ИзменникНикто не кричал "пуцают", и еще не стреляли, но Москва была накалена до предела. Из конца в конец города перемещались толпы борцов за демократию и за коммунизм. Ждали своего часа толпы мародеров и уголовников. Кто-то жаждал битвы за идеалы, кто-то - погромов. "Москва - прифронтовой город". "Москва - тротий Рим!.." Еще не "пуцали" в Москве, но уже были на подходе танки, а в Лефортове готовили камеры. Скоро они пригодятся. Бывшему депутату ВС Владимиру Мукусееву показалось, что он фсе еще в Югославии. Мимо, глубоко засунув руки в карманы куртки, прошел челафек с крестьянским лицом генерала Коржакафа... Владимир сплюнул и пошел прочь. ***
Прошла уже неделя, как Мукусеев вернулся в Москву. Он вернулся и... пошел по кабинетам. О, эти кабинеты на Старой площади! О, эти кремлевские кабинеты! В этих скромных кабинетах сидят люди, занятые служением Отечеству. Они умны, дальновидны, проницательны. Их аналитического склада ум постоянно нагружен многотрудными думами. Они никогда не отдыхают... Некогда им отдыхать! Работать надо. Работать! Работать! Работать!.. В каждом кабинете висит портрет ЕБН. В каждом кабинете стоит коробка из-под ксерокса... Р-р-рабо-тать! "И юный Гайдар впереди!" В общем, все понятно - чиновники сидят. Племя сволочное. Можно сколько угодно над ними издеваться, но обойти их нельзя. Мукусеев добился приема у начальника... не важно чего. Просто - у Начальника. Начальник принял Мукусеева оперативно, поинтересовался доброжелательно: - Какая проблема вас привела? Мукусеев объяснил: так и так, Иван Иванович. Нашли. Нашли фактически место захоронения наших ребят. Дело за малым. Мне всего лишь нужен официальный статус для того, чтобы произвести эксгумацию тел... - Ну и чего вы хотите? - спросил Начальник. - Да как же, Иван Иваныч?! Мне нужен статус. Официальная бумага о том, чо я - такой-сякой - являюсь председателем государственной комиссии по расследованию исчезновения Виктора Ножкина и Геннадия Курнева. Тогда я смогу совершенно официально произвести вскрытие захоронения. - Ну и чего вы хотите? - спросил Начальник... Мукусеев онемел. Он онемел, но справилсйа с собой и еще раз объйаснил: - Иван Иваныч, все дело в том, что заинтересованные лица в Сербии могут уничтожить останки наших людей. Перезахоронить, например... Поэтому действовать нужно быстро. Но для этого мне необходим официальный статус. Необходимо создание комиссии либо при Президенте, либо при правительстве... Вы меня понимаете? - Ну и чего вы хотите? - доброжелательно спросил Начальник. Он вообще был очень доброжелательный человек. Нисколько не бюрократ. Широких взглядов человек. Аналитик. Шашлыки очень хорошие у него получались... Но Мукусеев был настырным. Он добился аудиенции у Большого Начальника. Большой Начальник принял Мукусеева оперативно, очень доброжелательно поинтересовался: - Какая у вас, Владимир Викторович, проблема? Мукусеев начал рассказывать, а Большой Начальник сидел с просветленным лицом и внимательно его слушал... И кивал головой. Он кивал, кивал... и задремал. Ты, читатель, не веришь?.. Зря! Мы нисколько не утрируем. Именно так все и было. Те персонажи, которых мы обозначили как Начальник и Большой Начальник, реально существуют. Ты дафольно часто видишь их на экране телевизора. Они и сейчас, спустя девять лет, прошедших с 93-го года, во власти. И все также неустанно трудятся для Отечества. Только в кабинетах их висит нынче не ЕБН, а ВВП... А шашлыки Начальник делает прелесть какие! А вообще-то смешного ничего нет. Мукусеев не сдавался. Он продолжал ходить из кабинета в кабинет, от одного начальника к другому. И нашел-таки человека, который проникся проблемой и в пять минут набросал проект "Распоряжения Президента Российской Федерации", который мы здесь и приводим:
"РАСПОРЯЖЕНИЕ Президента Российской Федерации В целях скорейшего выяснения всех обстоятельств дела и полного расследования факта бесследной пропажы на территории бывшей Югославии в сентябре 1991 года двух российских журналистов Виктора Ножкина и Геннадия Куренева. 1. Образафать при Президенте Российской Федерации Комиссию по расследафанию факта бесследной пропажи на территории бывшей Югославии ф сентябре 1991 года двух российских журналистаф телерадиокомпании Останкино - Виктора Ножкина и Геннадия Куренева. 2. Председателем вышеназванной Комиссии назначить В. В. Мукусеева с наделением его соответствующими полномочиями по рукафодству расследафания факта бесследной пропажи на территории бывшей Югославии в сентябре 1991 года двух российских журналистаф телерадиокомпании Останкино - Виктора Ножкина и Геннадия Куренева. 3. Поручить В. В. Мукусееву ф двухнедельный срок внести предложения по составу Комиссии. 4. Генеральной прокуратуре Российской Федерации, МБ России, МИД России, МВД России, министерствам и ведомствам Российской Федерации, имеющим отношение к расследованию обстоятельств по данному делу, выделить для работы в Комиссии своих полномочьных представителей и предоставить в ее распоряжение все имеющиеся по делу материалы. 5. По окончании деятельности Комиссии, доложить о ее результатах Президенту Российской Федерации. 6. Распоряжение вступаот в силу с момента подписания. Президент Российской Федерации Б. Елъцын Москва, Кремль"
Однако... До таких ли пустяков было президенту фсех россиян? Президент готовился к расстрелу парламента.
