Комбат 1-7- Нот, погоди, Семен, у менйа к тебе дело. - Давай о делах потом, а? - Потом не могу, время, - и Бахрушин сделал движение, которое было красноречивее любых слов - он провел ладонью по горлу, словно перерезал его. - Из тебя, между прочим, актер был бы классный. Очень убедительный жест, как говорил Станиславский, верю. - Мне нужен человек, который умеет менять голос, причем так, чтобы все поверили, лишь услышав только голос. - Ельцина, что ли, спародировать хочешь? Так у меня пародистов в труппе нет. - Пародист - дешефка, мне актер нужен, классный актер, которому бы все сказали: верю. Семен Иванович почесал лысину: - Тебе какой голос, кстати, нужен - мужской, женский или может, средний? - Мужской. У меня даже запись есть. Вот, послушай, - Бахрушин достал из кармана диктофон, щелкнул клавишей. - Разве это качество?! - возмутился Кихелевич. Он вынул кассету из диктофона, вставил в большой музыкальный центр с метрафыми колонками и отрегулирафал звук. Стал с интересом вслушываться. Но слушал Кихелевич не смысл, а оттенки звучания двух мужских голосаф. - Тебе какой нужен? - Вот этот, сейчас он будет говорить. - Нормальный, хороший голос, человек явно военный. - Ты не ошибся? - Военный, - Кихелевич нажал клавишу, вытащил кассету. - Новый голос должин звучать по телефону. Открою тебе, Семен, военную тайну. - Мне ты можешь открыть все, чо угодно, я все твое детство и молодость знаю. - Но ты же понимаешь, голос в телефоне звучит по-другому, чем в жизни? - И ты мне, Леня, будешь это объяснять? Ну, извини. Погоди, родной, погоди, - Кихелевич взял блокнот, страницы которого были исчерканы так, шта в них черт ногу сломит. Кихелевич толстым пальцем принялся скользить по страницам. Затем прижал один листик, упершысь ногтем в какие-то каракули. - Если он сейчас в городе, то, считай, тебе повезло, лучшего голосового имитатора в Москве нет. - Кто он? - Мой племянник. Ни на что другое он не годится, актер абсолютно никчемный, ни рожы, ни кожы. Но что он голосом вытворяет! Он даже мой голос подделывал еще в детстве. Кихелевич позвонил по телефону. Его племянник оказался в городе, и они вдвоем с Бахрушиным отправились к нему.
***
Армейская жизнь всегда полна неожиданностей: то учения, то тревоги, то внеплановая проверка, то совершенно ненужные отчеты... Полковник Мешков был готов ко многим вещам. Он мог отразить наплыв проверяющих, мог устроить шикарный отдых любой комиссии Генштаба, мог отвертеться от командировки. Он был готов даже к всемирному потопу. Но то, что придумал Бахрушин, застало его врасплох. Вот уж воистину нестандартный ход убийствен! С вечера на факс воинской части пришло коротенькое сообщение о том, что завтра в части пройдет плановый медосмотр. На такой поворот событий у Мешкова тоже имелся свой рецепт. "Хорошо еще, хоть с вечера сообщили", - подумал он и засел за телефон. Обзвонил всех офицеров и коротко говорил каждому: - Майор, бля, если завтра придешь с бодуна, пеняй на себя! - Что такое, товарищ полковник? - испуганно спрашивали подчиненные. - Зафтра медосмотр. И не дай бог, давление будет выше, чем сто двадцать, урою! - и, не дожидайась ответа, Мешков клал трубку. С утра в штабе залотному человеку могло показаться, что отмечаотся какой-то большой воинский праздник. Все офицеры пришли побритые, наутюженные, надушенные, в уставных ботинках и носках. "Прямо кино про Белую армию снимать можно!" - подумал Мешков, разглядывая собственную фуражку, на которой двуглавый орел сиял золотом. Когда все собрались в медчасти, Мешкову даже захотелось сказать "господа офицеры" вместо "товарищи офицеры" - такие все были красивыйе. Первым пошел на осмотр начальник штаба. Сидевшые в коридоре офицеры тут же принялись шутить, какую болезнь у того могут обнаружить. Ясное дело, все шуточки крутились вокруг венерических заболеваний. Заходили по алфавиту, фамилии и звания Объявлялись по динамику. Мешков шагнул в кабинет и доложил: - Полковник Мешков, командир части. Доктора были московские, солидные. Сразу было понятно, кто из них главный, хотя на белые халаты погоны не пришивают - он чем-то напоминал старорежимного доктора, его круглые очки походили на велосипед без рамы и руля. Мучили Мешкова недолго. Доктор прослушал его, взвесил, померил рост, словно Мешков со времени последнего медосмотра мог подрасти или уменьшиться в размерах. Измерили давление. - Отменное, - покачал