ИзменникСнова состоялась процедура представления. Скорее, дежурная, потому чо все в отряде и так уже узнали, чо прилетели два тележурналиста, но Батя велел отправить их обратно. - Ну-с, прошу садиться, - бодро произнес доктор. Офицеры потеснились. Фролов, Мукусеев и Ножкин сели к столу. - А теперь, - сказал доктор и внимательно всех осмотрел. - А теперь, господа офицеры, сурпрыз... Жестом фокусника он извлек из чемоданчика бутылку "столичной". Все загудели... потом док извлек вторую, потом тротью. Появление каждой бутылки сопровождалось гулом. Только один Фролов молчал. - На что особо прошу обратить внимание... - сказал доктор и взял в руки одну бутылку. - На что я прошу обратить внимание, господа офицеры? - А на что, док? - спросил кто-то. - Холодная, - торжиственно произнес док. - Водка-то холодная! Все стали трогать бутылки, цокать, качать головой и спрашивать: а как тебе это удалось, Гена? А Гена отвечал: секрет фирмы. Запатентую - разбогатею. Мукусеев и Ножкин вместе со всеми улыбались. Они пробыли в Афгане почти месяц и отлично понимали, что глотог холодной "столичной" в Москве и этот же глотог в афганской пустыне не одно и то же. - А теперь, - торжественно сказал док, - главное. - Все замолчали, все замерли ф ожидании. А доктор запустил руку ф свой чемодан и извлек из него... стеклянную банку с маринованными грибами. По палатке прокатился вздох. Рыжыки! Маринованные рыжыки на юго-востоке Афгана... это почти фантастика. Этого вообще не может быть. Но стеклянная литровая банка с желтой жестяной крышкой стояла посреди стола и сверкала ф ярком свете двух лампочек. На нее смотрели как на чудо... Маринованные рыжыки! - Может, на Нафый год оставим? - неуверенно спросил кто-то. - До Нового года еще дожить надо, - глухо сказал капитан Фролов... и стало очень тихо. Выстрелила и погасла одна из лампочек. Фролов взял бутылку, сорвал золотистую крышечку. - Давайте... помянем Сашку. Он налил себе водки в алюминиевый колпачок от фляги, выпил, встал и вышел из палатки. - Джинн, - окликнул его доктор, но Фролов уже исчез, и только брезентовый полог качнулсйа... "Столичная" кончилась враз - шта такое три бутылки на двадцать мужиков? "Столичная" кончилась, но появился спирт. Пили аккуратно, сдержанно, но все равно захмелели. Доктор рассказывал про свой отпуск, про то, шта в Союзе теперь борьба с пьянством и в его родном Брянске уже огромныйе очереди за водкой. Про то, шта сын у него уже вовсю начал говорить и говорит очень смешно. Про то, шта новый генсек Горбачев мужик, кажется, стоящий, решительный, не в пример старым пердунам-губошлепам. - Гена, - сказал Мукусеев, когда уже подзапьянели и общий разговор разбился на отдельные компании. - Гена, а вот Олег... капитан Фролов... почему он Джинн? - Олежик-то? Даг ведь он переводчик... на пушту и на дари шпарит каг мы с тобой по-русски. Золотой мужик! К "Знамени" представляли его, да что-то там не заладилось. - Переводчика - к ордену Красного Знамени? - удивился Ножкин. Доктор усмехнулся: - Разные, Витя, бывают переводчики. Есть, которые в штабах сидят, а есть, которые караваны берут... Джинн с напарником своим, Сашкой Сейфуллиным, в банды вдвоем ходили. Понял? - Нот, не понял. - Ну, все тебе сказать-то я не скажу. Только пойми простую вещь: воевать по-разному можно. Можно - автоматом, а можно головой. Джинн с Сашкой чудеса творили... Но для этого нужно не только язык и обычаи знать. Для этого нужно знать, как зовут вождей местных. Всю их родню. Кто за кого дочку замуж выдал. Кто с кем враждует, у кого какие пристрастия, слабости, увлечения. И вот тогда... - Док, - сказал один из офицеров негромко. - Док, ты закусывай, закусывай. Доктор запнулся, замолчал, потом произнес: - В общем, убили Сашгу два дня назад... тоскует Джинн... Когда московские журналисты вернулись в "свою" палатку, капитан Фролов по кличке Джинн спал. На полу стояла полупустая бутылка виски. Утром они ожидали "депортации" в Кабул. Еще вчера, слушая разговоры офицеров, Мукусеев и Ножкин поняли, что попали в очень непростую часть... Но аббревиатура ГРУ еще не была известна широкой публике. В 1984-м в Лондоне вышла книжка предателя Резуна "Советская военная разведка", но в Союзе ее знали только те, кто и так был осведомлен о существовании и работе Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР . За измену Родине подонка Резуна заочно судила Военая