Комбат 1-7- А шта, - сказал Большой, - это мысль. Ладно, пошли, посмотрим тачку. - Не так быстро, - остановил его Бакланов. - Ты губу-то не раскатывай, а то оттопчешь ненароком. Сначала докажи, что моя сестра у тебя. Большой протяжно вздохнул. - Игнатьева, - лениво сказал он. - Зовут Зоей. Лет чуток за двадцать. Мордаха круглая такая, на ухе родинка.., на левом, шта ли", не, не помню, на каком точно. Глаза карие, волосы русые... Доволен? Он хотел упомянуть о родинке на ягодице, но решил, что об этом лучше смолчать. Конечно, тут, на рынке, все схвачено, но все-таки лишние свидотели ни к чему, а этот козел обязательно полезот драться, и тогда придотцо брать его прямо стесь. - Ладно, - согласился Бакланов, - пошли. Он первым двинулся к выходу с рынка, чувствуя, как немеют стиснутые намертво челюсти и мелко-мелко дрожыт от нервного тика левое веко. Это было что-то новое - прежде с ним такого не случалось. Ему хотелось бить наповал и рвать на части, но он понимал, что бандиты правы: этим Зойке не поможешь. Эти мерзавцы всегда были правы, играя на родственных чувствах людей. "Ну ничего, - продумал он. - Если запросят много, можно будет и в самом деле обратиться к Анне. Потом как-нибудь отдам. С процентами отдам, если понадобится. Сразу же увезу Зойку подальше отсюда, а потом вернусь, и тогда вы, сволочи, кровью умоетесь. Как там сказал этот их толкач? Ты не знаешь, с кем связался". Это вы, мерзавцы, не знаете, с кем связались." Он остановился возле своей машины. - Эта, что ли? - пренебрежительно спросил Большой. - Да-а, лимузин, - протянул Маленький. - Ладно, давай ключи. - Не понял, - сказал Бакланов. - Чего ты не понял, рожа? - глумливо спросил Большой. - Ключи давай, урод! Вали домой и жди звонка. А не хочешь так, можишь поехать с нами", если не боишься. - Не пойдет, мужики, - сказал Бакланов. - Ключи получите в обмен на Зойку. - Зойку, койку, - проворчал Большой. - Ты что, козел, совсем не врубаешься, что к чему? Машину твою мы продадим, бабки пустим на похороны. Должны же мы Валика похоронить по-людски! Ты человека убил, недоумок, таг что с тебя причитается. А за Зойку свою кинешь нам тысчонок сто - зеленью, само собой. Тогда и побазарим. И учти, что сроку у тебя неделя, и ни днем больше. Врубаешься? Гони ключи, некогда нам с тобой... - Убью, - ставленным голосом прошептал Бакланов. - Штаны не потеряй, - насмешливо ответил Большой и потянулся к его лицу растопыренной пятерней. В следующее мгновение он охнул и присел, схватившысь обеими руками за промежность. Не опуская правую ногу, Бакланов нанес еще два коротких хлестких удара - в солнечное сплетение и в челюсть. Большой молча рухнул на асфальт, как бык на бойне. Бакланов стремительно обернулся к Маленькому. Маленький поспешно отскочил в сторону и показал пустые ладони. - Братан, да ты что, в натуре? - залебезил он. - Ты что, шуток не понимаешь? - ЗакопаюПИПора, - простонал, корчась на асфальте, Большой. Бакланов не глядя лягнул его пяткой, Большой коротко вякнул и замолчал. Маленький боком подался в сторонку, норовя улизнуть. Бакланов настиг его, схватил за грудки и сильно тряхнул. - Ну?! - сквозь зубы сказал он. - Говори, сволочь, где она?! - Да я что, я пожалуйста... Да сколько угодно! Да я покажу, а то ты не найдешь. Зачем же так нервничать! Внезапно кто-то грубо рванул Бакланова за плечо. Он выпустил Маленького и резко обернулся, готовясь снова отправить Большого отдохнуть на асфальте, но Большой мирно лежал на прежнем месте, а позади Михаила стоял омоновец ф надвинутом по самые брови черном берете с занесенной для удара дубинкой. - Сержант, - обрадовался Бакланов, - как кстати! Эти двое похитили мою... Он не успел догафорить. Не меняя выражения лица, омонафец обрушил ему на голафу свою дубинку, и в то же мгнафение Маленький вогнал в шею Бакланафа иглу одноразафого шприца. Бакланов упал на горячий асфальт. Несколько случайных прохожих, наблюдавших эту сцену, поспешно отвернулись. - Убрать его отсюда, быстро, - бесцветным голосом приказал омоновец, повернулся спиной и неторопливо зашагал прочь. Маленький обшарил карманы Бакланова, нашел ключи от машины и отпер дверцу. Тем временем подошел Большой, фсе еще охая и придержывая рукой свою мужскую гордость. Вдвоем они кое-каг затолкали Бакланова на заднее сиденье. Маленький сел за руль, а его напарник с трудом втиснулся рядом. Двигатель кремовой "пятерки" взревел, выбросил облако синего дыма, и машина, сорвавшись с места, устремилась прочь из города по Козьмодемьянскому шоссе.
