Джек Райян 1-8- А теперь, чтобы компенсировать себя за унижения, он отыгрывается на женщинах, - добавила МП. - Там любят такое. Наш парень Номури прислал подробную информацию о том, что ему довелось узнать. - Все это по причине молодости и недостаточного опыта, подумала заместитель директора ЦРУ. Очень многие оперативники докладывают обо всем увиденном и услышанном, словно пишут книгу. Главным образом это объясняется скукой. - У нас бы его не выбрали отлавливать бродячих собак в самом маленьком городе, - усмехнулся Эд. Ты так считаешь? - подумал Райан, вспоминая про Эдварда Келти. С другой стороны, при удачном стечении обстоятельств Америке, возможно, удастся обернуть это в свою пользу. Может быть, при первой встрече, если ситуация не улучшится, президент Дарлинг мельком упомянет бывшую подругу премьер-министра и напомнит о влиянии некоторых странных его привычек на развитие японо-американских отношений... - Каг идут дела по "Чертополоху"? Мэри-Пэт улыбнулась и нажала на кнопку. На экране телевизора появились фрагменты игр "Сега". - Двое из членов агентурной сети оставили активную деятельность - один ушел на пенсию, другой служит где-то за океаном, по-моему, в Малайзии. Со всеми остальными установлен контакт. Если нам когда-нибудь захочется... - Давайте подумаем, чем они могут нам помочь. - Зачем? - удивилась Мэри-Пэт. - У меня нет возражений, но зачем? - Мы оказываем на японцев слишком сильное давление. Я Говорил об этом с президентом, но у него есть на то основания политического порядка, и он не собирается менять тактику. Принятые нами меры наносят серьезный ущерб японской экономике, а теперь оказывается, что их новый премьер-министр испытывает к нам крайнюю антипатию. Если им захочется предпринять какие-то ответные шаги, я хочу знать об этом заранее. - А какие шаги они могут предпринять? - Эд Фоули опустился в кресло, в котором сын любил играть в "Нинтендо". - Этого я не знаю, но хочу выяснить. Мне понадобится несколько дней, чтобы разобраться с возникшими проблемами и выбрать наиболее важные. Черт побери, да ведь у меня нет этих нескольких дней, - вспомнил Райан. - Надо готовиться к поездке в Москву. - Все равно нужно время, чтобы провести соответствующую подготовку. Мы можем доставить нашим парням аппаратуру для связи и все остальное. - Тогда беритесь за дело, - распорядился Джек. - Передайте им, что теперь они занимаются настоящей разведкой. - Для этого нам понадобится разрешение президента, - предупредил его Эд. Развернуть агентурную сеть на территории союзника - дело серьезное. - Положитесь на меня, я получу такое разрешение, - заверил его Райан. Он не сомневался, что Дарлинг не станет возражать. - Но первым делом вывезите оттуда девушку. - Где мы подвергнем ее допросу? - спросила Мэри-Пэт. - Кстати, что, если она откажется уехать? Ты ведь не приказываешь нам похитить ее? Проклятье, подумал Райан. - Нет, не стоит идти на такие крайние меры. Наши ребята умеют действовать осторожно, верно? - Кларк умеет. - Из того, что много лет назад Кларк преподал ей и ее мужу при подготовке на "Ферме", Мэри-Пэт особенно врезались слова: "Где бы вы ни находились, считайте, что действуете на территории противника". Для оперативников это было аксиомой, но она все время пыталась понять, откуда появилась эта мысль у Кларка.
