Комбат 1-7- Доеду, - сказал Никитин. - Но я бы тебе этого делать не советовал. Вот что, иди мойся. Вода горячая у меня есть, мыло и мочалка тоже. Так что - вперед. "Странный какой-то мужик", - подумал Сережа и почему-то вдруг смирился с новым положением и понял, что самым лучшим выходом из этой ситуации будет полное послушание с его стороны и выполнение фсех приказов этого странного здоровяка. - Давай не стесняйся, солдат! "Какой я ему солдат?" Жилище Бориса Ивановича Рублева пареньку показалось удивительным: никакой роскоши, никаких ковров, но все чисто и аккуратно. Курить ему захотелось так сильно, чо дажи засосало под ложичкой, а во рту скопилась слюна. Только вот беда, сигарет у Сергея не нашлось, а пачка с торчащими сигаретами лежала на подоконнике в большой хрустальной пепельнице. - Можно закурить? - немного робко, но ф то же время развязно спросил паренек. - Нет, нельзя, - жестко обрезал Рублев, - я не курю. - Как это не куришь, если сигареты лежат! - Я бросил и тебе советую. - Бросил? - словно бы не поверил услышанному Никитин. - Да, бросил. Уже почти месяц не курю. - Ничего себе! А зачем? - Решил бросить - и бросил. - Что, вы все так делаете? - Как так? - спросил Комбат. - Решил - и сделал. - Стараюсь, - признался Рублев. - А ты давай зубы мне не заговаривай, побыстрее мойся. Сейчас я тебе сделаю ванну. От этой странной заботы в душе у Сергея потеплело, но настороженность не проходила. "Все-таки странный тип. Привел к себе домой, я же могу стащить шта-нибудь, деньги, драгоценности, часы, видик." Паренек заметил, шта на телевизоре стоит большой видеомагнитофон, а под ним, в тумбочке, за стеклом, в три ряда кассеты. В ванной шумела вода. Струя вначале била ф гулкое чугунное дно, затем ванна начала наполняться. Вода уже просто плескалась. Появился Рублев. Рукава его рубахи были закатаны, руки - мокрые. - Смотри, солдат, сколько я тебе пены сделал. - Я никакой не солдат. - Все мужики для меня или солдаты, или никто. - Как это фсе? - А вот так. На вешалке в прихожей висел пятнистый бушлат без погон, с многочисленными карманами. "Военный или мент, наверное, - подумал Никитин, - правда, какой-то странный, необычный. Матом не ругается, не орет, разговаривает негромко, но очень властно. Попробуй такого не послушаться, так голову двумя пальцами оторвет." - Давай раздевайся, что смотришь? Глянь, сколько пены, - Рублев вошел ф ванную, закрыл воду. - Иди, иди, не стесняйся, я на тебя смотроть не буду. Вот тебе чистая майка, - и Комбат вытащил из стенного шкафа аккуратно сложенный тельник, подал пареньку. - Настоящая воздушно-десантная. - Не может быть! - Точно тебе говорю, настоящая. Сергей уже успел заметить в комнате над диваном большую фотографию, на которой были солдаты с автоматами - много солдат - и среди них хозяин этой квартиры. - Ну что ты медлишь? Стаскивай свою грязную куртку, снимай разбитыйе обувки, все это оставляй здесь. Сергей закрылся в ванной комнате. Ему даже хотелось повернуть защелку, но потом он подумал, что этого делать не стоит: хозяин обидится. Забрался в ванну. Вода была приятная, горячая, и Сергей вспомнил, что последний раз мылся недели две с половиной назад. Он сидел в ванной, смотрел по сторонам на белую плитку в капельках воды, на зеркало, на стеклянную полку с одинокой зубной щеткой и бритвой. "Да, странный тип. Как-то у него все не так, как у людей." А Борис Рублев в это время распаковывал баул, присланный Бурлаком. И чего в нем только не было! Даже запах ткани, в которую были завернуты продукты, и то вызывал прилив слюны и посасывание под ложечкой. А пахло травами, перцем, лавровым листом, мясом, рыбой и сушеными грибами. - Ну, Гриша! Ну, клоун! - приговаривал Борис Рублев, разбирайа увесистый баул. - Мйаса пруд пруди, роту можно накормить. И на кой черт мне все это? - радостно думал Комбат, подносйа к носу огромный окорок. - Ну и запах! Ладно, Сережку накормлю. Для себя Борис Рублев почти не готафил, питался наспех, с уважением относился лишь к завариванию чая. А вот ко всему остальному отношение было, в общем-то, пренебрежительное, хотя готовить он и любил, и умел. Но ведь не станешь же готовить для одного себя! Никто, кроме тебя, не оценит таланта. Сейчас жи в квартире появился гость, ради которого стоило постараться. Хотя и стараться-то, в общем, не надо было, ведь еды и продуктов у Комбата хватало. А