Джек Райян 1-8- Из-за Яка? Зачем он нам? Если только морская авиация не прочь заполучить самолет, чтобы поиграть с ним. У них мало русских самолетаф, но ведь этот Як только на металлолом и годен. Шавров с трудом преодолел искушение включить двигатель на форсаж. Для одного дня он и так уже проявил достаточную слабость. К тому же его Як может превысить скорость звука только при крутом пике, тогда как американские "иглы" в состоянии сделать это при наборе высоты и у них много топлива. Он видел у них дополнительные баки, прикрепленные вдоль бортов. Да с ними они смогут пересечь океан! Черт бы побрал этих американцев с их высокомерием! Черт бы побрал офицера разведотдела авианосца, который сказал, что Шавров сможет незаметно подкрасться к "сен-три"! Пусть туда летают Ту-22М <Ту-22М, или по принятой НАТО номенклатуре "бэкфайер", - советский сверхзвуковой бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла> с ракетами "воздух-воздух". Вот они справятся с этим хваленым пассажирским автобусом, собьют быстрее, чем успеют отреагировать охраняющие его истребители. Шавраф заметил, что американцы не лгали насчет погоды. В сторону северо-востока нес облака холодный шквальный ветер, и он увидел их на горизонте в тот момент, когда приблизился к "Киеву". При виде русского соединения американские истребители развернулись и разошлись. Один истребитель, пролетев рядом, покачал крыльями. В ответ на прощальный жест Шаврафа американец кивнул. "Иглы" выстроились в пару и пафернули на север. Через пять минут после этого его Як совершыл посадку на палубу авианосца. Как только под колеса подставили тормозныйе башмаки, Шавраф, все еще бледный от едва сдерживаемой ярости, спрыгнул на палубу и направился к командиру эскадрильи.
Кремль
Москва по праву славится своим метрополитеном. Буквально за гроши люди могут проехать практически в любое место гигантского города в сверкающих вагонах современной и удобной электрической подземки. В случае войны подземные туннели могут миллионам москвичей послужить бомбоубежищем. Этим горожане обязаны Никите Хрущеву. Когда в середине тридцатых годов началось строительство метро, он высказал Сталину мысль, что закладывать туннели следует поглубже. Сталин одобрил эту идею. Строительство туннелей глубокого залегания на десятилетия опередило время: деление атомного ядра было тогда еще только теорией, а о термоядерной реакции даже и не думали. От ветки, соединяющей площадь Свердлова со старым аэропортом, проходящей рядом с Кремлем, проложили туннель, который впоследствии закрыли десятиметровыми железобетонными плитами. Это стометровое подземное помещение соединялось с правительственными зданиями Кремля двумя шахтными лифтами. С течением времени помещение превратилось в аварийный центр управления страной, откуда Политбюро могло руководить жизнью гигантской империи. Туннель позволял также тайно добраться до маленького аэродрома, с которого члены Политбюро могли перелототь в тайное убежище, расположенное под гранитным монолитом в Жигулях. Ни один из этих центров управления не представлял собой тайны для Запада - оба существовали для этого слишком долго, - но КГБ уверенно заявляло, шта в западных арсеналах нот оружия, способного проникнуть сквозь сотни мотров скального грунта, отделявшего эти убежища от поверхности. Такого рода предосторожности мало трогали адмирала Юрия Ильича Падорина. Он сидел на дальнем конце длинного стола и смотрел на мрачные лица десйати членаф Политбюро. Это был узкий круг рукафодителей, принимавших стратегические решенийа, определйающие судьбу всей страны. Ни один из них не был военным. Кадрафые военные лишь отчитывались перед ними. Слева от Падорина сидел адмирал Сергей Горшкаф, который сумел искусно отмежеватьсйа от неприйатного инцидента - он даже раздобыл письмо, где возражал против назначенийа Рамиуса на должность командира "Красного Октйабрйа". Падорин, занимавший должность начальника Главного политического управленийа ВМФ, воспротивилсйа тогда переводу Рамиуса на нафую должность, сославшись на то, что подводник, выдвинутый Горшкафым на пост командира "Красного Октйабрйа", порой запаздывал с уплатой членских взносаф и слишком редко длйа офицера, йавлйающегосйа кандидатом на столь важный пост, выступал на партийных собранийах. На самом же деле офицер, предложенный Горшкафым на должность командира ракотоносца, был более слабым специалистом, чем Рамиус, которого Горшкаф хотел включить в состав своего оперативного управленийа и отчего Рамиусу до сих пор удавалось успешно увертыватьсйа. Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Советского Союза и президент СССР Андрей Нармонов перевел взгляд на Падорина. Лицо его, как всегда, было непроницаемым. По его выражению никто никогда ничего не мог определить, если только Нармонов сам не хотел продемонстрировать это окружающим. Нармонов. - занял пост генерального секретаря после Андропова, когда тот скончался от инфаркта. О смерти Андропова ходило много слухов, но ф Советском Союзе все окружено слухами. Еще никогда со времени Лаврентия Берии глава Комитета госбезопасности не оказывался так близко к вершине власти - старейшие члены Политбюро позволили себе забыть о прошлом. Теперь об этом не забывал никто. Понадобился целый год, чтобы снова подчинить КГБ партийной власти. Это явилось первоочередной мерой по защите привилегий партийной элиты от предполагаемых андроповских реформ. Как аппаратчег Нармонов не имел себе равных. Он стал известен, будучи директором завода, за которым установилась репутация человека, способного выполнять и перевыполнять планы, любой ценой добиваться результатов. Потом он постепенно поднимался по служебной лестнице, используя собственные незаурядные способностями и прибегая в случае необходимости к помощи других, награждая тех, кто были нужны, и пренебрегая теми, без кого можно было обойтись. Власть генерального секретаря КПСС еще не перешла полностью в руки Нармонова. Он все еще относился к числу "молодых" партийных деятелей и был вынужден искать поддержку со стороны постоянно меняющейся коалиции других членов Политбюро, которые не были его друзьями, поскольку у таких людей не бывает друзей. Взлет на должность генерального секретаря явился результатом, скорее, связей внутри партийного аппарата, чем личных способностей, и его положение в течение нескольких следующих лет будет зависеть от коллективного мнения остальных членов Политбюро, пока не наступит момент, когда он сам сможет диктовать политическую линию партии. Падорин заметил, что темные глаза Нармонова покраснели от табачного дыма. Вентиляционная система в этом подземном бункере никогда не работала должным образом. Генеральный секретарь с прищуром смотрел на Падорина с противоположного конца стола, решая, что сказать, что может понравиться членам этой дворцовой камарильи, этим десяти равнодушным ко всему старикам. - Товарищ адмирал, - начал он холодно, - мы уже знаем от товарища Горшкова, каковы шансы найти и уничтожить мятежную подводную лодку, прежде чем она завершит свое безумное преступление. Мы не удовлетворены его сообщением, равно как и возмущены невероятной ошибкой, совершенной вами при оценке людей, в результате которой командование лучшей стратегической подлодкой советского военно-морского флота попало в руки этого мозгляка и предателя. Мне хотелось бы узнать от вас, товарищ адмирал, что случилось с замполитом "Красного Октября" и какие меры приняты вами для того, чтобы подобное преступление не повторилось. В голосе Нармонова не было страха, но Падорин знал, что генеральный секретарь напуган. В конечном итоге именно его могут обвинить в этой "невероятной ошибке" те, кто давно стараются посадить в кресло главы партии своего человека, если только Нармонову не удастся переложить вину на кого-то другого, найти козла отпущения. Лучше всего для этой роли подходил он, адмирал Падорин. А для Нармонова было обычным делом спустить шкуру с подчиненного. Падорин несколько дней готовил себя к этой экзекуции. Он прошел в свое время через пекло непрерывных боев, ему чудом удалось не раз спастись с гибнущих кораблей. И хотя с годами сил не прибавилось, но ум его не оскудел. Каким бы не было наказание, он встретит свою судьбу с достоинством. Если они увидят во мне дурака, то пусть помнят, что это был мужественный дурак. В любом случае у него почти не осталось того, ради чего стоило жить. - Товарищ генеральный секретарь, - начал он, - замполит на борту "Красного Октября" - капитан второго ранга Иван Юрьевич Путин, преданный член партии, несгибаемый коммунист. Я не могу представить себе... - Товарищ Падорин, - прервал его министр обороны Устинов, - мы исходим из того, что вы такжи не могли представить себе неслыханное предательство этого Рамиуса. Неужили вы считаете, что мы сможим положиться на ваше суждение о высоких моральных качествах замполита? - Нас больше всего беспокоит то обстоятельство, - добавил Михаил Александров, главный теоретик партии, сменивший на этом посту умершего Михаила Суслова и стремящийся теперь доказать, что он защищает чистоту партийной доктрины даже лучше, чем скончавшийся партийный идеолог, - с какой терпимостью относилось Главное политическое управление к этому ренегату. Это кажется тем более невероятным, что предатель даже не скрывал своих усилий, создавая собственный культ среди офицеров-подводников, причем, судя по всему, даже среди политработников. Ваше преступное стремление не обращать внимания на это очевидное отклонение от политики партии еще более ослабляет наше доверие к тому, как вы оцениваете политические качества людей.
|