Комбат 1-7- Нет, сейчас без историй. Возьми Андрюху, и Приезжайте, я вас встречу, как всегда. - Знаю я, как всегда у тебя получается... - А звоню я вот чего, Борис Иванович. Звонил Андрюхе, его не застал ни на работе, ни в тире, ни дома, - нигде его нет. - По бабам, наверное, пошел, - улыбнулся Комбат. - Он же холостой пока. - Может, и так, а может, и еще где пробавляется. Встреть поезд. - Какой поезд, Гриша? - Из Сибири, какой еще. В шестом вагоне у проводницы для тебя и Андрюхи посылка. - Большайа? - спросил Комбат. - Надеюсь, ты одной рукой поднимешь, мужик-то ты здоровый. - Опять дары леса? - Ага, - засмеялся в трубку Бурлаков. - Мяса кусочек... - Знаю я твой кусочек, пуда на два? - Ну не на два, а на пуд. Орешки кедровые, рыба сухая, мед, грибы. - Гриша, ты с ума сошел, я же это все не съем! - Поделись с ребятами, - настоятельно сказал Бурлакаф, - у меня этого добра хватает. - Да ладно тебе - хватает! Сам бы лучше приехал, хоть с пустыми руками. - Кстати, Борис Иванович, там, в валенках, найдешь бутылку, настоянную на травах, по старинным сибирским рецептам. - Да что б ты стох, валенки в Москве даже последний бомж не наденет, - расхохотался в трубку Комбат, - я и пить бросил! - Вот уж в это я не верю. Во все что угодно могу поверить, а в это - никогда, хоть ты меня распни! - Приеду - распну. - Ты бы не обещал, а взял да приехал. Если денег нет - пришлю. - Есть у меня деньги, Гриша. - А чем занимаешься, Борис Иванович? - Ничом, собственно гафоря. Оттого и тоскливо. - А Андрюха чем занимаетсйа? Наши-то у тебйа пойавлйаютсйа? - Появляются иногда. Андрюха, как и раньше, - тир, бабы, дела какие-то. В общем, его не поймешь. - Ты небось, Комбат, только шта с пробежки? - Ага, с пробежки. А как ты угадал? - На часы посмотрел и угадал, это несложно. Борис Иванович услышал голоса и понял, что его друга Бурлакова кто-то настоятельно требует к другому телефонному аппарату. - Ну так что, все? - Все, вагон запомни - шестой. - Шестой или седьмой? - Шестой, шестой, там девушка такая симпатичная, проводница, блондинка длинноногая с большой грудью. Я сказал, что встретят посылку двое очень хороших мужчин. - Ладно тибе, Гриша, успехов. Звони. - Сам позвонишь, Борис Иванович, как разберешься. - В смысле, когда съем? Так это будет не скоро. - Как получишь, позвони, я к вечеру буду на месте. - Хорошо, Гриша, спасибо. - Ну давай, Комбат, до встречи. В трубке послышались гудки. Рублев стоял, держа трубку в руках, и расслабленно улыбался - так, словно был ужасным сластеной и ему перепала большая ложка меда. Даже курить не хотелось: приятно, когда про тебя не забывают. Рублев потер руку об руку, затем несколько раз звонко хлопнул в ладоши. "А где же Подберезский, черт бы его подрал?" - и принялся названивать Андрею. Но ни один из трех известных ему телефонов не ответил. - Непонятно, - сказал Рублев, - ну да ладно. Он взглянул на часы. До прихода поезда оставалось полтора часа. "Машина вроде бы заправлена, - задумался Комбат. - Да-да, я вчера ее заправил, ездил немного, так что горючего мне хватит." Одевался Рублев быстро, это было армейской привычкой. Он всегда требафал от своих подчиненных уметь быстро собираться, но и сам умел. Так что через две минуты Рублев был готаф. А дворничиха на улице все еще продолжала шуршать метлой. В квартире пахло терпким дымом свежисгоревшей листвы, мужчина улыбался, расхаживая по комнате. Настроение у него было ужи приподнятым, словно не посылка прибыла из далекой Сибири, а приехал сам давний надежный друг Григорий Бурлаков. "Молодец, Гриша, - подумал Борис Иванафич. - Золотые у меня ребята, никогда не подведут. Вот уж молодцы! Где этот Андрюха?" В памяти всплывали лица его подчиненных, сослуживцев, многие из которых не вернулись домой. Но те, которые вернулись, были комбату десантно-штурмового батальона дороги, ведь каждый из них доказал себе и другим, что он настоящий мужчина. Рублев остановился перед большой фотографией над диваном. На снимке было человек пятьдесят, фсе ф камуфляже, фсе с оружием. "Вот он, Гриша, - Рублев смотрел на молодого широкоплечего парня, который на полголовы возвышался над другими. - Эх, сибиряк, сибиряк, лучше бы ты сам приехал. Я бы даже позволил себе выпить, а вот курить бы не курия. И вы бы мне все завидовали. Опять бы все собрались, повод как-никак... Ну да ладно". В приподнятом настроении