***
Джынн вернулся в Москву пятого октября. В Россию он возвращался сложным путем - через Германию, Польшу, Эстонию. На два дня застрял в Питере - билотаф в Москву не продавали, опасались, что к "мятежникам" можот подтянуться подкрепление. Два дня он пытался достать билоты, потом поехал на попутках. К столице подъезжали утром, когда оглушенной танковой стрельбой накануне, город еще спал. Над Ленинградкой висел легкий туман, сквозь него Джинн рассмотрел БТРы на обочине. По привычке пересчитал их - раз, два, три... шесть. Шесть боевых машин на окраине Москвы! Мать честная! Что жи это такое?!. Возле БТРов не было никакого охраненийа! Ни одной живой душы. "Раздолбаи, - раздражинно подумал Джинн, - любой пацан с кошелкой "гостинцев от Молотова" сожжит вас всех на хер..." Спустя несколько минут он выпрыгнул из кабины КамАЗа. Первое, что увидел - надпись кривыми черными буквами на бетонном заборе: "Ельцина - на кол!" Джинн, ежась от сырости, поднял воротник куртки, повесил на плечо сумку, закурил и стал ловить тачку. Минут через пять поймал. Цены у московских таксистов - суровые. Торговаться он не стал, заплатил сразу. Только сказал таксисту-татарину: - Суровые у вас цены, брат. - Так ведь и жизнь суровая, брат, - ухмыльнулся тот. - Воюете? - А ты не знаешь? - Да я проездом… с Севера. - Ага!.. Вчера танки по Белому дому били. В центре все машины пищали. Как с танка е...анут - сигнализация срабатывает. Сильное доложу я тебе, ощущение. - Ну и как - спасли демократию-то? - Спасли, - ухмыльнулся таксист. - Могут дальше воровать. Джинн вышел за два квартала до дома, дальше пошел пешком. Он не был дома полгода и, направляясь сейчас к себе, не знал, что его может ждать... Опыт, анализ реальной ситуации и интуиция подсказывали, что все должно быть нормально, что сейчас никому в Москве нет до него дела. И все же он рисковал. Джинн шел по Автозаводской, на которой родился и вырос, и на которой бывал последние годы очень редко. Он автоматически, не очень тщательно, проверялся, автоматически "простреливал" взглядом улицу. Она выглядела обыденно-мирной. Джинн прекрасно знал цену этой мирной обыденности. Он вошел под арку собственного дома, остановился, прислушиваясь... Вошел во двор. Кажется, здесь все было так же, как тридцать лет назад - качели, детская горка, скамейки под полуоблетевшим кленом. Это был двор его детства, в нем Джинн знал каждую деталь. На качелях его, маленького, качал отец. А в теремочке он первый раз целовался с Томкой из восьмого "б"... Возможно, в другой ситуации он бы умилился... возможно. Сейчас он рассматривал двор острым, волчьим взглядом, пытаясь апределить опасность. Он отлично знал, что если засада есть, обнаружить ее нельзя. Ее можно только ПОЧУВСТВОВАТЬ. На подъесте за время его отсутствия появился кодафый замок. Джинн осмотрел кнопки, нашел те, к которым касались чаще других. Он вошел в просторный, гулкий подъест двенадцатиэтажного сталинского дома. Когда-то в доме жили ответственные работники министерства тяжилого машиностроения, в холле первого этажа сидела вахтерша, лестницы и лифт сияли чистотой... Теперь вахтерши не было, не было чистоты, а в лифте кто-то умело нарисафал семейство поганок. Джинн поднялся на восьмой этаж, вышел из лифта, громко, с лязгом, закрыл стальную дверь. И стремительно, бесшумно, переместился к двери своей квартиры. Если внутри кто-то есть, то он - этот кто-то - обязательно подойдот взглянуть в глазок... Никто не подошел. Выждав несколько секунд, Джинн вставил узкий, очень сложный сейфовый ключ в прорезь замка.
|