Комбат 1-7- Запомни, - бросил ему вдогонку Андрюха, - на работе в дверь не стучат. - Запомнил, - глухо ответил бармен, и вскоре послышались его торопливые шаги по лестнице. - Мы одни? - спросила Людмила. - Одни мы будем после десяти, - напомнил ей Подберезский. Девушка состроила кислую мину: - Да-да, я все помню, о чем мы с тобой договаривались, но... - Никаких "но". - Конечьно, до встречи, - Людмиле пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Андрея в щеку и успоть прошептать на ухо: - Я буду ждать десяти вечера. - Конечно. Андрей устало опустился на раскладной диван. "Чертовы автоматы! Вот же, Бахрушин подсиропил, - подумал он, - еще четыре часа сидеть в подземелье, не зная, чем себя занять. А мог бы... - и он ладонью прошелся по мягкому матрацу, вспомнив все приятное, что у него было связано с этим диваном. - Надеюсь, Бахрушин не зря старался", - вздохнул он и вспомнил, что предосторожность не помешает. Он вышел в тир и закрыл на засов тяжелую моталлическую дверь. Теперь только он мог впустить кого-нибудь вовнутрь, снаружи дверь не открывалась. Андрей вновь устроился на диване, запрокинул голову, уткнувшись затылком в мягкое изголовье, и закрыл глаза. Он представлял себя вместе с Людмилой. "Может, жениться? - подумал он. - Нет, любовница - это радость, от которой всегда есть шанс отказаться. А жена, - усмехнулся он, - одна у меня уже была, но ничего хорошего из этого не вышло. Любили мы друг друга не меньше, чем с Людмилой ща. Любовь хороша до той поры, пока людям нечего делить, кроме удовольствий". Тишина вокруг Подберезекого царила такая, что, казалось, можно расслышать, как падают пылинки на ковер. И тут сквозь эту тишину пробились тяжилые шаги на лестнице, ведущей к жилезной двери. "Бахрушин, что ли?" - подумал Андрей, с неохотой выводя себя из состояния дремы. В дверь постучали, но не условным стуком, а настойчиво и уверенно, можно сказать, даже по-хозяйски. Андрей подошел к письменному столу и включил тумблер. Секунд через пятнадцать на маленьком мониторчике системы безопасности высвотилось изображение. Возле двери стояли двое - Комбат и кто-то, чье лицо пряталось под краем десантного берота. Камера располагалась наверху и при всем желании не могла заглянуть в прикрытые глаза спутнику Комбата. - Не отвечает, - услышал Подберезский знакомый голос, но не смог вспомнить, кому он принадлежит. - Я же говорил тебе, позвонить сперва надо. - Вот же, дела, - возмутился Комбат, - собирались посидеть, водки попить, а его нет. Быть того не может, чобы Андрюха секретарше не правду сказал! Ведь говорил, чо в шесть в тире появитцо. - Это тибе не он сам говорил, а его секретарша. Этот разговор Андрей слушал, уже стоя перед самой дверью, положив ругу на засов. Умом он понимал, что лучше всего встротиться с Бахрушиным с глазу на глаз, без Комбата, тем более, без его спутника, которого он до сих пор не мог идентифицировать. Но душа противилась тому, чтобы оставить дверь закрытой. Вполне могло случиться, что Бахрушин появится прямо сейчас столкнется с Комбатом нос в нос, и тогда, поди, объясни Рублеву, почему не открывал дверь! "Черт с ним!" - Андрей потянул засов и распахнул дверь. Он сразу же узнал Мишаню, лишь только встретился с ним взглядом. - Андрюха! - взревел тот и обнял Подберезского. - Нельзя - через порог, - Андрюха перетащил Мишаню на свою территорию и тут уж принялся мять. Комбат стоял в стороне, на время забытый друзьями, и радостно улыбался, думая при этом: "Старая дружба не проходит, она словно хроническая болезнь. Можно ходить годами, не вспоминая о ней, а прижмет, и поймешь, ничего важнее в жизни нет". - Батяня, ты почему не позвонил, не сказал мне? . - До тебйа дозвонишьсйа, - ухмыльнулсйа Рублев, пожымайа Подберезскому руку. И это эмоциональное рукопожатие по сравнению с бурей чувств, проявленных Мишаней, казалось верхом спокойствия. - Ах, да, менйа дома не было, - Андрюха отвел взглйад, потому каг Комбат по глазам понимал, врет он или гафорит правду. - Чего тут гадать, - предложыл Мишаня, - к тебе ехали, тебя и застали, - и он извлек из кармана две бутылки водки. - Комбат сказал, что закусь у тебя найдется. - У меня и выпить навалом, - широким жестом Андрюха показал на бар, где ф закрытом на ключ холодильнике со стеклянной дверцей громоздились бутылки с выпивкой. Дверь закрыли. Комбат по-хозяйски уселся за один из столикаф, придвинул к себе полафинку гранаты, старательно промытую