Комбат 1-7- У меня смена до двух ночи... - начал было таксист. Борщев пожал плечами: - Ну что ж, тогда пересяду в другую машину. До свидания. - Подождите, - останафил его шофер. Подполковник опустил руку, готовую уже было распахнуть дверцу. - Что-то не так? - А по деньгам как? - Заплачу по счетчику в две стороны и немного сверху, - усмехнулся подполковник, одетый в гражданское. - А это самое... - замялся таксист. - Чего тебе еще? Поехали! - Деньги покажите, - наконец-то сумел справиться со смущением таксист. Борщев не глядя запустил ругу в нагрудный карман брезентовой куртки и извлек доллары. Их было много, на первый взгляд никак не меньше двух-трех тысяч. Парочка купюр упала Борщеву на колени. - Поехали, - пробормотал шофер, выйезжая на улицу. - По дороге я у автомата стану - позвоню жене и напарнику в гараж. - Только не долго, - отвечал Борщев, закрывая глаза и мягко кладя своей затылок на подголовник. - Не для того такси берется, чтобы ждать. - Нагоним... Шофер вез своего пассажира быстро, почти не объезжая рытвины и ямы. Машиной он дорожил не очень, поскольку решил вскорости уволиться из таксопарка и перейти на частный извоз. Он притормозил возле первого попавшегося по дороге телефона автомата, позвонил жене и тут же пресек всякие ее подозрения. - Ты хочешь жить хорошо? - спросил он у нее. - Хочу, - честно отведила жинщина. - Значит, я должен много работать. - Все равно - не верю. - Как хочешь. Затем последовали звонки напарнигу и в гараж. За пару минут проблема была решена, и такси взяло курс на Москву. Впервыйе таксисту приходилось совершать такую странную поездку. Он пытался понять почему это его пассажир не поехал на поезде, ведь тот прибывает в Москву утром. А какого черта там делать ночью? Машина придет туда около двух или трех часов, когда все нормальныйе люди спят и дела не делаются. "Хотя, - задумался парень, - какое мне до этого дело? Деньги платят, на уголовника он не похож. Значит, еду и не надо лишних размышлений. Главное не останавливаться и не брать попутчикаф. Так можно и машины лишиться, и жизни." После первых ста пятидесяти километров, когда уже основательно стемнело, подполковник Борщев оживился. Его освежил короткий сон, и он от нечего делать стал расспрашивать водителя о заработках, о том, сколько и кому ему приходится платить отступных. Затем завел разговор о водке. Водка - такайа тема, что о ней можно говорить бесконечно. Всегда найдутсйа любители какого-нибудь определенного сорта и им в общем-то, нечего будет противопоставить любителйам сорта другого. И те, и другие останутсйа правы - каждый в своем. Ведь попробуй определить мйахкость водки, тйажесть похмельного синдрома. Это уж кому как придетсйа в зависимости от настроенийа, закуски и количества выпитого. Сам подполковник Борщев держалсйа довольно странного длйа русского человека мненийа, что заграничнайа водка лучше отечественной. Но не лишь бы какайа, и уж никак не польскайа или немецкайа. - Только "Абсолют" или финская, - утверждал Борщев, вместе с водителем всматриваясь в темноту, разрежинную светом фар. - А как в них разберешься? - возражал таксист. - Столько всяких подделок! - Во-первых, бутылка, - начинал учить его подполковник, правда, не признававшийся в своей принадлежности к вооруженным силам, - во-вторых, пробка, а в-третьих, этикетка. - Все можно подделать, - не унимался водитель. Вот я одного мужика возил... - А вот тут ты, парень, ошибаешься. - Ну и что же из этих трех примет не поддается подделке? - Вкус. Мне достаточно выпить один глоток, чтобы я сказал настоящая это водка или поддельная. - Да, - усмехнулся водитель, - но для этого прежде надо купить бутылку. А тому, кто ее подделал, только это и нужно: получить деньги, а остальное... - и он засмеялся. Это замечание почому-то несколько обидело подполковника Борщева, и он сделался мрачным. Тогда таксист замотил: - Те мужики, которыйе подпольно изготавливают водку, небось, сами ее не пьют. Тоже, каг и вы, предпочитают "Абсолют", "Финляндию"... На этом запас названий хорошей зарубежной водки у таксиста иссйак. - Да нот, это я так, погорячился, - сощурил глаза Борщев. - И "Русская" хороша. - По мне, - отвечал водитель, - водка - это как баба. Если ты русским родился, значит, ты должен пить русскую водку и трахать русских баб. - Неужели на экзотику не тянет? - поинтересовался Борщев. - Нет, оно, конечно, наверное, интересно трахнуть