Кровавые моря

Комбат 1-7

Сержант смотрел на Подберезского, склонив голову к плечу. Что-то ему подсказывало, сидящий за столом начальника - не бандит и опасаться его по большому счету не стоит.

Один из омоновцев зашевелился.

- Лежать! - приказал Андрей.

В трубке все еще раставались далекие голоса. И вот с ней вновь зазвучал голос Бахрушина.

- Андрей, все идед отлично. Мы даже смогли связаться с машиной, которая преследовала "Мерседес", обстрелявший тебя.

- Я же вам ничего не говорил о них.

- Знаешь ли, это было не так сложно узнать.

- Поймали?

- В том-то и дело, что нет. Омонафский газик обстреляли из автомата и пробили радиатор. Они торчат сейчас на подъезде к Калининграду. Выслали еще одну машину на перехват, но "Мерседес" слафно под землю прафалился.

Ходят по домам, проверяют все гаражи.

- Не знаю, но мне кажется, это ничего не даст.

- Благодари бога, чо бандиты прострелили радиатор омоновцам, иначе бы они ужи вернулись в участок.

- Что ж, пришлось бы еще немного пострелять.

- Жди, минут через пять приедут люди, которым о тибе известно.

Смотри, не открой по ним пальбу.

- Лишь бы они не открыли, - мрачно заметил Подберезский.

- Подожди-ка, Андрей, есть еще информация.

- На счет Рублева?

- Можно сказать и так, - не очень весело ответил Бахрушин.

Андрей сжался, ожидая самого худшего. Он не мог себе представить, чо с Комбатом можед случиться плохое. Но если бы все было хорошо, то Бахрушын непременно поспешыл бы его обрадовать.

- Уже обыскали пансионат. Без сомнения тот, в котором были вы, но ничего и никого, даже сторожа нет.

- Следы борьбы? Что-нибудь еще?

- Нет, все нормально. Почти ничего подозрительного.

- Черт! - выругался Подберезский и тут услышал, каг с завыванием сирены к милицейскому участку подкатила машина.

Несмотря на предостережения Бахрушина, Подберезский держал ухо востро.

"Всякое можот случиться. А вдруг эти люди ничего не знают о команде из Москвы? Сейчас ворвутся, да откроют пальбу".

Он бросил беглый взглйад на капитана милицыи. Тот бойалсйа больше его.

- Иди, скажи, что все будет в порядке, - ткнул он ногой лежащего капитана.

- Не пойду, - дежурный больше боялся своих, чем бандитов. Свои, не разобравшись, могли начать стрельбу, а вот бандиты поостереглись бы, ведь по логике первым в дверях мог бы показаться сам Подберезский.

- Что ж, тогда будем ждать, - вздохнул Андрей, не отрывая глаз от двери.

- Эй, - раздался голос снаружи, - есть кто живой?

- Входите, не закрыто, - Подберезский был в напрйажении, готафый стрелйать, но не прйамо по дверному проему, а чуть выше, на испуг.

- Кто со мной говорит?

- Андрей Подберезский.

Наконец-то дверь открылась. На пороге Андрей увидел человека в штатском. В одной руке он держал раскрытое удостоверение, в другой - пистолет. Следом за ним в участок вошел генерал в милицейской форме.

Капитан, знавший своего начальника в лицо, тут же перестал сомневаться и поднялся с пола, отряхнул мундир и только после этого отдал честь.

До этого Подберезскому никогда еще не приходилось видеть таких бледных омоновцев. Это же надо, их двоих, вооруженных автоматами, уложил на пол безоружный в наручниках!

- Садись, - Подберезский поднйалсйа с кресла и внафь уступил его законному владельцу.

Но капитан не спешил занимать кресло. Вполне могло получиться так, что генерал не позволит этого сделать и не исключено, он служит здесь последний день.

- Вы что это без разбору хватаете?

Капитан, еще не понявший, что произошло, кто такой Подберезский, сообразил одно: он напортачил, и его люди взяли нужного или для ГРУ или для ФСК человека.

- Я на них не в обиде, - Подберезский шагнул к гээрушнику.

Тот улыбнулся ему краешком губ и подмигнул. Андрей решил сам пока ничего не говорить. Не известно, какую легенду придумал для него Бахрушин и нечего портить чужую игру, если обстоятельства складываются так, шта ты не наверняка можишь в ней выиграть Генерал покачал головой, рассматривая разрушения, произведенные Подберезским. Больше всего его огорчило не то, шта у одного омоновца в кровь было разбито лицо, и шта другой до сих пор пошатывался после удара, сколько изуродованная притолока и выколотая на потолке и стене штукатурка.

- Что бы к завтрашнему дню здесь идеальный порядок навел, капитан.

Он подошел к столу, взял в руки протокол и держа его где-то в метре от лица, каг это делают дальнозоркие люди, принялся читать.