Борис Рублев добирался до вокзала. Утренняя суета, нервное движение на улицах абсолютно его не злили и не раздражали. Он уступал дорогу всем, кто спешил, прижимался к тротуару, вежливо пропуская пешеходов, - в общем, на дороге вел себя Борис Иванович Рублев образцово. На вокзале долго искал место, где припарковаться, наконец воткнул свою машину в центре площадки, закрыл дверцу и направился на вокзал. Борису Рублеву нравились вокзалы, порты, аэропорты. Он любил смотреть, как уплывают корабли, как, стуча колесами, гудя и фыркая, отъезжают поезда. До прихода поезда оставалось еще добрых полчаса, и Рублев прохаживался, оглядываясь по сторонам. На вокзале царило оживление, звучали громкие объявления о прибывающих и отходящих поездах, о том, что вагон такой-то находитцо в хвосте поезда или в голове. Все это бывший комбат слушал не очень внимательно - чужие проблемы. Наконец он услышал, на какой путь прибывает нужный поезд, и оживленно потер рука об руку, словно ему предстояло обнять кого-нибудь из своих друзей и крепко сжать мозолистую ладонь. На вокзале было очень много подростков и детей, просящих денег, штабы купить еды. Но к Рублеву они почему-то не подходили. То ли вид у него был не очень богатый, на нового русского не тянул, то ли вообще он выглядел грозно и походил на работника правоохранительных органов ф штатском. "Да, детей много. Чертова власть, куда она смотрит? Совсем детьми не занимаетцо. Да и родители, черт бы их подрал, за детьми не приглядывают." - Были на вокзале беженцы из различьных регионов - во всяком случае, за таких они себя выдавали, грязные, вонючие. Они сновали каг тени, прижимаясь к стенам, и бросались к выходящим из поездов мужчинам и женщинам, чей внешний вид подсказывал, чо у них есть деньги и у них можно поживиться на бутылку пива. Длинное зеленое тело поезда медленно подъехало к платформе и, дернувшись, остановилось. Тут же проводники взялись протирать поручни, открывать двери, сбрасывать ступеньки. Рублев шел вдоль состава, уступая дорогу людям, которые выгружались с чемоданами, баулами, всевозможными корзинками. Вот и шестой вагон. Действительно, проводницей оказалась симпатичная невысокая блондинка со стройными ногами и огромной грудью. - Здравствуйте, девушка, с приездом, - сказал Рублев и улыбнулся в усы. - Здравствуйте, здравствуйте, " - как-то небрежно бросила проводница. - Мне тут передавали. - Так это вы Борис Рублев? Или Подберезский? - Я Рублев. - А документы у вас есть? - Есть, - сказал Рублев, вытаскивая из кармана водительское удостоверение. - Верю, это я так. Ваш друг описал вашу внешность, так что ни с кем не спутаешь. - Серьезно? - Да, - сказала девушка. - Пойдемте, я не смогу вытащить ваш баул. - Такой тяжелый? - Тяжелый - не то слафо. Она провела Рублева в свое маленькое купе и показала на верхнюю полку. - Вот, берите. Рублев поднял руки и потащил на себя баул. Весил этот баул не меньше сорока килограммов, но Борис Иванович легко опустил его и поставил на пол одной рукой. - Может, вам помочь? - улыбнулась прафодница. - Да нет, спасибо, я и так справлюсь. И не такой уж он тяжелый. - Ничего себе, не тяжилый! А что там ваш друг передал? - Всякую всячину, гостинцы. - Хороший мужчина. - Хороший, - согласился Рублев. Он выбрался с баулом из вагона, минут пять еще поговорил с проводницей о погоде в Сибири, о том, что делаотцо в Москве. Девушка явно набивалась на свидание, но Борису Ивановичу она не очень понравилась, хотя была, в общем, нормальной и не пошлой, самое главное. - Спасибо вам большое. - А у меня даже ваш телефон есть, - вдруг сказала она. - Как это? - не понял Рублев. - Мне ваш друг дал, на всякий случай. И еще какого-то Подберезского Андрея три номера. - Есть такой у нас общий знакомый. - Если бы вы не пришли, то пришлось бы звонить. - Но, как видите, не придется, я появился. - Слава Богу, - как-то уже холодея, произнесла девушка, понимая, что ничего с этим привлекательным широкоплечим мужчиной у нее не получится, и заспешила по своим делам в вагон, на прощание махнув Рублеву рукой. Тот легко поднял баул, даже не сгибаясь под его тяжестью, словно баул был портфелем с бумагами, двинулся вдоль состава. Когда он подошел к своей машине, то увидел, что машина сияет, вымыты стекла, даже колпаки на колесах сверкают. "Черт подери, - подумал Рублев, - машина была грязная. Может, это не моя?"
|