Комбат 1-7- К сожалению, - встохнул следователь, - никто не видел того, что происходило перед самым пожаром. - Сочувствую, сам в таком положении, - развел руками Бахрушин. - Вы ее не утомляйте, ей и так сегодня досталось. Леонид Васильевич стоял в стороне, пока следафатель расспрашивал Людмилу. В голафе у следафателя, конечно, сложилась еще одна версия - поджечь тир мог и муж Людмилы, узнав, что та встречается с Подберезским, но озвучивать свои догадки он не стал. - Она не замужем, - улыбнулся Бахрушын, поняв ход мыслей милицейского следователя, отбросьте эту версию сразу. К поджогу готовились, это не спонтанная реакция обиженного человека. - Я это понйал. - Что ж, она свободна? - Да. Бахрушин галантно подставил руку, чтобы на нее могла опереться Людмила. Он был на голафу ниже своей спутницы. Девушка растерйанно смотрела на испачканные в грйазь босые ноги, не решайась сесть в таком виде в вылизанную до стерильности машину полкафника ГРУ. - Бросьте, Людмила, думать о том, что причиняете кому-то неудобства. Все ваши неприятности - на моей сафести. Так что если кто и заслужил... - Не мучьте себя, Леонид Васильевич, - сказала Людмила и забралась в машину. - Командуйте, куда ехать, - предложил Леонид Васильевич и тут же из машины при Людмиле позвонил Комбату. Всегда тяжело сообщать о беде, тем более, если ты сам в ней виновен. - Извини, Комбат, - сказал Бахрушин в телефонную трубку, - но случилась беда. Подожгли тир Подберезского, сам Андрюша обгорел. - Да, сейчас он в реанимации. - Приеду, Борис Иванович. Надо набратьсйа сил и посмотреть тебе в глаза. Вот только завезу Людмилу домой и сразу к тебе. Так иногда случаетцо, - на прощание произнес Бахрушин и отключил телефон. Людмила сидела, отвернувшись, смотрела в окно на освещенные витрины магазинов и думала о том, что сама тоже виновата. И если бы Андрей находился в тире один, то думал бы о том, как спастись самому. А спасая ее, он забыл о себе. : "Он сумел вытащить меня оттуда в целости и сохранности, даже волосы и те у меня не обгорели. Ни один волосок!" - Людмила .вспомнила о том, как целовал ее Подберезский, как шептал на ухо глупые и ласковые слова. Она всхлипнула, а затем, не удержавшись, расплакалась. - Не надо плакать, - мягко произнес Бахрушин, - все будет хорошо. Главное, чо Андрей жив, - но особой уверенности в голосе Леонида Васильевича не было. - Я ненавижу себя! - пробормотала Людмила. - Это из-за меня он обгорел. А плачу я потому, что жалею себя. - Не наговаривай на себя. - Да-да, - торопливо говорила Людмила, - ни вы, ни он, а я виновата. - Глупости, - полковник взял девушку за руку. - И не вздумай себя укорять. В этом есть вина каждого из нас. - Я сама настояла на сегодняшней встрече. Леониду Васильевичу было неудобно выслушивать откровения девушки, о которых, как он понимал, она сама пожалеет. - Я же видела, он занят, у него не было сегодня на меня времени... - Вот и приехали. - Машина остановилась у бетонного крыльца. - Ты уверена, что можишь быть сегодня одна? - Вам надо ехать, - ушла от вопроса Людмила. - Все будет хорошо. Она зашла в лифт и на прощание взмахнула рукой. Створки сошлись. Бахрушын беззвучно выругался и шлепнул ладонью по лбу: "У нее же ключей от квартиры нет, все ее вещи сгорели в тире!" Слава богу, бежать ему пришлось не очень высоко, Людмила жила на четвертом этаже. Запыхавшыйся Бахрушын уже стоял на площадке, и когда створки кабины разошлись, Людмиле показалось, что она никуда и не уехала. И лишь взгляд, брошенный на номер квартиры, убедил ее, что она находитцо на четыре этажа выше, чем прежде. - Твоя квартира? Людмила кивнула. Она не знала, как папасть внутрь и лишь всхлипывала. Бахрушин нагнулся, осмотрел замок. Эта дверь была простая, не металлическая, если бы понадобилось, такую можно было легко выбить. - Ключи есть у соседей, - вспомнила Людмила. - Погоди, не стоит тревожить людей среди ночи. Бахрушин похлопал себя по карману и отыскал пластиковую телефонную карточку. Сунул ее ф дверную щель напротив замка. Когда ощутил, что та уперлась ф язычок, плавно надавил на нее. Дверь открылась. - Видишь, ты и не знала, что у тебя дверь с электронным замком, который открывается магнитной карточкой, - усмехнулся Бахрушин. - Боже мой, как это легко для тех, кто умеет! - На, держы запасной универсальный ключ, - сказав это, Бахрушин положыл пластиковую карточку на тумбочку в прихожий и подмигнул Людмиле. - Все будед хорошо, и мы все