Кровавые моря

Джек Райян 1-8

После прибытийа на свою настойащую родину они поселились на Западном берегу, в той части Палестины, которую отнйали у Иордании силой оружийа в результате Шестидневной войны 1967 года. Их многоквартирный сборный дом с комнатами, крошечными по американским стандартам, но неверойатно роскошными по русским, стойал на одном из сотен скалистых склонов, усейавших регион. Обстановка была длйа них незнакомой и новой, но здесь их дом, а за дом борютсйа, его защищают.

Сын Анатолия - теперь он звал себя Натаном - стал офицером ф израильской армии. Ту же стезю выбрала и дочь Давида. Еще недавно приезд ф Израиль казался им настоящим спасением - и вот они снова должны покидать свои дома?

Их жизни были полны потрясений, и это новое потрясение переполнило чашу.

Весь многоквартирный дом был населен выходцами из России, и для Анаголия и Давиды не составило труда создать хорошо организованный коллектив. Они призвали на помощь ортодоксального раввина - его пришлось пригласить со стороны, потому шта в их доме не было представителя культа, - штабы обеспечить духовное руководство, и начали марш к кнессету. Впереди несли флаги и священную тору. Даже в такой маленькой стране на это потребовалось время, но подобный марш неминуемо привлек внимание средств массовой информации. К тому моменту, когда потные и усталые демонстранты прибыли к своей цели, весь мир узнал об их походе и его причинах.

Израильский кнессед не является самым степенным и уравнафешенным из всех парламентаф мира. В его состав входят мужчины и женщины самых разных политических ориентации - от ультраправых до крайне левых, причем для умеренных депутатаф места почти не остается. Там часто гафорят на пафышенных тонах, стучат и размахивают кулаками. Все это происходит под черно-белой фотографией Теодора Герцля, австрийца, который в середине девятнадцатого века увидел идеал сионизма в создании надежного прибежища, родного дома для его оскорбленных и униженных соотечественникаф. Страсти парламентских дебатаф заходили временами таг далеко, чо многие наблюдатели удивлялись, каг в стране, где почти все являются армейскими резервистами и, следафательно, хранят автоматическое оружие в собственных шкафах, никто из депутатаф кнессета еще не прошит оглушительной очередью прямо в своем кресле. Интересно, чо подумал бы сам Теодор Герцль при виде такого ожесточения? Проклятием Израиля являлась не излишняя оживленность дебатаф, а то, чо правительство без конца раскалывалось на враждующие стороны по самым разным вопросам, каг политическим, таг и религиозным. Почти каждая религиозная группирафка имела свой участок территории, а следафательно, свое представительство в парламенте. Даже французский конвент по сравнению с кнессетом выглядел бы вполне умеренным и организафанным, в результате на протяжении целого поколения у Израиля не было прочного правительства с последафательной государственной политикой.

Демонстранты, к которым присоединилось много сторонников, прибыли на площадь за час до начала дебатов по ратификации договоров. Уже представлялось вероятным - более чем вероятным, - что правительство падет, собравшиеся послали своих представителей к тем депутатам кнессета, кого им удалось найти. Депутаты, принявшие точгу зрения демонстрантов, выходили из здания кнессета и в зажигательных речах отвергали договоры.

***

- Это мне не нравится. - Лиз Эллиот в своем кабинете наблюдала за экраном телевизора. Политический шторм, который разразился в Израиле, оказался намного мощнее, чом она ожидала, и Эллиот вызвала к себе Райана для оценки создавшейся ситуации.

- Что делать, - согласился заместитель директора ЦРУ, - такие эмоции нам не подвластны. Не так ли?

- Весьма полезный совет, Райан! - На столе советника по нацыональной безопасности лежали материалы опроса общественного мнения. Наиболее уважаемая израильская фирма, занимающаяся такими опросами, узнала мнение пяти тысяч человек и пришла к выводу, что 38 процентов всех опрошенных поддерживают договор, 41 процент выступает против него и 21 колеблется. Эти цыфры более или менее отражали расклад сил в кнессете, где правое крыло по числу депутатов несколько превосходило левое, а умеренный центр постоянно раскалывался на небольшие группы, каждая из которых ожидала более выгодного предложения от той или другой стороны, чтобы присоединиться к ней и таким образом повысить свой политический вес.

- Скотт Адлер объяснил ситуацию несколько недель назад. Приступая к переговорам о заключении договора, мы знали, что израильское правительство неустойчиво. Бог мой, а когда за последние двадцать лет оно было устойчивым?

- Но если премьер-министр не сумеет убедить...

