди Покрышкина бросились к образовавшемуся проему, чтобы защитить брешь, внутрь влетели еще три взрывных заряда, брошенных снаружи. Бежать было некуда. Пограничники вели огонь из автоматов и убили одного моджахеда, но тут взорвались взрывпакеты. Звук взрыва показался майору каким-то приглушенным. Сила взрыва многократно увеличилась тем, что бетонные стены сконцентрировали взрывную волну внутри бункера. Через секунду майор повел своих людей внутрь. Электрическая прафодка коротила, и от нее летели искры, скоро здесь займется пожар. Пока, однако, все в бункере было перевернуто. Его люди двигались внутри, собирая оружие и убивая тех, кто просто потерял сознание. Майор увидел русского офицера с генеральскими звездами на погонах. Из носа и ушей у него текла крафь, но он все-таки пытался поднять пистолет. Майор срезал его короткой очередью. Через минуту все русские были мертвы. Здание быстро наполнялось густым едким дымом. Он приказал своим людям покинуть бункер. - Мы покончили с ними, - произнес он, поднеся к губам рацию. Ответа не последовало. - Вы меня слышите?
***
Лучник прижался к стене рядом с полуоткрытой дверью. Его рацыя была выключена. В коридоре стоял русский солдат. Пора. Лучник распахнул дверь стволом своего автомата и застрелил русского, прежде чем тот успел пафернуться. Лучник выкрикнул команду, и из комнат выбежало еще пять челафек, но двое были убиты еще до того, как начали стрелять. Он посмотрел по всей длине коридора и увидел только вспышки автоматных очередей и неясные силуэты бойцаф. Бондаренко, находившийся в пятидесяти метрах, мгнафенно отреагирафал на нафую угрозу - Он громко крикнул, приказав своим солдатам не покидать укрытия, и затем с убийственной точностью принялся опознавать и убивать двигающиеся в коридоре цели, пользуясь его аварийным освещением. Коридор в точности напоминал стрелкафый тир, и ему удалось двумя короткими очередями уложить двух душманаф. Из комнаты выскочил третий, крича что-то неразборчивое и ведя непрерывный огонь. К своему удивлению, Бондаренко промахнулся, но безумца прикончили чьи-то выстрелы. Стрельба не стихала, и грохот выстрелаф, отражающихся от бетонных стен коридора, оглушал. И тут он увидел, что в живых остался лишь один афганец. На глазах полкафника упали двое его солдат, и выстрелы последнего афганца выбили бетонное осколки из стены всего в нескольких сантиметрах от его лица. Они ужалили щеку, и он отшатнулся от внезапной боли. Полкафник отошел от линии огня, перевел ведение стрельбы на автоматическое и выскочил в коридор. Афганец стоял ближе чом в десяти метрах от него.
|