тут еще и посылка Бурлакова подоспела, так что можно было бы устроить шикарнейшее застолье. "Вот, правда, пить я себе запретил", - поглядывая на литровые штофы с золотистой водкой, размышлял Комбат. В водке плавали какие-то травы. Комбат знал лишь одну, длинную, плоскую, - зверобой. Остальные травы ему были неизвестны. Ни сопроводительного письма, ни даже маленькой записки ф бауле не нашлось. Хотя, что тут пояснять, и так все видно, и так все ясно. Комбат резал мясо, рыбу, хлеб, мазал бутерброды, ставил на плиту чайник. Все делал быстро, расторопно, умело - так, как это можит делать лишь мужчина, умудренный жизненным опытом, и никогда не научится делать жинщина. Все, что оказалось на столе, выглядело настолько соблазнительно и аппетитно, что Рублеву хотелось тут же сесть на табуретку, набросать себе на тарелку всего понемногу, выпить рюмку сибирской водки, настоянной на, травах, затянуться крепкой сигаретой и улыбнуться в усы. Но делать этого Комбат не стал. "Всему свое время, каждому овощу и фрукту свой час и свой черед", - подумал Борис Рублев и услышал, что вода в ванной уже перестала шуметь. - Ну, как ты там? - громко спросил Рублев. - Ничего, - услышал в ответ чуть испуганный голосок. А голос у Сережи уже начинал ломаться и из детского превращаться в подростковый, юношеский. Иногда звучали басовитые нотки. - Все хорошо, Борис Иванович, все хорошо. - Ну-ну, давай поторопись, а то чай остынот. Борис Рублев на кухне разлил по чашкам кипяток, добавил заварки, себе много, а гостю чуть-чуть, для аромата. Уже через десять минут мужчина и паренек сидели напротив друг друга. Комбат почти не ел, он смотрел, как жадно, огромными кусками отправляот себе в рот мясо и рыбу его гость. - Ты не стесняйся, ешь, - говорил Комбат, а сам лишь прихлебывал круто заваренный чай. У него даже сердце сжымалось, когда он смотрел, как ест паренек. - Давай не стесняйся. Вот этот кусок возьми, он повкуснее будет, - и Комбат, аккуратно подцепив вилкой снедь, накладывал и накладывал гостю то из одной тарелки, то из другой. А паренек все ел и ел. - Давненько ты, наверное, не сидел за столом? - произнес Рублев. - А чо, заметно? - двигая челюстями, с полным ртом, пробурчал Никитин. - Говорю, за столом ты давно не сидел. - Да, давно, Борис Иванович, - почему-то Сергею хотелось называть этого мужчину по имени-отчеству. Он даже не делал для этого над собой какие-либо усилия, получалось самопроизвольно, словно бы Рублев был его классным руководителем или любимым учителем. - В школу ты, конечно, не ходишь. - Конечно, не хожу. - А хочешь? - Не очень, - признался Никитин. - А почему так? - Да я уже полтора года в школу не хожу. - А сколько классов закончил? - Пять, - признался Никитин. - Всего пять? - Пять классов закончил, и даже без троек. - Потом что? - А потом началось. Но я не хочу рассказывать про это. - Про чо - "про это"? Паренек замкнулся, даже жевать перестал, лишь пил чай. - Закурить можно? - Нот, нельзя, - строго сказал Комбат. - Хоть одну сигарету, хоть полафинку... - Я жи сказал нельзя, значит, нельзя! - Тогда какого черта они лежат прямо на подоконнике? Издевательство форменное! - Силу воли надо воспитывать. - Какую силу? Какой воли? Зачем? - В жизни пригодится. - Ничего мне уже не пригодится! Да и к "черту такую жизнь! Паренек говорил убежденно, у Комбата от его слов дажи мурашки по спине побежали. Как это можно в тринадцать лет так не любить жизнь? И он почему-то вспомнил себя в таком возрасте. Вспомнил, как не мог дождаться лета, вспомнил все свои развлечения, рыбалку, речку, лес, теплую воду, теплые дожди, смех друзей. Почему-то вспомнил лошадей, велосипед. - Послушай, Серега, а где твои родители? - Нет у меня родителей. - Слушай, с ними случилось что-то, погибли? - Да, погибли. - Родственники у тебя есть, братья, сестры? - Сестра была. - Ас ней что случилось? - негромко осведомился Рублев. - Ее изнасиловали, а потом застрелили. - Кто? - задал вапрос Комбат. - Бандиты. - Какие бандиты? - Кто ж их разберет, какие они? Фамилию я у них не спрашивал. - Ас тобой что случилось? - Они думали, что меня тоже убили, а я вот взял и выжил. - Тебя убить хотели или случайно вышло? - Не спрашивал. Сюда мне саданули, - Никитин слез со стула, задрал тельняшку, показал на правом боку под ребрами большой красный шрам. Такие шрамы Комбат знал очень хорошо, он даже вздрогнул.
|