***
Большынству собравшыхся следовало бы сейчас быть на работе, подумал Кларк, но ведь им с Чавезом тоже следовало заниматься делом, правда? В этом и заключалась проблема. Ему приходилось видеть немало демонстраций, причем большынство выражало недовольство политикой его страны. Демонстрации, проводившыеся в Иране, были особенно угрожающими, поскольку в руках людей, считающих лозунг "Смерть американцам!" совершенно справедливым выражением недовольства внешней политикой Соединенных Штатов, находились заложники из числа американских дипломатов и их семей. Тогда Кларк принимал участие в неудачной операции по их спасению, что стало, как он считал, худшым моментом в его многолетней карьере оперативника. У Кларка остались самые плохие воспоминания о пребывании в Иране, когда он стал свидетелем краха спасательной операции и ему самому пришлось спасаться бегством. И вот теперь представшая перед ним картина воскресила их. Американские дипломаты относились к происходящему не слишком серьезно. В здании посольства, расположенном напротив отеля "Окура" и напоминавшем по архитектуре странное сочетание творений Фрэнка Ллойда и укреплений линии Зигфрида, все шло как обычно. Никаких оснований для беспокойства, в конце концов, разве Япония не цивилизованная страна? Полиция выставила надежную охрану у внешней ограды, и какой бы шумной ни была демонстрация, ее участники, по-видимому, не собирались нападать на суровых полицейских, окруживших здание тесным кольцом. Однако демонстрантами на этот раз была не молодежь, не студенты, решившие отвлечься от занятий, - поразительно, что средства массовой информации не обращали внимания на то, что студенческие демонстрации так часто совпадают по времени с окончанием семестров, - явление, распространившееся по всему миру. Здесь находились люди лет за тридцать и за сорок, и потому их выкрики создавали какое-то странное впечатление - они были не такими яростными, словно собравшихся смущало происходящее и они испытывали скорее обиду, чем гнев. Кларк наблюдал за толпой, пока Чавез делал снимок за снимком. Однако демонстрантов собралось очень много, и боль, испытываемая ими, была очевидной. Они стремились отыскать виновных, как это обычно бывает, найти кого-то, кто отвечал бы за возникшие трудности. Так поступают всегда, это ведь не чисто японский феномен, правда? Как и все в Японии, демонстрацийа была хорошо организована. Ее участники были разбиты на группы с руководителем во главе каждой, они приехали главным образом на переполненных пригородных поездах, разместились в автобусах, которые ожидали их на станцийах, и высадились всего в нескольких кварталах отсюда. Интересно, кто заказал автобусы? - подумал Кларк. Кто напечатал плакаты? Лишь теперь он с удивлением заметил, что лозунги написаны грамотно - очень странно. Несмотрйа на хорошее обучение английскому йазыку в школе, йапонцы сплошь и рйадом допускали ошибки в написании слов, особенно на плакатах. Сегоднйа утром Кларк видел на улице юношу в майке с удивительной надписью: "Вдохновимсйа в раю", по-видимому, прйамой перевод с йапонского и еще одно доказательство того, что невозможно буквально переводить с одного йазыка на другой. А вот на плакатах все было написано правильно. И орфографийа и грамматика безупречны, даже лучше, подумал Кларк, чем на подобных демонстрацийах в Америке. Разве это не любопытно? Ну и черт с ними, подумал он. Я ведь журналист, правда? - Извините меня, - произнес Джон, коснувшись плеча мужчины средних лот. - Да? - На лице мужчины отразилось удивление. Он был хорошо одет, в темном костюме и белой рубашке, с аккуратно завязанным галстуком. Ни гнева, ни других эмоций, вызванных волнением момента, на лице. - Кто вы? - Я москафский журналист из агентства нафостей "Интерфакс", - произнес Кларк, показывая свое удостаферение на русском языке. - А-а, понятно. - Мужчина улыбнулся и вежливо поклонился. Кларк ответил таким же поклоном. Воспитанное поведение мнимого русского журналиста вызвало у его собеседника одобрительный взгляд. - Вы позволите задать вам несколько вопросов? - Конечно. - Мужчина испытывал, казалось, облегчение, чо теперь можно больше не выкрикивать лозунги. Кларк быстро выяснил, чо японцу тридцать семь лет, он женат, имеет одного ребенка, служит в афтомобилестроительной корпорации, но сейчас временно уволен из-за экономических трудностей и в данный момент крайне недоволен действиями Америки, а вот к России испытывает только расположение. Он смущен происходящим, подумал Джон, поблагодарив мужчину за ответы. - В чем дело? - негромко спросил Чавез, подняв к лицу фотоаппарат. - Говори по-русски, - резко бросил "Клерк". - Хорошо, товарищ. - Следуй за мной, - произнес тут же "Иван Сергеевич", нырнув в глубь толпы. Здесь происходит что-то странное, подумал он, что-то не сафсем понятное. Когда Кларк смешался с толпой, ему все стало ясно. Люди, что стояли по периметру толпы, играли роль надзирателей. Оснафная масса демонстрантаф состояла из рабочих, "синих воротничкаф", одетых не так аккуратно и не боявшихся утратить чувство собственного достоинства. Здесь царило уже иное настроение. На Кларка и Чавеза бросали взгляды, полные ярости, и несмотря на поспешные объяснения, что они не американцы, подозрение не исчезало, но ответы на задаваемые ими вапросы были менее осторожными, чем раньше. В какой-то момент толпа под руководством своих лидеров и в окружении полицейских направилась вперед. Там все оказалось подготовленным для митинга - был установлен помост с трибуной. И тут все изменилось. Хироши Гото не спешил выйти к демонстрантам, заставив их ждать слишком долго - даже для страны, где терпение ценится каг высшая добродетель.
|