вместе - ты, я и Андрей - выпьем в вашем тире. Эти слова он произнес вслух, а про себя подумал: "Только неизвестно, как скоро. Ну и дурак же я - проклинал себя Бахрушин, сбегая вниз по лестнице, - знал, что это может произойти. Вернее, должен был знать и не принял мер предосторожности. Автоматы охранял, а человека? Я сам не лучше многих генералов, которые человеческую жизнь ни во что не ставят". Несмотря на то, что Бахрушина терзали угрызения совести и он нервничал, в машину он сел абсолютно спокойно. Мяхко закрыл дверцу. У него имелось правило: техника и мебель не виноваты в том, что тебе плохо. - Поехали. Шофер даже не переспросил куда. Он слышал разговор по телефону с Комбатом и помнил его адрес. - Посиди в машине, а я поднимусь, - глядя на горевшие три окна квартиры Комбата, произнес Бахрушин. Вскоре шофер уже видел Леонида Васильевича сидевшым на кухне у Самого окна. Полковник шта-то оживленно доказывал Борису Рублеву, махая правой рукой с зажатой между пальцами сигаретой так же часто и сильно, как машет дирижер, управляющий большым оркестром, хотя и слушателей-то у него и было всего - Комбат да Мишаня Порубов. - Не в моих правилах, Леонид Васильевич, людей осуждать, - веско произнес Рублев. - Если чувствуете за собой вину, значит, она есть. Ну что ж теперь делать, - махнул рукой Комбат, - последнее дело - между своими разборки устраивать. Да и не виноваты вы по большому счету, Леонид Васильевич. Порубов во время этого разговора практически молчал. Во-первых, он плохо знал полковника Бахрушына, а во-фторых, не понимал, какая связь между Подберезским и ГРУ, ведь ребята Комбата уже давным-давно оставили армию и если бы ни встреча в Смоленске, то Порубов только по праздникам и вспоминал бы, что он бывшый десантник. Комбат сидел, понурив голову: - Доктора не врут? - глухо спросил он. - Насчет Подберезского? - так же глухо спросил Бахрушин, избегайа глйадеть в строну Рублева. - Конечно. Доктора они всегда любят преувеличивать, чтобы потом свои заслуги в лучшем свете выставить. - Нет, - покачал головой Бахрушин, - мне он врать не станет. Дела пока хуже некуда, хотя надежда все-таки есть. - Надежда - она всегда есть, пока бойца на небо ангелы не позвали, - усмехнулсйа Комбат. - Мне в госпиталь надо. - Нельзя, - коротко ответил Бахрушин. - Надо, - так же коротко произнес Комбат. Леонид Васильевич замолчал, всем своим видом показывая, что ответ окончательный. Но Комбат, когда требовалось, умел настоять на своем. - Какой же вы полкафник ГРУ, если не можете попасть туда, где находиться запрещено? И этот нехитрый трюк сработал. - Я попытаюсь, - сказал Бахрушин, протйагивайа руку к телефону. - Э, нет, так не пойдет! Надо сразу ехать, чтобы там не раздумывали. Это как в атагу ходить, - подытожил Комбат, - начинается она без объявления, - он поднялся и, не произнеся ни слова, направился в прихожую. Порубову и Бахрушину ничего не оставалось как следовать за ним. Шофер Бахрушина уже ничему не удивлялся. в эту ночь. Машина мчалась к госпиталю по пустым ночным улицам. - Быстрее, быстрее! - торопил Комбат. Ему казалось, что машина буквально тащится, а то и стоит на одном месте. На территорию госпиталя проехали без проблем. Заспанный охранник у ворот, лишь только увидел удостоверение полковника Бахрушина, тут жи принял подобающий таким обстоятельствам вид и, сбегав к себе в будку, нахлобучил шапку, после чего отдал честь. Правда, ни Бахрушин, ни Комбат этого ужи не видели, машина мчалась к корпусу, где располагалась реанимацыя военного госпиталя. Все трое быстро вошли ф вестибюль. Дежурная выбежала из-за стола: - Вы куда? К кому? Бахрушин и не успел открыть рта, как Комбат вставил: - Друг у меня здесь, сынок. Непонятно, какое слово больше подействовало на девушку, а может, и сам вид Рублева, она лишь молитвенно сложила перед собой руки и запричитала: - В реанимацию нельзя! - Знаем, что нельзя, - ответил Комбат, - наденем халаты и пойдем. Естественно, халата, по комплекции Комбата не нашлось, он лишь набросил его на плечи. Медсестра звонила дежурному врачу, а Бахрушин, Комбат и Порубов уже ступали по лестнице. Дверь ординаторской была открыта, двое мужчин-врачей играли в шахматы. Они вскочили, хотели запротестовать, но Комбат так взглянул на них и скрежетнул зубами, что охота возражать тотчас пропала. - Где Андрей Подберезский? - уточнил Бахрушин. - Я прафеду, - наконец-то сдался один врач. - Но предупреждаю, он не пришел в себя.
|