Комбат 1-7И вообще подобных клиентов седовласый мужчина никогда еще не встречал. "И откуда их только занесло? Но, судя по всему, богат этот мужик бешено, хотя разбогател недавно, если деньги носит наличкой. Явно приехал из провинции". - А вы откуда будете, господа?.. - вежливо заглядывая в глаза, с подобострастной улыбкой осведомился распорядитель. - Тебе дело? Не бойся, деньги не ворованные, банки я не граблю. Чего там сейчас возьмешь? - и Комбат загоготал. А затем, обойдйа часы, поманил распорйадителйа указательным пальцем к себе и постучал ногтем по крупному бриллианту в перстне: - Слушай, любезный, мне надо чо-нибудь такое... Ну, такое... - и Комбат принялся вертеть перед лицом опешившего мужчины растопыренными пальцами. - Ну, такое, чтобы все отпали. Представляешь, приходят ко мне гости... Чучело медведя у меня есть, белый медведь, фсе как положено, стоит на задних лапах. Такой величины, как мы с тобой вместе взятые. Глаза горят, в лапах поднос с бокалами, пузырьки идут... В общем, фсе чин-чинарем. Все у меня есть - и тачки, и бабы, и брюликаф вагон и денег не мерено. Но ты знаешь, я хочу такое, штабы ни у кого не было - ни здесь, ни заграницей, только у меня. Есть у вас такое? - Я не совсем понимаю. Конкретизируйте, пожалуйста... - Я же тебе конкретно говорю, цена меня не интересует. Ты мне показываешь вещь, если она мне люба - забираю, а если не люба - нет разговора. Понял? - Да-да, кажется, я понял что вас интересует. Может, хотите подлинник старых голландцев? - А что это такое? В Голландии я был. Это что, картину, что ли? - Ну да, картину. Настоящая, подлинник, фторая половина восемнадцатого века. - Э, браток, ты, наверное, меня не понял. Картины меня уже не интересуют, у меня их двенадцать штук и все подлинники, - Комбат чуть выгафорил непривычное для его языка слафо. - За них я кучу бабок вывалил. Больше картины и машины меня не интересуют. Еще меня не интересуют брюлики, этим я сам торгую. У меня их, как грязи у золотаря под ногтями. - А что вас интересует? Комбат пожал широкими плечами. - Если бы я знал, к тебе не пошел бы. Я думаю, ты знаешь, раз тут стоишь. - Погодите, погодите... Может, вы завтра зайдете? Я подумаю, поразмыслю, с друзьйами посоведуюсь и тогда что-нибудь смогу вам предложить. Вы же понимаете, в зале у нас выставлено не самое ценное. - Так показывай самое ценное, о чем речь? - Самое ценное в коллекциях, на руках. И может, кто-нибудь, если предложить хорошую цену, согласится продать. - Хорошую - это какую? - Смотря что... - развел руками распорядитель. - Значит так, - остановил его Комбат, - слушай сюда. Запиши мой телефон. Я буду пока в Москве, кое-какие дела надо утрясти. Живу я в "Космосе". Дай ему визитку, - бросил он Подберезскому. Андрею опять пришлось лезть во внутренний карман куртки и опять показывать кобуру с пистолетом. Когда визитка оказалась ф руках распорядителя, он с удивлением прочел: "Борис Иванафич Рублев. Бизнесмен". Кроме номера телефона на визитке больше ничего не было. Но визитка сияла золотом и была напечатана не на бумаге, а на пластике. Причем номер стоял гостиничный. "Ничего себе, специально для нескольких дней ф Москве визитку напечатал". - Я вам обязательно позвоню, Борис Иванович. - Можно просто Борис. Имя-то хорошее, как у вашего президента. - Почему вы говорите "у вашего"? - А у нас ф Якутии свой есть. - Вы из Якутии? - А ты что думал, под Москвой можно алмазов накопать? Распорядитель вновь замялся. - Ты когда-нибудь такой видел? У вас когда-нибудь такие в лавке продавались? - и Комбат показал перстень. Там действительно был бриллиант с большой буквы. Подобные распорядитель видел только на выставке в Грановитой палате. - Из моего прииска. В Израиле гранили. Де Бирсу я не доверяю, лопухи они все, хотят присвоить наши якутские алмазы. Вот им! - и Рублев сложил фигу, показав ее в окно, в сторону Кремля. - Мы все держим под контролем, Де Бирс Де Бирсом, а Якут Саха сама по себе. Ладно, мы поехали. Вечером звони. Кстати, как тебя зовут? Мужчина тоже подал визитку. Комбат не глядя сунул ее в карман. - До встречи. В общем, подбери что-нибудь этакое. Не зря же я в Москву летел? Да и грузовой отсек в самолете заказал, так что давай, старайся. Я тебя не обижу, Рублев вообще никого не обижает, кроме, конечно, врагов - своих и отечества. Мальчики, пошли! - Комбат дал отмашку рукой и направился к выходу, с презрением поглядывая на иностранцев, которые приценивались к дешевым иконам и кузнецовскому