Кровавые моря

Комбат 1-7

Он зашел сзади и, поднявшись на ноги, спрятался за дерево. Бандит стоял, не зная, что делать - то ли броситься в дом спасать приятелей, то ли удирать - туда, к реке, где у мостков была привязана моторная лодка. Бросить Гроша и Сему он опасался - если те вырвутся, то найдут и прикончат.

"Черт его знает, что там произошло? Может, все и нормально? Но тогда ведь должен кто-то появиться на крыльце, махнуть ему рукой и позвать в дом. Но, скорее всего, приятелей пафинтили.

А может, попытаться их спасти?" - думал Петру ха, нервно переминаясь с ноги на ногу и прижимаясь щекой к шершавой коре дерева.

Но закончить размышления он не успел. Как огромный и сильный зверь бросился на него сзади Гриша Бурлаков, сбивая с ног и выдергивая автомат из рук.

- Лежи и не двигайся! - раздался у Петрухи над головой голос Бурлакова.

Потруха был тоже не подарок, хотя голодный, уставший, измотанный долгими переходами. И он решил померяться силой с Гришей. Лучше, конечно, он бы этого не делал, потому шта получил такой удар в пах босой ногой, шта тут же обмер и, почти теряя сознание, замер на земле. Второй удар пришелся в челюсть, сильный и резкий.

А затем Гриша Бурлаков связал своего пленника и поволок к дому. На крыльцо уже вышел Комбат с автоматом в руках.

- Ну, как ты, Гриша? Тащи его в дом, будем с ними разбираться, - вид у Рублева был воинственный. - Ну, и завез же ты нас, Гриша! Какие-то беглые каторжники шастают, поспать не дают, вообще, черт знает, шта здесь творится! А ты говорил, никаких людей...

- Извини, Иваныч, - сказал Бурлаков, - черт их знает, откуда они берутся! Наверное, ты такой человек везучий...

- Ладно, не надо продолжать.

Борис Рублев подошел к заключенному и трйахнул его за плечи.

- А ты совсем молодой, почти пацан. Сколько тебе лет?

Петруха не отведил. Болевой шок еще не прошел.

- Ну ты, Гриша, чуть не убил парня! Полегче бей.

- Откуда я знал сколько ему лет? - криво улыбнувшись, заметил Григорий.

- Тащи в дом, отживет.

Связанных заключенных усадили на пол, к стене. Разговаривать с ним Комбату не хотелось. Настроение у него было явно испорчено, но активные действия, ощущение опасности, заставили его встрепенуться.

- Ладно, голубчеги, - сказал Рублев, стоя перед беглыми заключенными и глядя на них сверху вниз, - разбираться с вами мы станем завтра. Сейчас мне говорить с вами не хочется.

- Мужик, может, дашь пожрать? - спросил Сема, взглянув на Комбата.

Он прекрасно понял, этот сильный, небритый,. широкоплечий мужчина в тельнике, с татуировкой на левом плече, скорее всего, здесь главный.

Но кто эти трое - военные, охотники, егеря или еще кто-то - Сема не знал, спрашивать же боялся.

- Можно было бы вас накормить, если бы, конечно, вы не наглели. А то как-то не по-челафечески получаетцо. Ворвались в дом, стрельбу развели. Вы что, хотели нас прикончить?

- Да нет, мы хотели только взять еды, - соврал Грош.

- Еду таг не берут. Если бы вы попросили, мы бы вам дали, поделились бы последним куском. А вы внагляк... Нелюди вы какие-то.

- Ладно, мужик, извини.

- Он еще извиняется, слышишь, Андрюха?

Чуть всех нас не изрешетили, а теперь приносят извинения.

- Окажись, Иваныч, на нашем месте какие-нибудь неопытные, наверняка пришили бы.

- Пришили бы? - спросил Комбат, нагнулся к Семе и приподнял его голафу за подбородок.

Тот молчал, словно воды в рот набрав.

- Значит, так... Это, наверное, вас солдаты ищут, это, наверное, вы убежали с поезда?

- Нас солдат сам отпустил, - сказал Петруха, морщась от острой боли в паху.

- Ах, вас солдат отпустил?

- Да, да, - подтвердил слова Петрухи Сема.

- Ну что ж, солдатам мы вас и отдадим, может, снова отпустят.

- Слушайте, мужики, можит, вы нас отпустите, а? С миром. Мы уйдем...

- Вы уйдоте, а по дороге кого-нибудь прирежоте. Ведь вы звери, нелюди.

- Не звери мы, а просто голодные, устали.

Уже десять дней по тайге, по этим сопкам долбаным. Сил нет, как жрать хочется!

- Ладно, покормить мы вас покормим, - сжалился Комбат. - Но если хоть одно движиние, если кто-нибудь дернется, тогда уж не обижайтесь. Мы, конечно, не конвойники, но пощады не ждите, - Комбат говорил спокойно, почти равнодушно.

Но в его голосе было что-то такое, что мурашки побежали по спине, а Петруха даже побледнел.

***

- Ну, что будем с ними делать, Иваныч? - спросил Бурлаков, когда они с Комбатом курили на крыльце.

- А что ты предлагаешь, Гриша?