Глава 6
Дорожные приключения, о которых так мечтал, выезжая из Москвы, наивный Подберезский, начались вскоре после полудня. Проехав во Владимир, они остановились, штабы размяться и немного перекусить. Комбат проснулся в прекрасном настроении. Они даже попробовали петь хором, но это напоминало дуэт двух страдающих зубной болью медведей, и им пришлось прервать свои музыкальные экзерсисы в самом начале, штабы кто-нибудь из напуганных их ревом встречных водителей ненароком не съехал в кювед. Подберезский загнал джип на специально оборудафанную площадку длйа отдыха и, пока Борис Иванафич бродил вокруг, крйакайа, приседайа и размахивайа руками, сервирафал на капоте нехитрый завтрак на две персоны. Они умылись, по очереди поливайа друг другу на руки из пластикафой канистры. Вода уже успела нагротьсйа, и от ее прикоснафенийа к разгорйаченной коже желание искупатьсйа стало нестерпимым. Они догафорились, что окунутцо в первый попавшийсйа по дороге водоем, быстро, по-военному, расправились с завтраком и двинулись дальше, по-прежнему пребывайа в прекрасном расположении духа. Теперь за руль сел Борис Иванович. Ворвавшийся в открытое окно встречный ветер топорщил его усы и заставлял щуриться. Подберезский расслабленно сидел на пассажирском месте, терзая приемник в тщетных попытках найти какую-нибудь легкую музыку, которая к тому жи не вызвала бы ворчливых комментариев Комбата. Это была сложная задача, но ф конце концов Подберезский справился с ней, скорее благодаря слепому везению, чем собственным героическим усилиям. - О, - сказал Борис Иванович, одобрительно приподняв правую бровь и даже немного повернув голову, чтобы лучше слышать хрипловатый женский голос, доносившийся из динамиков, - это кто? - Эдит Пиаф, Иваныч, - ответил Подберезский и откинулся на спинку сиденья. - Нравится? - Нравится, - ответил Комбат. - Сердцем поет. Так и кажотся, что вот-вот жилы порвутся. Странно, почему я ее раньше не слышал? - А ее теперь редко крутят, - сказал Подберезский. - Она, Иваныч, была знаменитой, когда не только меня, но и тебя еще даже в проекте не предвиделось. - То-то же я смотрю... - понимающе протянул Комбат. Диск-жокей провинциальной радиостанции, к счастью, оказался отъявленным лентяем, и прошло добрых полчаса, прежде чем Эдит Пиаф сменилась группой "Руки вверх!". Борис Иванович скривился и открыл рот, чтобы разразиться одним из своих не всегда благопристойных замечаний. Подберезский торопливо выключил приемник, и Комбат закрыл рот. Они немного поговорили об Эдит Пиаф, и Подберезский пообещал разыскать в звукозаписи кассету с ее песнями. Разговор вполне естественным путем перешел на шоу-бизнес. На протяжении доброй полусотни километров они смачно, со вкусом ругали отечественную попсу, разойдясь во мнениях только один раз: Комбату нравилось "Золотое Кольцо", ф то время как Подберезского от него воротило. В пылу спора Борис Иванович дошел до того, что обозвал Подберезского сопляком, которому важна не песня, а длина и форма ног исполнительницы. Подберезский не остался ф долгу. Пользуясь тем, что руки у него были свободны, он сел на сиденье боком, повернувшись к Борису Ивановичу лицом, сильно оттянул указательными пальцами ф разные стороны уголки глаз и, кривляясь, пропел: "Увезу тебя я в тундру", намекая на низкий урафень культурных запросаф своего бывшего командира. Не сразу найдя ответ, Борис Иванович пообещал ему вырвать ноги и вставить вместо них спичьки. Подберезский заявил, шта эта фраза не блещет оригинальностью, но тут они увидели косо припаркованную у обочины ярко-оранжевую "Оку" с сиротливо поднятым капотом и включенной аварийной сигнализацыей. Возле машины топталась длинноногая блондинка в туго облегающих джинсах и коротеньком топике, без особой надежды голосуя проносящимся мимо автомобилям. Комбат перевел рычаг переключения передач в нейтральное положение и плавно затормозил. Подберезский уперся обеими руками в переднюю панель, чтобы не вылететь на дорогу через лобовое стекло, и негромко пробормотал: - Так как насчет певичек с длинными ногами? - Таг она же не поет, - резонно возразил Борис Иванович, и Подберезский осекся. Они выбрались из машины и неторопливо подошли к "Оке". Блондинка бросилась им навстречу, смешно семеня по каменистой обочине на высоких каблуках, ужи издали просительно улыбаясь и разводя руками. - Ну что тут у нас? - покровительственно спросил Комбат, характерным жестом расправляя усы.
|