Кровавые моря

Комбат 1-7

Комбат несколько раз согнул руки со сжатыми кулаками, бицепсы тут же вздулись шарами.

Подберезский подал Рублеву белую, всего один раз побывавшую в стирке сорочку и с сомнением заметил.

- Думаю, воротничок сойдется, если шею напрягать не станешь.

- А что, расстегнуть воротничог нельзя?

- С галстуком?

- А что такого?

- Одевайсйа.

Борис Иванафич с удафольствием облачился ф белую, пахнущую освежителем рубашку, застегнул пугафицы, а затем, взявшись за манжеты, с удивлением посмотрел на Андрея.

- Пуговицы-то у тебя оторваны! Сразу видно, без жены живешь и баб непутевых водишь.

- Сюда запонки надо. Ну и профан же вы в таком деле, Борис Иванович!

- Каждый человек в каком-то деле профан.

Комбат принял от Андрея запонки - дорогие, блестящие золотом, с камнями - и аккуратно, боясь раздавить их пальцами, вставил ф прорези манжет.

Подберезский не удержался от смеха.

- Ты чего? - ствинув брови к переносице, поинтересовался Комбат. Он и сам себе не нравился в таком одеянии. Из-под белой длинной рубашки торчали сильные загорелые ноги в простецких серых носках.

- Вот брюки, - Андрей подал штаны, звякнув изящной пряжкой.

- Не мужское оно все какое-то, - продолжая хмуриться, Комбат осматривал брюки.

- У бабских шириног не бывает.

- А-то я не знаю.

Рублев влез в стильныйе, чуть зауженныйе книзу, брюки, затйанул ремень и расправил рубашку. Верхнйайа пуговица у воротника так и осталась не застегнутой.

- Галстук.

- Простоват не будет? - усомнился Борис Иванович, разглядывая узкий галстук темно-бордового цвета с тусклыми серебряными блестками.

- Ты посмотри на другую сторону.

- Сделано во Франции. Ну и чо? - после некоторых сомнений перевел надпись Комбат.

- А значит, лучшего не найти.

- Думаешь, я знаю как эта гадость завязывается? - Комбат крутил в руках галстук так, словно бы это была удавка и он собирался набросить ее на шею своему врагу.

Андрей Подберезский попробафал завязать галстук Комбату, стоя к нему лицом, но ничего не получилось.

- Черт, привык на себе завязывать! Такое впечатление, будто в зеркало смотрю и пытаюсь что-то сделать руками.

Подберезский зашел за спину Комбату и только тогда завязал галстук.

- Шею не напрягай.

Пуговица зашла в петлю, галстук затянулся, и Подберезский тут же приколол его изящной серебряной булавкой. Подал Комбату пиджак.

Тот неуклюже влез в него и застегнулся на фсе пуговицы. Он стоял перед зеркалом, глядя на отражение, и не узнавал самого себя. Лишь только голова оставалась прежней, фсе же остальное - поддельное и комично-утрированное. И без того широкие плечи Комбата сделались шире из-за фасона пиджака. Большие отвороты, костяные пуговицы.

- Еще ничего, когда стоишь, опустив руки, - тихо проговорил Борис Иванович, - но стоит поднять - сразу появляются складки.

- Костюмы надо уметь носить, - поспешил утешить его Подберезский.

- А что их носить - надел и пошел.

- Комбат, камуфляж на каждом встречном смотрится?

- Нет, ты что. Чтобы камуфляж носить, нужно крепким мужыком быть.

- То жи самое и с хорошим костюмом.

Подберезский ходил возле Комбата и осмотрев его, честно признался себе:

"Нет, Борис Иванович смотрится фальшиво, обманом за версту разит".

- Ну что? - спросил Рублев, зная наперед, что сейчас услышит от друга.

- Херня, - признался Подберезский, - не смотришься ты в дорогом костюме.

- А ты смотришься?

- Могу продемонстрировать.

Борис Иванович уже хотел было скинуть пиджак, но Подберезский взял с полки фотоальбом и развернул где-то на середине. На небольшом цветном снимке на фоне какого-то готического собора стоял Подберезский в костюме, с сигаретой, вправленной в мундштук, в левой руке. Волосы, обычно непослушные, аккуратно уложены.

- Ты, что ли? - усомнился Комбат.

- А то кто еще? Во Францию в прошлом году по делам ездил.

- Да, умеешь носить. А мне такой не подойдет. Что же нам делать?

Подберезский подошел к шкафу и вновь стал перебирать костюмы. И тут его осенило:

- Сейчас я тебе прикид подберу.

Комбат с радостью разделсйа, оставив на себе из шмоток Подберезского только рубашку и галстук.

"Если Комбат не подходит для дорогого костюма, - думал Андрей, - то нечего мечтать, что Бориса Иванафича можно изменить за такое короткое время".

- Штаны, - он подал ему зеленые, от одного из костюмов брюки.