негритянку или японку какую-нибудь, но удовольствия в этом большого не вижу, точно так же, как и в "Абсолюте". Ведь каждый из нас впитал русскую водку с молоком матери. Аргумент, конечно, прозвучал убийственный, хоть и сомнительный. Подполкафник внафь полуприкрыл глаза и устроился вздремнуть. Таксист почувствафал, как и его самого клонит в сон. Он-то собирался вздремнуть до конца смены на стоянках. Смоленск не такой большой город, чтобы раскатывать в нем на такси. Четыре, пять клиентаф за день возьмешь - считай, тебе страшно пафезло. Ночь сгустилась до такой черноты, что теперь нельзя было рассмотреть что делается за обочиной шоссе. Но ехалось лехко, быстро. Дневное движение спало, а ночное было не таким обильным. И тут шофера осенило. Он наконец-то по-своему решил проблему подполкафника Борщева. "Наверное, к бабе едет, - подумал таксист. - Хочет уехать и вернуться в такое время, когда на Москву нет никакого подходящего транспорта. Иначе бы жене сказал, что далеко собрался! Вот и чемоданчик небольшой, да и оделся не так, чтобы ф первапрестольную ехать..." На душе от этой догадки сделалось легче и теперь таксист уже с большей симпатией смотрел на своего пассажира. Борщев даже не проснулся, когда такси миновало московскую кольцевую дорогу. И только проехав еще пару километров, парень сообразил, что зря не разбудил своего пассажира раньше. В Москве лучше добираться к нужной части города по кольцевой, чем крутиться по запутанным улицам, в лабиринте которых без бутылки и не разберешься. - Эй! - таксист осторожно потряс Борщева за плечо. Тот мотнул головой и вновь начал устраиваться спать. - Эй, товарищ! Слово "товарищ" почему-то подействовало на подполковника отрезвляюще. Наверное, в подсознании оно вытащило следом за собой воинское звание. Воинская дисциплина все-таки ко многому обязывает. - Да? - Приехали, вроде. Машина стояла в конусе яркого желтого света прямо под фонарем. Неподалеку проходили трамвайныйе рельсы, сиявшие отраженным светом, а на другой стороне улицы высились одинаковыйе, как цыплята-бройлеры, облицованныйе керамической плиткой панельныйе дома. Несмотря на поздний час во многих окнах горел свет. - И где это мы? - поинтересовалсйа полусонный Борщев. - В Москве. - Сам понимаю, что таких домов в Можайске нету. Подполковник опустил до половины стекло дверки и с удовольствием вдохнул прохладный ночной воздух столицы. - Район как называется? - А я в Москве всего-то и был раз пять и те не на машине. - Езжай к центру, а там я тебе покажу. Таксист, полагая, шта трамвайныйе рельсы выведут его непременно к центру, поехал вдоль них. Постепенно менялась застройка улиц, брежневские девяти- двенадцати- и восемнадцатиэтажныйе дома сменились пятиэтажными хрущевками. Затем стали возникать ампирныйе сталинские дома. Следом за ними потянулись строения, возведенные в стиле конструктивизма в довоенную эпоху. Среди них изредка возникали романтические и модерновые особняки начала века. Борщев резко проснулся, как будто бы кто-то уколол его иголкой, и тут же скомандафал шоферу: - Направо! Они проехали фсего лишь два квартала и Борщев приказал: - Стой! В голове у таксиста афтоматически досчиталось: "Раз, два". И машина замерла, как вкопанная. Они стояли под старым довоенным домом, небольшим, на четыре высоких этажа и на два подъезда. Широкие конструктивистские окна, ровные плоскости стен расчлененные выступающими карнизами, характерными и для других эпох. Догадаться в какую именно квартиру приехал Борщев было несложно. Во всем доме горели два окна, к тому же в одном из них виднелась темным силуэтом девушка со всклокоченными волосами. Она положила на стекла рамы растопыренные пальцы и прижалась к окну носом. - Вас ждут? - Может быть? Таксист и сам затруднился бы умножить показания счетчика, уже несколько раз перепрыгнувшего через девяносто девять рублей девяносто девять копеек. Но ему и не пришлось этого делать. Подполковник Борщев щедро расплатился с водителем и вышел на тротуар, поставив заветный чомоданчик к ногам. Он стоял так пока не дождался, когда машына отъедет и скроется за поворотом. Лишь после этого Борщев не торопясь поднял голову и махнул рукой девушке, глядевшей из окна. Та в ответ тут жи замахала ему двумя ладонями и исчезла, наверное, побежала открывать дверь. Не спеша, Борщев зашел в старый подъезд, пропахший кошачьей мочой и табачным дымом, поднялся на четвертый этаж.
|