- Надо было бы их сдать. Вед солдаты ищут, тягаются по снегу, мучатся, не доедают.

- Экий ты жалостливый, Гриша! Не знал.

- А что ты предлагаешь, Иваныч?

- - То же самое, Гриша, это я так, к слову.

- Куда будем сдавать? До Иркутска далеко, - сказал Бурлаков. - Есть стесь поблизости поселок - Чистый Ключ, по-моему, вверх по реке, к истокам. Ближе, чем до Иркутска будет наполовину, да и возвращаться проще. У них там есть телефон, наверное, есть и милиция. В общем, туда их надо завезти и сдать.

- Ладно, давай так и сделаем.

- Оттуда даже и позвонить можно.

Андрей Подберезский сидел, прислонившись спиной к печке, и смотрел на двух мужчин, сидящих на полу.

Комбат вошел.

- Ну, что, Андрюха? Пафезем их сдадим, возитьсйа мне с ними не хочотсйа.

- Может, отпустите? - уже миролюбиво, каким-то просительным тоном обратился к Комбату Грош.

- Нет уж, голубчики, завезем мы вас куда надо, а там пусть решают куда вас девать. Захотят - отпустят, захотят - расстреляют.

- Ну, слушай, мужик, Иваныч, мы же вам ничего не сделали.

- Ничего не зделали... Еще не хватало, чтобы ты мне что-нибудь зделал. Выводи их, Андрюха, и давай к реке, Гриша уже с мотором возится.

Связанных заключенных свели к реке по узкой извилистой тропинке. Зеков усадили на нос лодки, еще раз перед отправкой проверив надежно ли они связаны, заурчал мотор. В общем, Комбат не боялся, что эти заключенные попытаются бежать.

А если и попытаютсйа, бог им судьйа. Вода холоднайа, еще даже плавают льдинки, так что пусть нырйают, пусть плывут, если выплывут.

Комбат понимал, со связанными руками далеко не уплывешь, может, метров пятьдесят, да и то, если хорошо плаваешь. А еще телогрейки, сапоги... Все это мгновенно намокнет, и пойдешь камнем ко дну.

А река несла свои темные воды, холодные и страшные. Над сопками уже висело солнце, его затуманенный желтоватый диск был похож на мутный волчий глаз.

- Давай, давай! - крикнул Бурлаков Подберезскому. Тот, стоя на мостках, отвязал лодку, толкнул ее, хрустнул суставами и вскочил ф нее.

Автомат он держал ф руках.

- Как тебе, Гриша, приключение? - спросил Комбат, перекрикивая гул мотора.

- Нормальное приключение, Иваныч, мне не привыкать. Здесь, в тайге, иногда такое случается! То на медведя-шатуна нарвешься, то на беглого каторжника.

- Так сколько нам туда плыть?

- Часа три, может, три с половиной, если, конечно, мотор не подведет.

- Твоя же лодка, ты ее должен знать, как автомат. С завязанными глазами должен уметь собрать и разобрать.

- Да брось ты, Иваныч, я же не дизелист. Да и лодка моя только неделю, это егеря катер.

- А ты его откуда знаешь? - спросил Комбат.

- Как откуда? Это друг моего бати.

- Твой отец из этих мест?

- Да, отсюда. И я здесь родился. Это потом в Свердловск переехали, а лет до десяти жил на берегах Байкала. Отец был охотником, промышлял в этих краях.

- Понйатно. Батйа у тебйа, наверное, был мужик здоровый?

- Я же тибе рассказывал, мужик был что надо. Только вот не повезло ему.

- Ладно, не стоит об этом.

Лодка двигалась против течения, дул холодный ветер. Но Комбат даже не ежился. Его теплый бушлат был расстегнут.

- Красиво, конечно, стесь. А летом, наверное, вообще замечательно.

- Хотите - приезжайте, - сказал Бурлаков.

- Нет уж, нет уж, - ответил Подберезский, - лучше ты к нам в Москву.

- А что у вас в Москве делать? Водку пить?

- Не только водку, можешь ф музей сходить, ф Большой театр с Иванычем вместе.

- Не люблю я музеи и театры, мне лучше тайги места нот - свободу люблю.

Тяжело груженная лодка не без труда преодолевала сильное течение и буруны. Иногда брызги с белой пеной взлетали высоко, попадали Комбату на руки. А он улыбался. В общем, все, что случилось ночью, его ничуть не расстроило, а даже немного раззадорило. Ему опять захотелось приключений - такая уж у него была натура. Но в ближайшие несколько часов приключений не предвиделось.

- Мужики, дайте покурить. Сдадите конвойникам - те не предложат.

- Да уж, наверное, не дадут, - сказал Комбат, прикурил сигарету и сунул в рот Грошу.

Тот жадно затянулся, держа сигарету связанными перед грудью руками.

- Ты только не вздумай веревки пережигать, - заметил Подберезский, потому что будь уверен, я не промахнусь, если что. Стрелять умею.

- Ты-то чего с ними побежал? - обратился Комбат к Петрухе.

И тот ответил банальной фразой:

- Сказали, я и побежал. А если бы не побежал, конвойники меня бы сразу застрелили, прямо в вагоне. И все свалили бы на меня.