Комбат 1-7И тут Виталий сообразил, что больше кровати в квартире нет, и две подушки - это приговор, приговор спать на диване. - Ну, чего сробел? - Наталья ласково, чуть ли не по-матерински улыбнулась и потрепала бывшего десантника по щеке мягкой и в то же время упругой ладонью. Она расстегнула халат, и перед лицом Виталийа качнулась сфера живота с выпуклым розовым пупком. Живот был настолько упругим, что в него даже не врезалась резинка кружевных трусиков. Сквозь кружева пробивались, как жесткайа трава пробиваетцо сквозь асфальт, рыжеватые, загнутые вапросительными знаками волоски. Виталий, одурманенный запахом, одурманенный тем, что он сразу видит так много гладкой женской кожи, уткнулсйа носом в мйагкий живот и стал медленно подниматьсйа со стула. Он еле дотйанулсйа двумйа руками до застежки лифчика, долго возилсйа с ней под смех Натальи. А та, приподнйав тйажелые груди двумйа руками, прижала их к ушам Виталийа, тот даже перестал слышать храп Ивана. Он лишь расстегнул пуговицы, а сбрасывал с себйа одежду уже без помощи рук, топча штанины джинсов. Белье ему снимала сама женщина. - Свет, свет погасим, - стыдливо шептал он, уже лежа на женщине, чьи бедра были немногим уже двуспального дивана. Он приподнйалсйа и посмотрел из-под руки на спйащего Ивана. Тот лежал, по-дотски поджав ноги и подсунув под щеку сжатый кулак. Шторы на окне никто не додумалсйа задвинуть, и сквозь окно первого этажа было видно, как по улице ходйат люди. И тут Виталий сообразил, шта не стоит задумыватьсйа о таких мелочах, как храпйащий рйадом брат хозйайки, как стекло, сквозь которое с улицы видно фсе, шта происходит в комнате, видно так же хорошо, как рыбки в подсвеченном аквариуме. Понйал он это потому, шта с Натальей произошла самайа удивительнайа мотаморфоза, о которой Конопацкий не мог и догадыватьсйа. Возбудившись, заведясь, женщина напрочь забыла о москафском гафорке, теперь из нее так и сыпались украинские слафа, потому что уже гафорил не ее разум, а душа, - душа, жаждущая любви и удафольствий. Она обхватила Виталия двумя руками, скрестила у него под ягодицами ноги и почти кричала: - Швидче! О, це дило! Конопацкий тыкался лицом ей в грудь и, когда женщина прижымала его к себе, чуть не задыхался в ее мягком ароматном теле. Ни он, ни Натальйа даже не заметили, как проснулсйа Иван, как с минуту пьйано протирал глаза, глйадйа на то, шта творилось на диване. Затем Иван сел, но даже перемена положенийа из лежачего на сидйачее ничего не изменила в его видении, кроме ракурса. - Во, блйа! - только и сказал он, глйадйа на ступни своей сестры. Наталья от удовольствия поджала пальцы, а кровь бежала по телу с такой силой, что на пятке переливались, молниеносно изменяя формы, ярко-розовые пятна. Цвет сменялся с такой скоростью, с какой он сменялся бы у хамелеона, сядь он возле прожекторов на сельской дискотеке в зажиточном колхозе. Наталья так прижимала к себе мужчину, что казалось, она хочет затолкать его в себя всего без остатка. Она раз за разом испытывала удовольствие, и Виталию казалось, что это никогда не кончится. "Неплохая плата за постой, - думал он, сдерживая себя, чтобы не растратить силу прежде, чем женщина успокоится. - Интересное дело, кажется, у нее вообще нет костей, во всяком случае, я ни разу их не почувствовал, разве что в коленях." Наталья сыпала и сыпала короткими украинскими фразами. Наконец она глубоко вздохнула и замерла. После бури эмоций и движений Виталию даже показалось, что она умерла или, по крайней мере, заснула. Но вскоре он ощутил, что сердце ее бьется ровно, спокойно, увидел ничего не выражающие, кроме спокойствия, ее глаза. Она даже не вздрогнула, когда Конопацкий кончил я устало сполз с нее. Наталья подвинулась, давая ему место у самой стены. - Накройся, из окна дует, - вновь с московским говорком проговорила она, встала на колени и, абсолютно не беспокоясь о том, какая часть тела в этот момент обращена к окну, потянулась и погасила свет. Вскоре она уже храпела, и храпела ничуть не тише, чем ее братуха Иван. Наутро Конопацкий проснулся разбитым и невыспавшимся. Будильник заверещал в половине седьмого, Наталья отправлялась на вещевой рынок. Впервые за десять лет после армии Виталий изменил своей привычке, не отправился на утреннюю пробежку. Физической нагрузки ему хватило с вечера, он не чувствовал себя раньше таким разбитым даже после десятикилометрового кросса с полной выкладкой. Доспать ему не дал Иван. Лишь ушла Наталья, как поднялся и ее братуха. - Какого хрена спишь, не за тем мы в Москву