фарфору. Уходя, он еще раз взглянул на бронзовую скульптуру нимфы и распорядителю показалось, шта сейчас этот крепкий мужик остановится, махнет пальцем и скажет: "Заверни-ка мне эту бабу. И хорошенько заверни, чтобы не поцарапалась, а мальчики возьмут". Но этого не случилось. - Так, куда мы едем? - громка, на весь магазин спросил Комбат. Садясь в машину Альтов сказал: - Вроде бы вы, Борис Иванович, - все сделали как положино. - Да меня чуть не вырвало прямо на галстук этому ублюдку. То-то у него глаза заблестели, когда баксы увидел! - Ну, Борис Иванафич, ну. Комбат! - захохотал Подберезский. - Вот уж не думал, что ты такого крутого сможешь изобразить! У меня временами даже дух захватывало. - Брось, Андрюша, не век же мне бедным быть! Да и дураков не сложно изображать. А вот если бы по-настоящему, если бы там в горах Афгана или на этом долбанном подпольном заводе такой распорядитель, как этот, оказался, он бы, наверное, в штаны наделал. Помнишь, как мы с тобой там шустрили, как этих гавриков в погонах на уши поставили? - Помню, Комбат, помню. Век бы не вспоминать. - Брось, Андрюха, ведь в горах еще хреновее было! Скользко, холод, нигде не спрячешься. А тут сидим в тепле, жрем что захотим, правда, чаю хорошего нет. Машина у нас, как автобус, телефон и все прочее. Неужели, Андрюха, они на самом деле так живут? - Кто они? - Эти самые "новые русские". - Нет, Борис Иванафич, не так. Ты круче их будешь. - Ты это серьезно, Андрей? Альтов, он не шутит? - Нет, серьезно, - заулыбался Альтов. - Ты же у меня дома, Андрюха, сто раз был, водки Сколько перепил, неужели я живу как "новый русский"? - Ты, Борис Иванович, живешь как бомж. - Вот и я говорю. А меня не обижай. Альтов, он меня обижает, сейчас мы его высадим и пускай валит к чертовой матери. И в гости больше не позову, и в тир к тебе ходить не стану. И всем ребятам скажу, что ты меня, Андрюха, обижаешь. Комбат явно вошел в роль и остановить его было уже тяжело. Андрей и Альтов хохотали. А Комбат разошелся до такой степени, что казалось, сейчас нажмет клавишу автоматического стеклоподъемника и начьнет разбрасывать, как листовки, баксы на московских улицах. Но Рублев вовремя остановился. Он перевел дыхание и сразу же сделался угрюмым и сосредоточенным. - Вези, Альтов, в следующую лавку, может, там кто-нибудь на меня клюнет. Хотя я, честно говоря, думаю, клюнут опять какие-нибудь мелкие бандиты, как в ресторане - мелюзга всякая, а по-настоящему, наверное, ничего не получится. Если только тот хмырь на самом деле своих дружков не обзвонит и они вместе не придумают, как из меня деньги выжать. - Думаю, обязательно обзвонит, - уверенно ведя машину, сказал Альтов. - И я думаю. Мужык он прожженный, по всему видать - сволочь. Морда воровская, клейма ставить негде, хоть и под приличного косит. Еще три магазина объехал Комбат со своими друзьями. Во всех магазинах его появление вызывало вначале шок, а затем восхищение. А провожать Рублева выходила вся обслуга. Совали визитки, раздавали телефоны, хоть Комбат умудрялся не потратить ни доллара, а лишь только показывал пачки, шелестел купюрами, перебрасывал их через плечо и тыкал антенной телефона то в картину, то в колье с бриллиантами, то в какую-нибудь старинную книгу. Но самым впечатляющим оказалось то, как комбат намеревался купить большое полутораметровое распятие, сделанное из сандалового дерева и инкрустированное перламутром. Весь магазин слушал Рублева, когда он объяснял как повесит распятие над своей кроватью. "Главное, - импровизировал Рублев, - оно должно висоть так, чтобы женщина не могла зацепить его ногами". В конце концов распятие тоже не было куплено, но ощупал его Рублев тщательно. Когда ему объяснили, что это очень знаменитая вещь из немецкого готического собора и сделана из ценного дерева, Комбат даже принялся обнюхивать крест. Действительно, распятие пахло пряностями. Комбат засомневался, что оно сделано из сандала и попытался уличить обслугу магазина в том, что его обрызгали одеколоном, натерли амброй. Его пытались как могли разубедить и показали маленького индийского слоненка, тоже сделанного из сандала. Принялись объяснять, что такого же слоненка индусы подарили художнику Рериху. Слово Рерих для Комбата было такой же загадкой, как и слово "репродукция". Словом, шума в московских антикварных лавках Рублев наделал изрядного. Перемещения и хождения по магазинам заняли почти целый день. Так что вернулся Комбат в свой отель уставший, но довольный.
|