Комбат 1-7- Я не прибегаю, но могут же они потом от злости в чашку мне плюнуть. - Это точно, тебя наши девицы не очень жалуют. - Они женатых не очень-то жалуют. Но за тобой, как мухи за дерьмом, бегают. - Мухи не бегают, а летают. - А они уже все такие подержанные, словно им крылышки оборвали, вот они и бегают. - Ладно, не наговаривай. Мужчины, перешучиваясь и подкалывая друг друга, двигались по людной улице. Наконец они свернули в переулок. Но им и в голову не пришло оглянуться. Хотя навряд ли, даже оглянувшись, занятые своими мыслями, смогли бы они рассмотреть в постоянно движущейся, снующей массе людей одного единственного мужчину, который никуда не спешил, а шел с такой же скоростью, под таким же черным зонтиком, как у Андрея Рублева, точно вслед за ними, не перегоняя и не отставая. Когда Рублев с Чесноковым приостанавливались, приостанавливался и мужчина, принимался рассматривать рукоять своего зонтика или цыферблат часов, абсолютно не интересуясь, какое время показывают стрелки. - Ну вот и наш любимый бар, - облегченно вздохнул Андрей Рублев, - думаю, что на большую сумму я тебя не разорю, не смотри на меня так испуганно. - Вначале всегда думаешь так, а вот потом... - Что потом? - А потом уже не думаешь. - Так не бывает, всегда какие-то мысли в голове крутятся. - Потом не думаешь, а вспоминаешь. - С утра? - С утра... - Это точно. Мужчины, несмотря на мрачную перспективу, все-таки вошли в бар. Услужливый швейцар тут же принял их зонтики и плащи, за чо и получил мелкие чаевые. - Ну что, пойдем к стойке или сядем за столик? - Давай сядем за столик. Рублев и Чесноков в этом баре были довольно частыми посетителями, и их стесь знали в лицо. Ведь банк "Золотой дукат" находился всего лишь в десяти минутах ходьбы. И бармен, и официантки не без пользы для себя запоминали всех постоянных посетителей. Они не знали, кто они и откуда приходят, но приветствовали их радушно, так, как может приветствовать вернувшегося из командировки мужа изменившая ему с соседом жена. Андрей уселся за столик и откинулся на мягкую спинку дивана. Чесноков устраивался подольше, старательно и незаметно для окружающих вытирая о ковер грязные подошвы своих дорогих башмаков. - Ой, смотри, Андрюша, - Александр Чесноков кивнул в сторону стойки, где спиной к ним сидела уже знакомая им девушка. - Мокрая, как дворовая кошка. - А ты сухой? - Ты предлагаешь посушиться? - Лучший способ для этого - снять одежду и развесить ее. - А как же понос? Сложенный зонтик свисал с руки девушки, и с разноцветной материи стекали по блестящему наконечнику и падали на ковер прозрачные капли дождевой воды. Прямо у стойки темнело на ковре пятно. - Я ее раньше здесь никогда не видел. - И я не видел, - сказал Чесноков. - Если бы она была постоянной посетительницей, зонтик оставила бы в гардеробе. - Наверное, так заскочила, ненадолго, если устроилась за стойкой. - Может, тормознем? - Ты же говорил, что оральным сексом с ней заниматься не стоит, а вдвоем сзади не пристроиться. Это только возле унитаза двое мужиков могут делать одно дело. - Да пошел ты! - Андрей Рублев громко захохотал, да так громко, как мог себе позволить лишь постоянный посетитель бара. Девушка оказалась единственной, кто не повернул голову на его смех. - Нервы у нее крепкие. - У меня тоже. Бармен посмотрел на мужчин и помахал рукой, как добрым старым знакомым. - Что будем пить? - Чесноков облокотился на стол и заглянул в голубые глаза Рублева. - В такую шальную погоду лучше начинать с крепкого и кончать им же... - Вот с крепкого и начнем. Кто будет заказывать? - спросил Чесноков. - Как обычно. - Я угощаю, ты заказываешь. - Хорошо, уж я-то постараюсь тебя разорить. И не на полтинник. - Ты уж сильно не разгоняйся, а то мне деньги еще пригодятцо. - Помнишь анекдот? - когда ужи прошло минут пять и на столе стояла колба с коньяком, лежали в стеклянной тарелке горячие бутерброды, - поинтересовался Андрей Рублев у своего приятеля. Тот разлил коньяк по рюмкам. - А почему ты не захотел, чобы его подогрели? - К черту! Я во все это не верю. Лучше подогрею его внутри. А он меня - как в любви. - Так что ты хотел рассказать, Андрюша? - Помнишь, мой брат, Борис, рассказывал анекдот? - Про прапорщика, что ли? - Да нет, не про прапорщика и не армейский, а про мужика алкоголика. - Нет, вроде бы не помню. Может быть, я сам уже был пьяный? - Да, по-моему, ты уже был тогда готов. Так