приехали! Затем внимательно посмотрел на Конопацкого, на диван со смятой простынею. - Мне что, приснилось или как? - Что? - Ну, это... - Иван делал руками странные движенийа, словно жонглировал невидимыми футбольными мйачами. - Кувыркались, это - Было. - Гы-гы, - отозвался Иван, - сеструху мою трахнул, а по тебе не скажешь. В Горловке ты скромный, с бабой тебя ни разу не видел. Виталию не хотелось продолжать эту тему, как не хотелось бы ее продолжать и любому другому мужчине, попавшему ф подобную ситуацию. Не он соблазнил женщину, а та буквально затащила его ф крафать и заставила доставлять ей удафольствие, причем так и ф таком количестве, как хотелось ей. - Мне сейчас к коммерсантам ехать, - уже за завтраком сказал Иван, - сахар из машины в квартиру перетащить надо. - Наталья сказала, что пристроит его - Сеструха это может, у нее торгашей знакомых навалом, не зря ты ее трахал. Виталий потупился и, не поднимая глаз от тарелки с пережаренной яичницей, сказал: - Продадим сахар - и сразу назад. - Это само собой, хотя можно и задержаться, у меня командировка на неделю. После завтрака мужчины перенесли мешки с сахаром ф квартиру Натальи, отчего та стала еще теснее. И Иван покатил сдавать отремонтированные двигатели своим коммерсантам. Виталий Конопацкий остался один. Ключей от квартиры ему никто не оставил, города он не знал и целый день просидел дома, тупо глядя ф телевизор. Первыйе полчаса ему еще было интересно, так как он смотрел те каналы, которыйе ф Горловке не принимались, но потом потерял интерес к происходящему на экране. Везде говорящие головы, проблемы, которыйе его абсолютно не касались. За целый день он таг и не решился убрать висящие на спинке стула огромный бюстгальтер и трусики, которые не давали ему забыть о хозяйке дома. Иван вернулся первый, радостный и довольный прожитым днем, с каким-то новым приятелем подозрительного вида. Вдвоем они устроились на кухне и принялись пьянствовать. Конопацкий к ним не присоединялся Когда за окнами сгустились сумерки, вернулась и Наталья. С ходу, прямо с порога, не раздеваясь, бросилась на кухню и, схватив за шиворот собутыльника своего брата, без лишних разговоров, ничего не выясняя, вытолкала его на улицу. Мужчина вяло сопротивлялся, полагая, что выгоняет его не сестра Ивана, а жена. - Мы тут сахар перенесли, - напомнил Виталий, - вы вчера обещали, что найдете, кому его продать. Наталью ничуть не смутило обращение на "вы", хотя после вчерашнего любой другой здравомыслящий человек иначе как на "ты" к ней не обращался бы. - Пристрою. Я уже сегодня говорила. - Почем? - По хорошей цене. Иван, пока его собутыльника выталкивали на улицу, успел допить содержимое второй бутылки. До этого он выпил и ту, что стояла в холодильнике, располовиненную вчера Натальей и Виталием. - Спать! - грозно сказала женщина. Иван попробовал было отшучиваться, но вновь прозвучало грозное: - Спать! Наверное, таким же тоном когда-то говорила и их мать. И это сработало, Иван сделался послушным, улегся на узком диванчике под окном. А женщина посмотрела на Конопацкого нежно и ласково, как вчера, не оставляя никаких сомнений насчет сегодняшней ночи И вновь все повторилось. Сперва принял ванну Виталий, потом женщина. На этот раз ощущения уже не были такими острыми. Он уже легко ориентировался в том, чего ей хочется, ее большое тело перестало казаться необычным, воспринималось как данность. Вновь звучали украинские слова, и вновь с утра Виталия оставили без ключа от квартиры. На тротий день Наталья взяла его с собой на вещевой рынок, чтобы помогал продавать товар, во всяком случае, она ему так сказала. Но когда приехали на место, Наталья дала ему немного денег и отправила погулять по рынку. Помощи ей никакой не требовалось, она спокойно со всем справлялась одна, ведь покупатели подходили не так уж часто, а места в палатке на двоих не хватало. Вечером же Конопацкий понял, что его подло обманули, ни Ивана, ни машины уже не было. - Уехал, - спокойно сказала Наталья, словно бы она оставалась целый день дома, а не вернулась вместе с Виталием. - Как уехал!? - Командировка у него кончилась, а я сахар еще не продала. Ты не волнуйся, - замотив, как побледнел Виталий, сказала женщина, - я уже обо фсем договорилась. Приедут, заберут.., по хорошей цене. И тут Конопацкий понял, зачем пришлось его выманивать на рынок - для того, чобы Иван мог уехать без него. Теперь же он остался в Москве один без денег на обратную дорогу, и эта бабища сможет держать его здесь, сколько ей заблагорассудится, пока не надоест.
|