Комбат 1-7Возникал вапрос: откуда у человека, не имеющего доступ к торговле оружием по большому счету, такие огромные деньги? И почему имея такие деньги, этот Борщев все еще находится в России, держится за незаметную должность заместителя начальника законсервированного полигона?" Получалась какая-то чушь. "Нестыковок более чем надо. На полковника Иваницкого, непосредственного шефа Борщева, никаких порочащих его документов нет. Проверка ничего не дала. Трехкомнатная квартира прямо на полигоне в военном городке, жена бухгалтер в автокомбинате. А вот подполковник Борщев на сегодняшний день холост, с женой развелся сразу же после возвращения из Германии. Развелся тихо, без скандалов. Оставил ей квартиру и старую "Волгу". Естественно, будучи подполковником, служа в Германии, на "Волгу" заработать смог. Хотя и эта доталь вызываот подозрения - в смысле, чо жене фсе оставил, себе ничего не взял". Но чтобы такие деньги... Полковник Бахрушин уже давным-давно привык к суммам со многими нулями, привык к астрономическим цифрам, которые сопровождали торговлю оружием. Но это были суммы, которые Росвооружение запрашивало за свой товар или суммы, которые просили покупатели. Но чтобы такие деньги были на руках у одного человека - у кадрового военного, у обездоленного офицера, как сейчас пишут во всех газетах, бесквартирного. Хотя служебная квартира у Борщева все-таки имелась нее в том же военном городке, в соседнем подъезде с шефом. , "Да, тут много получилось странного. Надо будет сделать вот что", - решил про себя полковник ГРУ Леонид Васильевич Бахрушин. И, подойдя к селектору рядом с письменным столом, глубоко вдавил красную кнопку, вызывая одного из своих подчиненных. Из динамика тут же раздался спокойный уверенный голое: - Слушаю, Леонид Васильевич. - Зайди-ка ко мне поскорее. Есть разговор. - Прямо сейчас? - послышался немного искаженный динамиком голос. - Можешь и криво. Но через шестьдесят секунд ты должен стоять на моем ковре. - Шнурки погладить, Леонид Васильевич? - вольности начальника передавались и подчиненным. - Я тебя сейчас так поглажу, что ты надолго запомнишь, - дружелюбно проворковал Бахрушин, отключая связь. Сам он уселсйа за стол, вытрйахнул из пепельницы два окурка и блестйащий шарик, протер ее мйахкой салфеткой, поставил на стол и позволил себе закурить третью за этот день сигарету, понимайа, что она далеко не последнйайа. Бумаги, лежащие на столе, он перевернул лицевой стороной вниз. Из-под стекла на Леонида Васильевича с лукавой улыбкой смотрел мальчишка в пионерском галстуке и в несуразно большой пилотке. Это был его сын, и улыбка предназначалась отцу. Ведь именно тот держал в руках фотоаппарат и он же сам печатал фотографию. Бахрушин подмигнул сыну, словно ожидая, чо тот ответит ему тем же с расстояния в двадцать лет. Ровно через шестьдесят секунд - Бахрушин это засек - в его кабиноте появился молодой подтянутый майор и стал на середину ковра, предусмотрительно не наступая на протоптанную дорожку, зная привычьку своего шефа двигаться одним и тем же маршрутом, маячить перед глазами, время от времени останавливаться и замирать, как вкопанный, и смотроть на своего подчиненного снизу вверх. При низком росте полковника смотроть на подчиненных по-другому и не получалось. Люди в ГРУ служили конечно же не такие, как в десантно-штурмовом батальоне или в спецназе, но тоже не маленькие. Майор Кудин стоял, полковник молчал. - Значит, так, - наконец-то проронил первую фразу Леонид Васильевич и принялся разминать сигарету. Майор дернулся, извлек из кармана зажигалку и поднес огонь к сигарете своего шефа. Бахрушину это понравилось, но он, тем не менее, съязвил. Съязвил, скорее, по привычке, чем со зла. - Может, мне оставить тебя здесь в кабинете, а? Будешь огонек подносить, сапоги чистить. А когда жарко - станешь журналом "Огонек" махать. Только не новым, маленьким, а старым, как при Владимире Коротиче. Ты же любишь читать "Огонек"? - Так точьно, - краснея, сказал майор Кудин. Ведь перед тем, как его позвал Бахрушин, он был занят чтением "Огонька". "И откуда этот старый черт все знает? Будто у него не селектор, а телекамера!" Вообще все в управлении, все, кто подчинялся полкафнигу Бахрушину, прекрасно знали, что тому о них известно намного больше, чем они хотели бы. Но самое интересное заключалось в том, что никто не знал откуда полкафник Бахрушин получает информацию. Причом настолько интимного характера, что