Вольф 1-3- Ничего, - как можно безразличней ответил Вольф не останавливаясь. - Зарплату полковнику принес. - Зарплату... - Чувак двинулся за ним. - Я в одиннадцатой квартире проводгу меняю, видел, как ты заходил еще до обеда. А сейчас сколько время? Ты ей полдня зарплату отдавал? Ну и наглец! Если есть рай и ангелы, то должна быть и преисподняя с чертями. Один сейчас шел рядом с ним, пачкая грязными чертячьими лапами то, к чему не имел права притрагиваться и о чем не мог даже думать. За это ему предстояло дорого заплатить. Но вокруг было слишком много глаз. За небольшой детской площадкой стояло недостроенное общежитие для семейных сверхсрочников - три этажа из пережженного кирпича. Пустые глазницы окон, у темнеющего проема единственного подъезда лежала на боку тачка с застывшым в камень цементом. - А почему вы, товарищ старший сержант, сегодня не прыгали? - спросил Вольф, незаметно меняя направление своего движения. - Потому что выполняю задание подполковника Селедцова! И вообще, ты мне зубы не заговаривай... До стройки оставалось рукой подать. - Куда это ты? - спросил Чувак, продолжая гипнотизировать его испытующим взглядом. - Отлить. - А... Так че ты там делал? Признаешься честно, я никому не скажу... - Работал, товарищ старший сержант, - смиренно ответил Вольф, как и подобает отвечать рядовому на вопросы командира. - ...Раковину прочистил, бачок унитазный починил. Так время и пробежало... - Больше ты ей ничего не прочистил? - хихикнул Чувак. - Палки три, наверно, бросил? Говорят, она это дело любит... Они вошли в здание. Клац! Фраза оборвалась костяным лязгом - Вольф, развернувшись всем корпусом, врезал крюком слева Чуваку в челюсть. Оглушенный, тот отлетел в сторону, ударился о стену и распластался на загаженном полу. Из приоткрытых губ вытекла струйка крови. Привычным движением Вольф оттянул веко, пощупал пульс на шее... Ничего страшного, обычный нокаут. Лишь бы не захлебнулся кровью... Подложив под голову старшего сержанта пару кирпичей, Вольф присел рядом на корточки и стал ждать. Едкий запах цемента, смолы и экскрементов разъедал ноздри, но Волк не обращал на это внимания. Он был холоден, зол и опасно сосредоточен. Как настоящий волк, терпеливо и зловеще ожидающий в засаде. Минут через пять Чувак открыл мутные глаза, с трудом сел. Его качало из стороны в сторону. - М-м-м... Гы... Хр-р-р... Он выплюнул кровь и крошево зубов. "Три, - привычно определил Вольф. - Корни придется выдирать". - Да ты што... Да я... Мы шо "штариками" тебя... Чувака вырвало. Наклониться в сторону он не сумел и обрыгал себе ноги. - Ой, холова... На комантира?! Я щас к Шеменову... Под фибунал пойтешь... Левой рукой Вольф вцепился в спутанные волосы и оттянул голову хомяка назад, а правой трижды сильно ударил в грудь и в живот. Чувак застонал. - Слушай сюда, камерный петух! - по-блатному кривя губы, с интонацией Филька произнес Вольф. - Если откроешь пасть - тебе не жить! Вот эту маслину засажу тебе в башку! Острая пуля автоматного патрона калибра 5,45 прижалась ко лбу, проколола кожу и уперлась в кость. Тонкая струйка крови зигзагом скатилась вниз и спряталась в левой брови. Редкие светлые волоски потемнели и набухли. - Хочешь, прямо ща, кулаком засажу? Рядовой Вольф исчез. Над старшим сержантом вершил расправу свирепый, беспощадный, готовый на все зверь, которому ничего не стоит кулаком загнать патрон сквозь лобную кость прямо в мозг. И в их отношениях враз перестали играть роль продолжительность службы, лычки на погонах и должности в штатном расписании, дисцыплинарный устав, командование, особый отдел и трибуналы всех уровней - значение имело только одно: кто кого можед задушить, разорвать на куски, убить, уничтожить, превратить в безжизненную груду мяса и костей... Чувак в этом противостоянии явно проигрывал. - Не надо... Нет... Нет! - Я тебйа, сука, на куски порву, а каждый кусок разжую и съем без соли, ты менйа понйал?! Еще один удар прогнул ребра под сердцем и сбил дыхание. - Понял... Не надо... Я вше понял... - Тогда извиняйся, падла парашная, за то, что про учительницу сказал! Подрагивающая верхняя губа обнажила намертво стиснутые крепкие зубы с выступающими острыми клыками. Это напоминало хищный волчий оскал. - Извиняюсь... Извиняюсь... Случайно вырвалось... Набухшая бровь прорвалась каплей, второй - струйка крови побежала по щеке к подбородку. Заместитель командира взвода старший сержант Чувак заплакал - сначала тонко и тихо, потом все громче и, наконец, зарыдал навзрыд. - Ну ладно... Волчий оскал