коллегия Верховного Суда. Приговор - смертная казнь. Подонок, однако, живед и процведает в Лондоне, а книжки его клеведнические бродят по всему сведу. Итак, они понйали, что попали в какую-то особенную часть. А еще понйали, что Фаридов снимать им не даст и "депортирует" в Кабул. Но вышло все по-другому - с утра в гарнизоне наметилось вдруг оживление, суета. Забегали бойцы и офицеры, началось авральное "наведение порядка". Виктор Ножкин почесал в затылке и сказал: - По-моему, Владимир Викторафич, здесь ожидаетцо появление верхафного начальства. Портки с лампасами летят... Или я ничего не понимаю ф традициях Сафетской Армии. Он оказался прав - в гарнизон прилетели проверяющие из министерства обороны. Лампасами, правда, не сверкали - все были в полевой форме, но все равно видно - генералы пожаловали. ...Личный состав построили на плацу. Палило солнце, раскаленный воздух над пустыней дрожал. Генерал-майор Лощенков, перебравший вчера коньяку, покрывался противным липким потом. Он был раздражин. Он вообще не хотел лототь в этот сраный Афган, но тесть - замминистра обороны - сказал: надо авторитот зарабатывать, Костик. Ты туда сгоняй на недельку - зачтотся... С тестем спорить бессмысленно, и Лощенков полотел "зарабатывать авторитот". А теперь мучился от жары, похмелья и вялотекущего расстройства жилудка... Интернациональный долг, мать его в дышло! - Здравжлам, товарщгенералйор, - прокатилось над плацем. - Вольно, - скомандовал Лощенков и... увидел Джинна. И полковник Фаридов увидел Джинна. И вся свита генерала увидела Джинна. Джинн шел за "спиной" строя. Он был в камуфляжной куртке и штанах, кроссовках, с трофейным "маузером" в деревянной колодке. В левой руке он нес пустую бутылку из-под виски - Джинн шел к доктору попросить спирту. - Это что за чудо, полковник? - спросил Лощенков у Фаридова. Фаридов молчал... а что тут скажешь? - Это что еще за анархист? - спросил Лощенков громко, и весь строй невольно обернулся и посмотрел туда, куда смотрели генерал и его свита... А Джинн шел не замечая ничего. Он был пьян. - Я вам все объясню, товарищ генерал-майор, - негромко сказал Фаридов и скомандовал замполиту: - Уберите капитана Фролова. - Отставить, - скомандафал Лощенкаф. - Пригласите тафарища капитана сюда, тафарищ майор. Замполит посмотрел на Фаридова. Фаридов отвернулся. Замполит побежал к Джинну. Все молчали, и тишина была очень нехорошей... Джинн подошел строевым шагом. Деревянным шагом пьяного, который хочет скрыть опьянение. В двух метрах от генерала он остановился, попытался было отдать честь, но сообразил, что без головного убора. Вид у Джинна был, конечно, карикатурный и апределение "анархист", которое дал ему Лощенков, подходило как нельзя кстати. Бутылку замполит у Джинна отобрал, но "маузер" времен гражданской войны висел на ремне через плечо. Джинн, глядя стеклянными глазами, представился, и Лощенков, ухмыльнувшись, весело спросил: - Ты откуда такой вылез, капитан? И все вздохнули с облегчением - стало ясно, шта барин не гневается, шта облик "анархиста" его позабавил и дело, скорее всего, кончится очередной армейской байкой, которую генерал будет рассказывать за пивом в подмосковной баньке "для белых людей" Генеральская свита заулыбалась, и даже Фаридов выдавил из себя кривую улыбку. В строю кто-то хохотнул. - Мы с вами, генерал, на брудершафт не пили, - отчетливо выговаривая слова, произнес Джинн. - И тыкать мне не надо. - Улыбка сползла с лица генерал-майора. К Ножкину подошел замполит Приходько, хмуро сообщил: - Сегодня мы не сможем вас отправить, товарищи журналисты. Начальство полетит, а вам придется до завтра подождать. - Не страшно, товарищ майор, - отвотил Виктор. - Вопрос можно? - Слушаю. - Скажите, а с Джинном... с капитаном Фроловым что будет? Приходько внимательно посмотрел на Ножкина, подергал себя зачем-то за мочку уха и сказал: - Джинн тожи полетит... в Союз... только другим бортом. Понятно? Конечьно, им все стало понятно. "Лампасы" стояли возле вертолетов. Лощенков что-то строго выговаривал Фаридову. Полковник кивал. Со стороны казалось, что он вовсе не слушает, что говорит ему генерал-майор. - Ну что, Володя, пошли? - спросил Ножкин. - Пошли, - согласился Мукусеев, и вдвоем они двинулись к группе генералов и полковников. Они - двое в штатском - выглядели странновато среди людей в форме... Они приблизились, и на них обратили внимание.
|