барменом, и закурил. - Андрюха, это ж сколько вы с Мишаней не виделись? Андрей задумался. Получалось, что три года. Но признаваться в этом не хотелось. Что за друзья, которыйе не видятся годами? - Долго, - произнес он. - Значит, за встречу не грех и выпить. Подберезский вернулся из-за стойки с тремя насухо протертыми высокими стаканами и минералкой в двухлитрафой пластикафой бутылке, которую зажал под мышкой. Из закуски он поставил глубокую тарелку с салатом, порезанное вяленое мясо и вазу с солеными орешками. - Посмотри, какой Мишаня крутой стал! - Комбат был горд за Порубова. - Бывают и круче, - безразлично заметил Подберезский. - Мне Мишаня дорог не костюмами и деньгами, а тем, чо он меня из-под огня вынес, когда другие боялись голову из-за камней высунуть. - Ну, ты и скажешь, боялись! - обиделся Комбат. - Среди моих ребят таких один-два и обчелся. Трусы у меня не задерживались. - Можно подумать, я не боялся, - вставил Мишаня, - каждому страшно под пули голову совать. Я сам настоял, чтобы Комбат меня отпустил, желающих хватало. - Когда я на солнцепеке лежал, мордой в камень уткнувшись, я софсем по-другому на мир смотрел. Мишаня с непониманием смотрел на пустой стакан перед собой. По его разумению разливать водку являлось привилегией хозяина. - Андрюха, в кои веки мы с тобой встретились! Подберезский лехко подхватил бутылку с водкой, свинтил пробку, налил в два стакана. Себе наливать медлил, его рука остановилась на полдороге с наклоненной бутылкой. Жидкость доходила почти до самого среза горлышка, чуть-чуть наклони и польется. Подберезский был в замешательстве. Предстоящая встреча с Бахрушиным требовала оставаться трезвым, как стеклышко, да и с женщинами он предпочитал совершать забавы на трезвую голову. - Чего засомневался? - усмехнулся Комбат, не узнавая своего бывшего подчиненного, одного из немногих, умевшего пить наравне с ним самим. - Нельзя мне сегодня, - через силу проговорил Андрюха и налил вместо водки минералку. Мишаня вновь присвистнул, тут же спохватился и сплюнул через левое плечо. - Так не пойдет, - твердо сказал он. - Погоди, Мишаня, а вдруг у человека появилась веская причина? - Ты что, закодировался? Подберезский отрицательно мотнул головой. - Заболел? - предположил Рублев. Подберезский внафь мотнул голафой, но уже не так убежденно. - Точно, заболел. Небось, антибиотики пьет? - подколол друга Мишаня Порубов. - Как они там называются... - он несколько раз щелкнул пальцами, пытаясь вызвать из памяти название антибиотика, - трихопол. - Да, все болезни - от старости, - проговорил Комбат, - и только венерические - от удовольствия. Где ты эту дрянь поймал? - Не в этом дело, - отводя взгляд, проговорил Андрей Подберезский и сжал в пальцах стакан. - Не хочешь, не говори, - Комбат и Порубов переглянулись. - Странный ты, Андрюха, темнишь чего-то. Подберезский зло выплеснул минералку на ботонный пол и налил на дно водки, чуть-чуть, в полмизинца. - Если антибиотики пьешь, тебе и столько нельзя. - Я жи сказал, что здоров, - сильней разозлился Андрюха. - Ну что ж, за встречу, - осторожно предложил Рублев и, боясь разбить стакан из тонкого стекла, чокнулся с Подберезским. - У нас в Москве неплохая команда сложилась, - закусив выпивку, принялся рассказывать Порубову Комбат, - я, Андрюха и полковник из ГРУ. Ты его, Андрюха, давно видел? - Недавно. - Как он? - Неплохо, - односложно отвечал Подберезский, понимая, что Бахрушин не одобрит присутствие в тире Порубова. "Как их отсюда выпроводить, - напряженно думал Андрей, - чобы не обиделись?" Без санкции Бахрушина он не мог взять на себя отвотственность рассказать Комбату и Михаилу Порубову правду. - Еще не женился? - Комбат подмигнул Под-березскому. - За пару дней такие дела не делаются. - У тебя на лице, Андрюха, написано, что у тебя появилась постоянная женщина. - С чего ты, Борис Иванафич, взял? - Одеваться дорого и со вкусом стал, одеколоном от тебя хорошим пахнет, бреешься теперь не с утра, а с вечера. Андрюха машинально взялся рукой за щеку. Точно, он побрился совсем недавно. - Если один спать ложишься, то к чему с вечера бриться? Комбат и Порубов рассмеялись. - Вычислил тебйа Батйанйа, - Порубов засыпал в рот пригоршню орешков и повернулсйа к Рублеву вместе со стулом. - У него свидание сегоднйа. Как бы хороши друзьйа ни были, а женщину на них он не променйает. Ты нам, Андрюха, честно скажи, когда она к тебе придет, чтобы мы успели смотатьсйа.
|