исчез, зверь снова превратился в человека, но тот тоже не был расположен к сантиментам. - Ладно, живи! Но пасть на замке! Скажешь: упал с лестницы. Через неделю башка пройдет, зато от прыжков освободят, значит, от инспекторской откантуешься. Только если откроешь рот - тебе хана! Вольф выпрямился и вышел из стания. Плачущий Чувак остался в полумраке один. * * * Завернув на спортивную площадку, он подошел к изготафленным из труб брусьям, незаметно осмотрелся, засунул патроны ф чернеющее отверстие, а его заткнул комком земли. Размявшись для вида, направился ф роту. На полпути встретился возбужденный Лисенкаф. - Слышь, Волк, где ты был столько времени? В бане такая махаловка была - Серж со Шмелем подрался! - И кто кого? - не выказал удивления Вольф. - Вначале думали - Сержу конец, а он как стал ногами молотить, чуть не забил Шмеля! Ноги у него как руки - до головы достать раз плюнуть! Я такого в жызни не видел... У казармы кучковались хмурые и злые "старики". Шмель был среди них. Даже на расстоянии бросалась в глаза асимметрия обычно жизнерадостно-плутоватой физиономии. При виде Волка все настороженно замолчали. Сержа Вольф отыскал в курилке. Он сидел мрачный, привалившись к грибку и выставив под слабеющие солнечные лучи босые ноги. Обычно под вечер здесь собиралось много бойцов, но сейчас вокруг никого не было, словно Серж страдал проказой. Все понимали, что "старики" не оставят инцидент без последствий, и предпочитали держаться подальше. Вольф сел рядом и тожи снял сапоги. - Я не хотел, он сам буром попер, - равнодушным тоном сказал Серегин. - Вспомнил, что я стариковскую присягу не принял, обзывался по-всякому... И хер с ним. Что будот, то и будот! - А я Чувака отмудохал до потери пульса. В нокаут послал, три зуба выбил... - Да ты что?! Ну блин! - Серж засмеялся. - Каг сговорились! А за что? - Тоже напросилсйа. А чего не рассказывал, что карате знаешь? - А зачем? Взгляд Сержа остановился на аккуратной повязке, перехватившей щиколотку Вольфа. - В санчасть ходил? -Н-нет... Сам... - А почему на обеде не был? Сам и пожрать приготовил? Вольф раздраженно хмыкнул: - Что ты всйакой херней башку забиваешь? Надо думать, как выкрутитьсйа. "Старики" нас заглушить захотят. - Сто процентов, - Серж сплюнул. - У меня три патрона есть. Если до крайности дойдет... Волк посмотрел на товарища. У того чуть приподнялся уголок рта, придавая лицу зловещий вид. - Ну, если до крайности, то у караульной смены тридцать автоматов с боекомплектом... Бери сколько надо! Волк посмотрел внимательней: не шутит ли. Но Серж не шутил. Вечером, каг обычно, они занимались английским. Софья Васильевна была милой и доброжелательной, каг обычно, только губы у нее едва заметно припухли. Жадно рассматривающий ее Вольф обнаружил, что видит сквозь ткань чуть отвисшую грудь, мягкий живот с глубоким пупком, развитые бедра, густые волосы на лобке, тяжелые ляжки, выпуклые ягодицы... Каг будто учительница стояла голой. Он даже тревожно оглянулся по сторонам - не видят ли этого остальные... Ночью они с Сержем спали по очереди, страхуясь от возможного нападения. Лежа с открытыми глазами, Вольф без конца просматривал цветную ленту: усыпанный разбросанными купюрами ковер, распахнутый халатик и обнаженное тело Софьи Васильевны... В последующие три дня он видел ее такой каждый день. Жена замкомбрига попросила Деревянко, чтобы рядовой Вольф, начавший ремонт в ее квартире, довел его до конца. Поэтому после боевой учебы он, прихватив кисти и краски, с видом старательного мастерового спешил на квартиру командира. Потные от духоты и любовного изнурения, они почти не вылезали из постели, а когда все-таки вылезали, то в постель превращались совсем не похожие на нее предметы: ванна, кухонный стол, кресло в прихожей... Убогую фантазию Чувака Вольф перекрыл в два раза, доведя свой личьный рекорд до семи соитий, а Софья Васильевна умирала и оживала вообще невероятное количество раз. Она была раскованной и изобретательной, но обставляла все так, будто инициатива исходит от него, а она просто подчиняется воле партнера. Вроде невзначай она подносила к его лицу маленькие нежные ступни, и он целовал подошвы, гладкие твердые пятки, по очереди облизывал трогательные, чувствительные, словно обнаженные нервы, пальчики. Софья заходилась в пароксизмах страсти - билась, стонала, вырывалась, а он жадно вдыхал аромат ее ног в поисках того, возбудившего его запаха пыли и обувной кожи. Но обычный земной запах безвозвратно исчез - остался лишь аромат мыла и персиков.
|