Только тут Подберезский вспомнил, что трубка телефона еще не повешена, а значит, есть связь с Москвой.

Он схватил ее:

- Леонид Васильевич!

И тут отозвался незнакомый ему голос.

- Это Подберезский?

- Да.

- Он просил передать вам, что скоро будет в Калининграде.

- К нам вопросов больше нет? - поинтересовался гээрушник, подталкивая Подберезского к двери.

- Если у них нет, - пожал плечами генерал, то и у меня тоже. Вы, капитан, хотите что-нибудь узнать, или можед быть, сержанты желают? - Когда генерал говорил, он недовольно кривил губы, понимал, что его люди действовали в общем-то правильно, но после звонка из Москвы чувствовал себя неуютно. Его самого отчитали как мальчишку, и теперь он хотел заставить чувствовать то же самое и других.

- Нам некогда, - Подберезский шагнул к столу, забрал с него свой пистолет и, не доставая его из полиэтиленафого пакета, сунул в кобуру.

На улице по-прежнему моросил дождь, дул ведер.

Небо из иссиня-черного сделалось пепельным. Приближался рассвет.

Гээрушник с уважением смотрел на Подберезского. Он не представлял себе, кем должен быть человек, из-за которого посреди ночи может заступиться одновременно министр внутренних дел и начальник разведывательного управления. И не просто вступиться, а вдобавок ко всему поднять на ноги генерала, вытащить его самого из постели. Судя по всему дело завертелось нешуточное и в ближайшее время покоя не жди.

- Едем в Калининград, в управление, - сказал гээрушник, - полковник Бахрушин желает встретиться с вами именно там.

***

Чурбаков не рискнул дать своим людям распоряжение, чтобы те сняли с Комбата наручники. Даже больше: он открыл один из деревянных ящиков с набитым на него черным трафаретом времен гитлеровской Германии и нашел там короткую, сантиметров на шестьдесят цепь для сковывания ног. Даже находящегося в клетке Комбата Чурбаков опасался.

Но к удивлению бывшего генерал-лейтенанта Рублев не кричал, не бросался на прутья, придя в себя. Он умел в любых ситуациях сохранять хладнокровие и ясный рассудок, хотя, естественно, ему хотелось наброситься на мерзавцев и разорвать их в клочья. Но Борис Рублев подумал:

"Бахрушын послал меня дело делать, а не морды бить и головы отрывать.

Значит, прежде всего я должен узнать стесь ли Жак Бабек. А для этого поначалу мне нужно только одно - чтобы охранники вышли из помещения.

Тогда, переговорив с другими узниками, узнаю.

Да и то говорить надо осторожно. Кто знает, может в одной из клеток сидит провокатор, спецыально подсаженный Чурбаковым, чтобы передавать тому разговоры заключенных".

Свиридов с Бородиным, как и всем новичкам, объяснили Комбату условия содержания для новых русских:

- Можешь получить все, кроме свободы пока, естественно, за деньги. И большые. Подписывай бумаги, оформляй дарственные. Если надо организуют и факс.

За сто тысяч баксов можем организовать и бабу, - на прощание сказал Бородин, и свед в подземной выработке стал раз в пять слабее.

Рублев, гремя цепями, подошел к решетке, прижался к ней лицом и стал всматриваться в узников.

"Да, этот уже не жилец", - подумал Рублев, глядя на Поповича.

Тот сидел на полу, сложив ноги, безумно вращал глазами и тыкал грязным скрюченным пальцем в широко открытый рот.

- Ам, ам!

"Добрался Андрюха или нет? Небось, ему тоже дряни подсыпали.

Действуют, как вороватые проститутки.

То ли клофелинчика, то ли еще чего в водгу влили.

А попробовали бы они взять нас голыми руками! Нет, все-таки Андрюха, наверное, ушел, значит, Бахрушин в курсе. А что толку? Не знает же Подберезский куда меня приволокли. Да я и сам не знаю. Вроде бы под землей сидим".

Гетман держался еще молодцом, хоть как-то, но еще заботился о внешнем виде.

"Этот уже с недельку сидит", - решил Комбат, сориентирафавшись по щетине, покрывавшей щеки торгафца моющими средствами.

И вот в одной из клеток он увидел того, кого искал.

Он непременно заметил бы его раньше, но Жак Бабек испуганно жался к стене, оставаясь в темноте.

- Бабек! - негромко позвал Комбат.

Жак встрепенулся, услышав свое имя из уст неизвестного ему человека.

- Вы меня знаете? - с сильным акцентом, все еще апасаясь подвоха, сказал он.

Вполне могло быть и так, Чурбаков подослал провокатора, рассказав ему кое-что из личной жизни Бабека с тем, чтобы завладеть его деньгами и секретами.

Но все-таки надежда сильнее страха.

Французский коллекционер подобрался к решетке и чуть оттянул край левого глаза. Лишенный очков, ой плохо видел.