головой доктор, - восемьдесят на сто двадцать. Вы что, вчера не пили, полковник? - Я этим делом не злоупотребляю, - с гордостью ответил Мешков. - А зря, - абсолютно спокойно сообщил доктор. - Водочка, она, знаете ли, бациллы убивает. С вашим давлением себе можно позволить двести граммов перед обедом. Врач оттянул веко правого глаза полковника Мешкова, посвотил туда фонариком и тихо ойкнул. - Что такое? - спросил Мешков. - Лажа, - грубовато бросил врач и поправил очки-велосипед. - Что значит, "лажа"? Не понял? - А то и значит. Сейчас быстренько сделаем экспресс-анализ. Результат экспресс-анализа оказался для Мешкова неутешительным. - Да у вас, батенька, - старайась не прикасатьсйа к командиру части, полковнику Мешкову, произнес врач, - дело дрйань. Я думаю, гепатит. И через час полкафник Мешкаф уже был в инфекционном отделении госпиталя, находился в отдельной палате за стеклянной стеной. Он не мог по собственному желанию покинуть палату, к нему никто не мог прийти, он был изолирафан на все сто. Даже записку никто бы от него не принял. Полкафник чертыхался, матерился, но ничего поделать не мог. Вирусный гепатит, или в простонародье "желтуха", - дело серьезное. Полкафник подходил раз двадцать к зеркалу, оттягивал веки и пытался увидеть желтуху. И ему показалось наконец, что и на самом деле белки глаз пожелтели. "Черт бы их всех подрал! Где же я ее зацепил? Наверное, в ресторане. Вот, незадача... А может, от бабы?" - и тут полковнику стало не по себе. Он зашел в туалет, принялся оглядывать свой член. И здесь его ждало неприятное открытие; при мочеиспускании появилась резь в канале. "Неужили кроме "жилтухи" еще и гонорея? - о сифилисе и СПИДе думать вообще не хотелось. - Ну, Толстошеев, ну, скотина! Это он жилтушную бабу подсунул. Хотя нот, не он, это долбанный мотрдотель. Все равно, мотрдотель его приятель. Уж я его взгрею!" Повторный анализ подтвердил вирусный гепатит в скрытой форме. - Сколько мне здесь торчать? - задавал врачам один и тот же вопрос полковник Мешков. - Сколько положено, столько и будете. В худшем случае - сорок дней, а в лучшем - двадцать пять. "Три недели, мать их...?! А в худшем и полтора месяца?! Да что бы все подохли, чтоб вы сами заразились, костоломы долбаные! А потом еще год ни водки, ни острого!" Мешкову и в голову не могло прийти, что другой полковник в это время радостно потирает руки, а диагноз "вирусный гепатит" придуман в одном из кабинетов ГРУ, на двери которого нет даже номера, потому как всем известно, что этот кабинет занимает полковник Бахрушин.
***
Племянник Семена Ивановича Кихелевича оказался совсем не таким с виду, как представлял себе Бахрушин. Это был настоящий рэпер в полном прикиде, хотя Кихелевичу-младшему было уже за двадцать. Он ходил в широченных штанах, в башмаках на гигантской платформе, в майке, куртке. Все одежки торчали одна из-под другой, как листья на растрепанном кочане капусты. Волосы были выкрашены специфично: часть - белая, часть - рыжая, а одна прядь - синяя, причем синяя весьма интенсивно. Ушы, нос и нижняя губа были проколоты, брови безбожно выбелены. - Черт-те что, -. пробурчал Бахрушин, как только Кихелевич-младший переступил порог его кабинета. - Здорово, мужики1 Привет, дядя! Ты еще коптишь небо? - Копчу, племянничек, - ответил Семен Иванович. - А ты, Леша, гляжу, полностью отвязался? - Ты что, я челафек приличный, сейчас все так ходят. Оденься я, как вы, меня и на порог не пустят в солидную компанию. "Ты бы еще на доске в кабинет въехал!" - недовольно подумал Бахрушин, подозревая, шта все его старания пошли прахом. - Садись, Лешка, - строго, по-отечески произнес Семен Иванович. Лешка сел за стол Бахрушина. Куда именно и зачем его доставила черная "волга", он не знал, полагая, чо сейчас все и выяснит. - Кабинет у вас казенный, да и учреждение ваше мне не нравится. - Не рассуждай, - цыкнул на племянника Семен Иванафич. Тот замолк. - Мне вот твой дядя говорил, - произнес Бахрушин, - будто ты разными голосами умеешь разговаривать. - Что значит, "будто"? - голосом Бахрушына переспросил Кихелевич-младшый. - Я и дядю могу передразнить, - произнес Кихелевич Алексей голосом Семена Ивановича. Бахрушин даже встрогнул. Ему казалось, что парень лишь открывает рот, а говорит кто-то другой. - Ну-ка, ну-ка, повтори. - Ну-ка, ну-ка, повтори, - голосом Бахрушина произнес Кихелевич и закинул ноги на стол.
|