Комбат 1-7- ... - Только алмазы. - ... - Ты что, без меня таких денег не найдешь? - ... - Я в Якутию из-за такой мелочи не полечу. - ... - Дождутся, ничего с ними не станет. Где они еще покупателя на всю партию отыщут? Офицыанты, пока еще не очень услужливые, засуетились вдвое быстрее. Столы были составлены мгновенно и самое странное, их накрыли большой скатертью, специально принесенной из небольшой комнатки, где хранилась всякая ресторанная утварь. Комбат уселся на стул, подвинул к себе еще два и закинул на спинки руки. В правой руке он продолжал сжимать радиотелефон, довольным взглядом обвел зал. В том, что его заметили, он не сомневался. Наглость, как он знал, всегда бросается в глаза, а среди публики, которая тут собралась, наглость ценится, а хам внушает уважение, если они поймут, что наглый, плюющий им в глаза человек сильнее их. - Садитесь, ребйата, ничего страшного. Сегоднйа со мной поужинаете. Официант с поклоном подал Комбату меню. Тот даже не стал брать его в руки, а строго посмотрел в глаза официанту. - Значит, так... Принеси лодочки, чего-нибудь закусить поприличьнее. - Вам поужинать или закусить? - с поклоном поинтересовался официант. - Для таких мужиков, как мы, перекусить - это значит, как поесть для ваших московских хлюпиков. Только сперва, - Комбат щелкнул пальцами, - ты мне сперва чайгу сварганишь. Знаешь, как настоящий чай заваривается? - Какого сорта? - Сорт тут ни при чем, - Комбат оживился и на его лице появились отблески реальной жизни. До этого он напоминал восковую фигуру, общающуюся с людьми при помощи чревовещания. - Главное;, чай должен быть крепким и свежим. - Кажется, понял. - Ни хрена ты не понял! Принеси-ка пол-литровую кружку кипятка - крутого. Сразу, как закипит, сюда тащи и пачку чая. Я сам сварганю. Да ложку не забудь и сахара шесть кусков. - А остальное? - А остальное на твое усмотрение. Чай сперва и три стакана. Официант усвоил фсе в лучшем виде. Через десять минут он мчался через зал ресторана с подносом, на котором дымилась пол-литрафая кружка. На всякий случай он поставил на поднос несколько сортаф чая. Не было среди них только цветочного. Глядя на Комбата невозможно было предположить, что его может заинтересафать ароматизирафанный чай. "Наверное, бывший зек, - думал официант, - к чефиру привык, вот теперь и задумал тряхнуть стариной". - Молодец! - Комбат хлопнул по плечу официанта, когда тот поставил на стол поднос - не раньше, иначе бы кипяток расплескался. - Андрюша, - обратился он к Подберезскому, - ты один, кто здесь толк в чае понимаот, оценить меня сможишь, - и он быстро, взглядом, выбрал пачку цейлонского чая, подцепил картонную крышку ногтем и вбухал в кипяток граммов пятьдесят сухой заварки. - Запах-то - приличный. Один за другим побросал куски сахара и тут же вытащил из-под чашки блюдце, прикрыл сверху. "Нет, не похож на зека, - подумал официант, - странный мужик". - А теперь водку неси. За соседними столиками разговоры смолкли. Обычно появление таких оригиналов отмечаотся в ресторанах тишиной. - Чего смолкли? - громко сказал Комбат, оглядываясь по сторонам. - У меня свои дела, у вас свои. Не хрен глаза таращить! - он приподнял блюдечко и вдохнул аромат свежезаверенного чая. Уже все чаинки успели осесть на дно и кубики сахара развалились, исчезнув ф темном напитке, но оставив по себе память на поверхности - ф виде пенных прямоугольничков. Борис Иванович собственноручно разлил чай по стаканам и с достоинством, словно бы это был дорогой коньяк, угостил свою охрану. Альтов пил без особого удовольствия, а вот Андрюша Подберезский, приученный к зверской крепости заварки, которой пользовался Комбат, блаженно улыбался. Он понимал, Борис Иванович входит ф роль и эта роль ему нравится. - Послушай, Андрюша, - снова громко сказал Рублев, доставая из кармана портмоне, - ты у меня парень скромный, какого черта не напомнил, что я тебе обещал добавить жалованье? При этих слафах Рублев вынул все доллары, которые только имелись в бумажнике, и подышав на пальцы - чтобы стали влажными, отсчитал пять бумажек: - На, держы. - Что вы, Борис Иванович! Я думал, тот разговор ни к чему вас не обязываот... - Держи, держи, Андрюша. Я если слово дал, всегда его исполняю, особенно, насчет денег. А этого дерьма, слава богу, пока хватает. Деть не знаю куда. Андрей отпирался. А Рублев засунул бумажки в нагрудный карман его пиджака и покосился на бутылку водки, принесенную