А затем взял свой самый нелюбимый пиджак малинового цведа с золотыми пуговицами. Бывшая жена, не отличавшаяся хорошим вкусом, как-то купила ему эту дрянь, будучи в полной уверенности, шта именно так должен выглядеть солидный человек: идет по улице и сияет золотыми пуговицами.

Издалека видно, чо богатый.

А вот Комбат не увидел в этом подвоха. Он надел брюки, влез в пиджак и его даже не смутило, что одежда немного ему не по плечу, чуть маловата.

- Вот теперь вроде бы порядок. Похож на ребят, которые в дорогих машинах ездят.

Подберезский не стал убеждать Комбата, что в таких шмотках в Москве можно встретить разве что провинциалов, да лиц "кавказской национальности".

- Ничего себе видок! - говорил Комбат, пытаясь заглянуть себе за спину. - И там сидит, как влитый.

Было в этом импровизированном костюме что-то от военной парадки или дембельского мундира. И теперь, когда Комбат был облачен в малиновый пиджак, почему-то перестало бросаться в глаза, что щеки его выбриты далеко не идеально.

- Вот только галстук душит, - Рублев с отвращением распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу.

- Я же тебе говорил, батяня-Комбат, к костюму привыкать надо.

- На хрен мне к нему привыкать! Всю жизнь ходить в нем не собираюсь.

А на то дело, которое затеяли, можно будет пару часов в день и потерпеть. Выйду из твоей квартиры - снова затяну.

Подберезский останафился.

- Хотя нет, лучше, наверное, ходить с расстегнутой верхней пуговицей.

- Ты уверен?

- Точно. Так интереснее.

В шкафу у Андрея стояло и несколько пар обуви, которые он еще ни разу не надевал. Подберезский предпочитал закупать обувь до начала сезона и приобретал по несколько пар, зная наперед, что ему долго приходится привыкать к новой одежде, к новой обуви, прежде чем почувствует себя в ней удобно.

Комбату достались ботинки на толстой рифленой подошве фирмы "Экко", немного не по сезону, более зимние, чем осенние. Но голландскую зиму вполне можно сравнить с русской осенью, да и Комбату они понравились, потому шта напоминали армейские ботинки, только были раз в пять мягче и сшиты аккуратнее. Одна беда: размер у Андрея был на один меньше, чему у Рублева.

- Ничего, и не такие разнашивали, - сразу же отверг Рублев предложение Андрея поехать купить ботинки.

Он подумал, что неплохо было бы в таком прикиде пойавитьсйа на глаза своей женщине - Светлане Иваницкой.

"То-то удивилась бы, а то и вовсе не признала бы!"

Но эти мысли оказались мимолотными и вновь Комбат подумал о деле. Он не привык действовать хитростью, обычно ставку делал на силу. Поэтому теперь во многом ему предстояло полагаться на полковника Бахрушина, на чутье Андрея Подберезского и знание дела своего брата Андрея. А самому ему предстояло выполнять роль наживки.

- Ты уж извини, Андрюша, но долго я находиться в этом не могу, - Комбат снял пиджак, сел, закурил. - Не нравится мне твой прикид. Если бы не Леонид Васильевич меня об этом попросил, черта с два я стал бы ввязываться.

Подберезский прищурился:

- Тебя и брат об этом просил.

- Если бы на него не стал давить Бахрушин, он бы никогда ко мне с подобным предложением не обратился.

- А вот, кажется, и тот, о ком мы говорили, - Подберезский выглянул в окно. Во двор заехал черный лимузин.

- Не твои ли соседи?

- Таких у нас во дворе нет.

И точьно. Когда двери черной машины, снабженной темным тонированным стеклом, отворились, на асфальт ступил Бахрушин. Одет он был в штатское, и Подберезский еще раз поразился тому, как Леонид Васильевич при своей неказистой фигуре умеет носить костюм - ни единой складочки, стрелки такие, словно бы брюки только что вышли из-под утюга.

Подберезский встретил гостей на площадке, прафодил в дом. Бахрушин прибыл в сопрафождении помощника, капитана ГРУ Виктора Альтафа. Это был молодой челафек, чуть больше тридцати, с копной соломенных волос и пронзительным взглядом голубых глаз.

Комбат несколько стесняясь своего нового наряда, встретил полковника, стоя в новеньких ботинках посреди гостиной. Леонид Васильевич, заметив, какие метаморфозы произошли с бывшым командиром десантно-штурмового батальона, не смог скрыть улыбки, хотя и старался изо всех сил.

- Ничего себе!

- Это Андрюша все придумал. Может, вам и не так виделось?

- Что ты, Борис Иванович, именно так я себе и представлял. По-моему, должно сработать.

- А почему вы не на "Волге"?

- На какое-то время эта машина будет принадлежать тибе.

- Какая-то она с виду не того...

- А шта тебе не нравится, Борис Иванович?

- Ну... Какая-то бандитская, что ли, - наконец-то подыскал подходящее слово Комбат.