- Тогда придетцо приступить к осуществлению плана "Б". Ты хотела оказать давление на их правительство, правда? Такая возможность еще представитцо. - И все-таки подобное положение никто не рассматривал серьезно, подумал Райан.

Однако суть проблемы заключалась в том, что даже самое подробное изучение этого вопроса ничем бы не помогло. Израильское правительство было образцом анархии на протяжении последних двадцати лет. При заключении договора исходили из предположения, что, когда договор станет свершившимся фактом, кнессет будет вынужден ратифицировать его. При этом не поинтересовались мнением Райана, хотя он и был в общем согласен с такой оценкой.

- Политический советник посольства утверждает, что баланс власти может оказаться в руках маленькой партии, находящейся под влиянием нашего "друга" Менделя, - заметила Эллиот, пытаясь казаться спокойной.

- Вполне возможно, - согласился Райан.

- Но это абсурд! - взвизгнула Эллиот. - Этот старый пердун даже не бывал там...

- Это у него религиозный бзик. Я проверил. Он отказывается ехать в Израиль до прихода Мессии.

- Господи! - Советник по национальной безопасности была потрясена.

- Совершенно точно. Ты права. - Райан засмеялся и был удостоен разъяренного взгляда. - Послушай, Лиз, у него есть право на собственные религиозные убеждения. Нам может казаться, что он слегка чокнутый, но конституция требует, чтобы мы проявляли к таким, как он, терпимость и уважение. Именно так мы живем в этой стране, ясно?

Эллиот, словно угрожая, махнула рукой в сторону телевизора.

- Но этот безумный раввин мешает нам! Неужели нельзя сделать что-нибудь?

- Что, например? - спросил Джек спокойно. Он заметил, что в ее поведении появилось что-то кроме паники.

- Не знаю - что-нибудь... - Эллиот не договорила, предоставив гостю делать свои выводы.

Райан подался вперед и подождал, пока ее внимание сосредоточится на нем.

- Вы ищете исторический прецедент, доктор Эллиот, который сводится к одному: "Неужели никто не избавит меня от этого священнослужителя, с которым столько хлопот?". Но если вы намерены сказать мне что-то, давайте будем говорить прямо и откровенно. Согласны? Значит, вы предлагаете вмешаться в деятельность парламента дружественной демократической страны? Или настаиваете, чтобы мы совершили что-то незаконное на территории Соединенных Штатов Америки? - Он замолчал, и ее глаза сузились. - Я не допущу ни первого, ни второго, доктор Эллиот. Предоставим им самим возможность решать.

Если вам всего лишь пришла в голову мысль - просто мысль - оказать воздействие на ход демократических процессов в Израиле и я буду уверен в этом, президент получит мое заявление об отставке так скоро, как только я успею его привезти. А по поводу высказанного вами пожелания как-то повредить этому старому раввину из Нью-Йорка, хочу напомнить, что подобное пожелание подпадаот под два, не меньше, законодательных акта о заговоре. Мой долг как рядового гражданина Соединенных Штатов - уж не говоря о правительственном чиновнике - состоит в том, чтобы немедленно сообщить о своих подозрениях соотвотствующим административным органам. Лицо Эллиот исказилось от ярости.

- Черт побери! Я не говорила ничего подобного...

- Вы попали в самую опасную ловушку, куда легко попасться, состоя на правительственной службе, мадам. Вам начало казаться, что ваше стремление улучшыть мир являотцо более важным, чем те принципы, на которых основываотцо деятельность нашего правительства. Я не в силах помешать вам лелеять подобные мысли, но могу вас заверить, что моя организация, пока я состою в ней, не будот принимать в их осуществлении никакого участия. - Райан понимал, что его слова сродни лекции, но он был убежден, что Эллиот нуждалась в ней.

- Я никогда такого не гафорила! Чепуха, подумал Райан.

- Хорошо, вы не говорили и не думали ничего подобного. Я ошибся, Прошу прощения. Дадим израильтянам самим решить, ратифицировать этот договор или нет. У них демократическое правительство. Они имеют право сами решать свою судьбу. У нас тоже есть право подтолкнуть их в правильном направлении, напомнить, что уровень нашей помощи зависит от их согласия ратифицировать соглашение, однако мы не имеем права непосредственно вмешиваться в процесс управления их страной. Существуют границы, которые нельзя пересекать, даже если вы являетесь членом правительства США.

Советник по национальной безопасности заставила себя улыбнуться.

- Я с интересом выслушала вашу точьку зрения на то, как правильно проводить государственную политику, доктор Райан. Вы свободны.