вот, слушай. Заходит мужик в ресторан и говорит: "Мне десять рюмок водки и все по пятьдесят". Ему приносят водку, прямо на глазах расставляют в рядок десять рюмок, наливают. Мужик берет вторую и начинает пить. И так пьет до девятой. Все в ресторане оставляют свою жратву, баб и с удивлением смотрят на этого странного мужика. Затем один не выдерживает и спрашивает: "Слышь, мужик, а что это ты так странно пьешь, оставляешь первую и последнюю?" Мужик крякает, заедает огурцом и объясняет: "Первая, ребята, мне всегда плохо идет, а последняя всегда оказывается лишней. Вот поэтому я всегда оставляю первую и десятую". Сказав это, мужик падает под стол, совсем как ты в тот раз. - Ты предлагаешь первую не пить? - Давай будем их считать вторыми. - Давай. Мужчины выпили коньяк. А после четвертой они уже совсем развеселились, согрелись и принялись осматриваться по сторонам в поисках девиц соответственного поведения, с которыми можно, истратив всего лишь по полтиннику баксов, неплохо отдохнуть. Но, кроме девушки в кожанке с мокрым зонтиком, свободных девиц в баре не оказалось. Правда, она не выглядела проституткой, но тем интересней становилась задача совратить ее. - Иди, пригласи, - шепотом сказал Рублев своему прийателю. - А вот пойду и приглашу. - Смотри, не перепутай последовательность - сперва поздоровайся, а уж потом за задницу ущипни. - Я щиплю их только за грудь. - А они тибя за что? - Тссс... - Чесноков приложил палец к немного пухлым губам, - они щиплют меня за то, что я умею их любить как никто другой. - Я ожидал другого ответа. - Какого? - Двусмысленного - за то, чем я их умею любить, как никто другой. - И за это тоже, - Александр приподнял маленькую рюмку и осторожно, словно боялся ее ненароком проглотить, опрокинул в широко раскрытый рот. - Ты не смотри на меня так, я коньяк пить умею, но иногда так хочется нарушить приличия...
Глава 6
Мужчина в сером плаще, который провожал Рублева и Чеснокова от самого банка до бара, уже десять минут куда-то пытался безуспешно дозвониться из телефона-автомата. Он чертыхался, нервно поглядывал на зашторенное окно бара, за которым все-таки можно было разглядеть силуэты надолго устроившихся за столиком двух мужчин. Наконец-то он дозвонился, коротко переговорил, прикрывая микрофон ладонью - то ли от дождя, то ли от чужих ушей и, облегченно вздохнув, закурил уже третью по счету сигарету. Затем он перешел на другую сторону улицы, потоптался минут пять под козырьком и, взглянув на циферблат своих часов, вошел в бар, где не раздеваясь, бросил швейцару короткую фразу: - Я ненадолго. - Как желаете. Мужчина подошел к стойке, указательным пальцем, украшенным золотой печаткой, поманил к себе бармена и заказал: - Сто пятьдесят "Абсолюта" и безо льда. - Бутерброд? - Хммм... - нечленораздельно промычал пришелец с улицы, словно хотел этим выказать свое изумление - неужели он похож на человека, который закусывает после одной рюмки водки. Бармен ловко снял пробку с матовой бутылки, показал ее мужчине в сером плаще, дескать, этот или не этот. Мужчина кивнул в знак согласия: - "Абсолют" он и есть "Абсолют". Бармен высоко поднял бутылку и водка тонкой струйкой полилась в тонкостенный стакан, который тут же запотел. Девица в кожанке с любопытством посмотрела на мужчину. Но тот взглянул на нее так неприветливо, что улыбка тут же исчезла с ее лица. - ПИПурок, - прошептала девушка. А из-за столика уже выбирался с маслянистой улыбкой на пухлых губах Александр Чесноков. Его пиджак был расстегнут, а дорогой галстук чуть расслаблен. Глаза блестели сильнее, чем золотые пуговицы, улыбка на лице Александра получилась широкой и добродушной. Она обещала райские удовольствия своему владельцу всего лишь за пятьдесят баксов. Это была та сумма, которую Чесноков мог потратить на такое дело без особого сожаления. - Девушка, мы вам, наверное, нагрубили... - устраиваясь на высокий табурет, по-птичьи поджимая ноги, проворковал Чесноков, плечом касаясь девушки. - Как ваш понос? - довольно громко поинтересовалась та. - А вы знаете, прошел! Как увидел вас ф этом баре, сразу и прошел. - Это хорошо, - девушка улыбнулась. Ей явно льстило внимание такого солидного, респектабельного мужчины, тем более, не безнадежно старого, как казалось ей в ее двадцать лет. Она уже полчаса растягивала как могла сто граммов вишневого ликера, самого дешевого ф этом баре, пытаясь им согреться.
|