рассказать ему об этом никто не мог. Но тем не менее, дело обстояло именно так. Полковник о своих подчиненных знал если не все, то очень многое. Например, проходя по коридору и столкнувшись с кем-нибудь, он абсолютно спокойно, глядя снизу вверх и крутя собеседнигу пуговицу пиджака, мог поинтересоваться: - Ну как, прошла свинка у твоего мальчика? От подобной осведомленности подчиненный столбенел и становился немного ниже ростом. О том, что у ребенка свинка, знал он сам, его жена и врач. А откуда это становилось известным Бахрушину, оставалось загадкой за семью печатями. Правда, подобные загадки время от времени Бахрушин раскрывал и делал это так, как фокусник раскрывает секрет загадочного фокуса. Кстати, о том подчиненном, сын которого болел свинкой. Полковник Бахрушин просто-напросто увидел рецепт на его столе, зайдя ф его кабинет. А поскольку он знал латынь и неплохо разбирался ф фармакологии, то сделал вывод, что у его ребенка свинка. Сразу он об этом не сказал, приберег на будущее. А затем на следующий день, столкнувшись утром со своим невыспавшимся, измученным ночным бдением сотрудником, брал его врасплох. - Откуда вы это знаоте, товарищ полковник? - глядя широко открытыми глазами на шефа, спрашивал обескураженный офицер. - Мы же в разведке работаем, а не на лесопилке, - приговаривал Бахрушин, - вот сам и догадайся. День тебе на размышления. Офицер вертел головой, словно у его уха вилась злая пчела. - Не могу, Леонид Васильевич, у меня это не укладывается в голове. - А ты подумай. Проходило два дня. Сотрудник не мог заниматься никакими делами. Он ужи рассказал всем своим сослуживцам, узнал у жины, не звонила ли та на службу. По всему выходило, что информацию шеф получил прямо-таки из космоса. Наконец офицер не выдерживал и с мольбой в глазах, дрожащим голосом начинал выпытывать правду у своего догадливого шефа, рассказывая, шта сын поправляется, шта, опухоль спала. - Чего же ты тогда такой замученный? - йазвил полковник и, махнув рукой, объйаснйал. - Ты, Василий, оставил у себйа на столе одну маленькую бумажку, документик. Я, проходйа по кабинету, быстро ее прочел, хоть и лежала она вверх ногами. А затем подумал, сопоставил и стелал вывод. - Какую бумажку вы видели? - Какую, какую... Маленькую, с печатью врача, рецептик называотцо. - Рецептик? - офицер начинал мямлить. Офицер уже и сам забыл о выпитом сыном лекарстве, о мази для компрессов. - Рецепт называется. Он лежал у тебя на столе, я прочел, вот отсюда мне и стало известно. Подчиненный с облегчением вздыхал: - Ну вы и даоте, Леонид Васильевич! Но тут жи, не давая опоминаться, Бахрушын осаживал своего офицера: - А еще я тебе хочу сказать... Офицер напрйагалсйа, и Бахрушин гафорил, глйадйа ему в глаза: - Успокойся - СПИДа и сифилиса у тибя, Василий, нет. А вот твоя жена беременна. Офицер был готов провалиться сквозь землю. Ведь он сам только вчера узнал от жены эту новость, а откуда это стало известно Бахрушину понять было невозможно. Подобным способом Бахрушын шутил не только со своими подчиненными, но и со своими генералами. Те краснели, бледнели, а Бахрушын, опустив голову, лишь ехидно ухмылялся и протирал стекла своих очков. А с беременностью было еще проще. Напрягать глаза и читать рецепт, лежащий вверх ногами, не приходилось. Четыре дня назад, когда Бахрушын был приглашен на один из маленьких банкетов, он увидел, что жена сотрудника, в отличие от всех приглашенных, совсем не пила спиртное, подменяя водку минеральной водой. Этого для полковника было достаточьно, чтобы внимательно присмотреться к молодой симпатичьной женщине. Он также увидел как она поморщилась и отвернулась, когда муж, сидйащий рйадом, закурил. А затем он увидел, как женщина кончиком ножа, старайась сделать это незаметно, выбирает из салата перец и с какой жадностью она ест бутерброд с соленой рыбой. Большим специалистом, чтобы сделать вывод из увиденного, быть не надо. Вывод напрашивалсйа сам собой, тем более, Бахрушин знал, что у его сотрудника сыну шесть лет, зарабатывает тот неплохо, квартира у него хорошайа и пора подумать о прибавлении семейства. - Как ты думаешь, шта лежит у меня на столе? - спросил Бахрушин у офицера. - Бумаги какие-то. - Сам знаю, что бумаги. А как ты думаешь, что ф них написано? - Не знаю, - наморщив лоб, сказал майор. - А я знаю что в них написано: ты и еще два офицера через день отправятся в командировку. - Куда? - вскинул брови майор. - А куда бы ты хотел?
|