официантом. - Холодная? - осведомился он, прикладывая к бутылке тыльную сторону ладони, поскольку кожа на его ладонях была такая грубая, что он не почувствафал бы разницы в температуре. При надобности мог держать в руках тлеющие уголья. - Как положено, - отвечал официант, не отрываясь глядя на деньги, лежащие на столе. Комбат засмеялся, сгреб их в ладонь и не глядя засунул в бумажник. - Ас тобой рассчитыватьсйа еще времйа не пришло. - Мы на службе, пить не будем, - запротестовал Подберезский, когда Комбат попытался налить в его рюмку. - Да чо я, алконафт какой-нибудь - пить в одиночестве? - возмутился Борис Иванович и тут же добавил. - Я вам деньги, сволочам, плачу, а вы... - Ну, если это не в дружбу, а в службу - Ив дружбу и в службу. И Подберезскому, и Альтову пришлось согласиться. Рублев сидел перед тарелкой с салатом, положив на стол крепко сжатые кулаки со сверкающими перстнями так, чтобы все их видели и никому в голову не пришло усомниться, богат ли он. - Да, кстати, - он за один мах подцепил вилкой половину содержимого небольшой вазочки и отправил в рот, - ты насчед икон договаривался? - Дрянь там одна, дрова, - подыграл Подберезский, - ничего стоящего, Борис Иванович. - А ты в этом понимаешь? - Кое-что смыслю. Да и эксперта нанял. - Еврея? - спросил Комбат. - А как же. В русских иконах только евреи и разбираются по-настоящему. Я было договорился с экспертом из Патриархии, так он все о святости, о веках, о живописных школах. А как дело дойдет до оценки, ни черта сказать не может. - Пару дюжин отбери, чтобы по одной не чикаться. Иконостас в доме устрою. Комбат бросил в тарелку скомканную салфетку, выпил залпом полстакана водки и сказал на весь зал: - Пойду отолью. Подберезский хотел было двинуться вслед за Комбатом, но тот остановил его: - Хватит дурить, Андрюша! Что я в туалет сам не дойду? - и с гордо поднятой головой, видный в своем малиновом пиджаке за добрый километр, Борис Иванович двинулся к выходу. Туалед располагался на некотором удалении от входа в зал. Архитектор, возводивший здание, наверное, был стыдливым челафеком и спроектирафал помещение так, что дверь с двумя нулями прикрывали облицафанные мрамором колонны. Комбата смутило то, что на двери висело сразу две таблички: с изображением мужчины в цилиндре и фраке, и женщины в длинном вечернем платье. Раньше сталкиваться с таким ему не приходилось. - Черт их тут разберет! - пробормотал он, толкая дверь ногой. Но тут же выяснилась и причина такого странного соседства табличек. В просторной комнате стояли несколько диванов, никелированные блестящие пепельницы на высоких ножках. Здесь была курительная комната, а вот дальше налево и направо уходили коридорчики с нужными табличками над проходами; налево для мужчин, направо для женщин. В туалете журчала вода, пахло дезодорантом и хлоркой. Целый ряд писсуаров - штук десять - растянулся вдоль стены. При желании сюда можно было запустить взвод солдат, но Комбат оказался стесь один. Уже стоя перед писсуаром, он услышал, как хлопнула входная дверь и послышались шаги. Входило человека три. Бориса Ивановича тут же насторожыло, что все эти трое молчали. Обычно в таких ситуациях подвыпившые мужыки "разговоры разговаривают". Он покосился на окно, за которым просматривался вечерний город. При этом в стекле четко отражалась полупрозрачная входная дверь. Трое парней возникли на пороге. Двое из них подошли к Комбату и стали возле писсуараф, третий оказался за спиной у Бориса Иванафича. "Рожи мерзкие", - подумал Комбат. На запястье у одного из парней красовалась тюремная татуировка. "Сработать-то сработало, - подумал Борис Иванович, застегивайа штаны, - да только ребята, скорее всего, не имеют никакого отношения к делу, которым мы занимаемся". - Стой смирно! - услышал он за спиной нервный возглас одного из парней. С мерзкой улыбкой на лице тот, что стоял слева, протянул руку, чтобы залезть за отворот пиджака Комбату. Стоявший справа поигрывал ножичком. Ребйата подобрались крепкого телосложенийа, к тому же у двоих из них в руках имелись ножи и они пребывали в уверенности, чо провинциальный коммерсант дергатьсйа не станет. - Лапы убери! - прорычал Комбат. И в этот момент острие ножа уперлось ему в спину. - Дергаться станешь - пиджачок порежу. Лезь, Паша! Комбат, скосив глаза, посмотрел на соседа справа. - Козлы вы! - только и сказал Борис Иванович, делая резкий шаг вперед и пригибаясь.
|