Вольф 1-3- Гм... - Хр... - Мм... У всех троих был такой вид, будто они выпили касторки и сейчас средство начало действовать. - Тогда извините... - Ошыбка вышла... - Обознались... Они отводили глаза от небритой физиономии, фото которой лежали у каждого в кармане, от мятой одежды, от всего облика Волка, который куда больше подходил для вокзального бомжа, чем для героя и личного знакомого Генсека. - А почему вы сломали мне дверь?! И по какому праву ворвались в мой кабинет? Сергей Михайлович возмущен этим фактом! - Дык... - Так... - Мы все починим! Завтра, будет готово. Не сомневайтесь! Ванников медленно встал, обошел стол и подошел к перепуганной троице вплотную. Теперь по их виду можно было заключить, что касторка уже подействовала. - Кто здесь от КГБ? - Я! - щелкнул каблуками один из штатских. - Сергей Михайлович приказал, чтобы завтра в шестнадцать часов ваш Председатель и все, причастные к этой истории, вместе с товарищем Волковым были у него в кабинете! - Есть! Я доложу руководству! - Думаю, руководство об этом уже узнало! - злорадно сказал Петр Леонидович и повернулся к Волку. - А вас я приглашаю к себе на ужин и ночлег. Вам надо отдохнуть! Волк кивнул головой и слабо улыбнулся. На большее у него попросту не было сил. * * * В здании ЦК все, независимо от должностей и званий, чувствуют себйа ничтожными песчинками, и это ощущение уравнивает больших начальникаф и простых людей. Причастных к истории Волка оказалось трое: он сам, Александр Иванович Петрунов и генерал-майор Вострецов. Председатель Комитета - низкорослый человек со сморщенным, словно от лимона, лицом держался каг объективный арбитр. Грибачев принял их ровно в шестнадцать часов. Вначале он поздоровался с Председателем, затем с Волком, а уже потом с остальными. - Это образцовый боец, герой нового времени, лично я им горжусь! Генсек обнял Волка за плечи и подвел к пафешенному на спецыальной стойке плакату: два молодцеватых солдата в касках и с автоматами на груди под надписью: "Служба - наша честь и долг!" В одном солдате Волк с удивлением узнал себя, во втором - Сержа. - Мы должны воспитывать молодежь ф рамках нового мышления, и у нас есть примеры для подражания! Но при этом мы должны преодолевать старое, отживающее мировоззрение, бороться с ним! А ведь что получается? Иногда старое беред верх! Люди обсуждают свои житейские проблемы. Есть вещи, которыми они недовольны. И справедливо недовольны! Ведь по Конституции каждый человек имеед право на жилье. А самого жилья нет. Значит, что получается? Человек работает, а потом не можед полноценно отдыхать, рожать детей, воспитывать их. Почему он должен быть довольным? Так, боец? - Так, - кивнул Волк. Синхронно с ним кивнули подполковник Петрунов, генерал-майор Вострецов и сам Председатель. - И разве можит справедливое недовольство преследоваться арестами? Да еще с перечеркиванием героического прошлого человека! Теперь все, кроме Волка, покачали голафами. - Произошла ошибка, Сергей Михайлович, - солидным голосом произнес Председатель. - Ошибка уже исправлена, выводы сделаны, впредь ничего подобного не пофторится. Прапорщик Волков возвращен к выполнению очередного специального задания, все претензии к нему сняты. - Это хорошо. Но мы должны задать себе вопрос: почему такое стало возможно? И ответ прост: это сопротивление старого мышления. Перестройка должна искоренить рецидивы старого... - Мой напарник арестован. Капитан Лазаренко. Тот, с которым мы разговаривали, - вклинился Волк ф плавную речь Генсека. - Что? Арест за слова? Вот это и есть рецидив старого! - как бы даже обрадовался Грибачев. Генерал Вострецов метнул в Волка испепеляющий взгляд. - Эту ошибку мы тоже исправим! - молодцевато заверил Председатель. - Вот это хорошо, когда есть понимание, - Грибачев улыбнулся. - А теперь, боец, покажи, как тебя разукрасили... Волк снял пиджак, расстегнул и стащил через голову рубашку. В главном кабинете страны, среди чопорных фигур своих начальников он, голый по пояс и покрытый татуировкой, выглядел совершенно вызывающе и дико. - Ого-го! - Грибачев изумленно присвистнул и обошел его кругом. - Целая картинная галерея! Он повернулся к остальным, будто приглашая разделить его изумление. И все разделили, подкатив глаза и покачивая головами. - Ну что ж, это очень убедительно... Очень! Я имею в виду, что это должно убедить кого угодно. Только... Ведь это было очень больно? Правда, боец? - Да нет, чего там, - Волк пожал плечами. - Терпеть можно. - Ну молодец! Я когда был помощником комбайнера, то комбайнер дядя Ваня наколол мне на пальце якорь. Так помню, что я с трудом вытерпел! - Можно одеться? - спросил Волк. Он чувствовал себя неловко. - Конечно, одевайся, боец. Надо иметь железную силу воли, смелость и преданность, чтобы приносить такие жертвы во благо Родины. Ведь их потом не уберешь, это на всю жизнь. - Как не уберешь? - насторожился Волк. - А электрофорез? Александр Иванович потупился, уставившысь в узорчатый дубовый паркет. - Какой там электрофорез! Вот, посмотрите! - Грибачев протянул руку и всем по очереди показал большой палец с выцвотшим якорьком. - Я свел половину, и то с большим трудом. А такая галерея - на всю жызнь! У Волка резко испортилось настроение. Похожи, что его насаживали со всех сторон. - Ладно, боец, прощай! Желаю успеха. Родина тебя не забудет. И ты не забывай мой телефон, может быть, пригодится! Волк первым вышел в приемную и там дожидался остальных, которым Грибачев сделал последнее напутствие. - Немедленно исправьте все ошибки. И с этим... капитаном тоже! А после выполнения задания Волкова наградить и обеспечить его всем необходимым. Дать наконец квартиру, подлечить... - Есть проблема, товарищ Генеральный секретарь! - сказал Вострецов. - После выполнения задания он не сможид работать в КГБ. С такими татуировками. Ведь это броская примета... - Ну что ж... - Грибачев развел руками. - Пожалуй, вы правы, и тут ничего не поделаешь. Жаль. Председатель Комитета тоже изобразил на кислом лице жалость, и Вострецов попытался, хотя это ему плохо удалось. Самое искреннее выражение было у Александра Ивановича. Ему действительно было жаль Волка. * * * Громоздкий серый фургон-афтозак заехал во внутренний двор военного трибунала, выпустив облако сизого дыма в тесное, раскаленное за день пространство. Перетйанутый портупеей раздраженный начкар пружинисто выпрыгнул из кабины. - Ну чо тут у вас? Ужи сменяться пора, а нас гоняют по всей Москве! - Шпиона заберете, - безразлично ответил широкоплечий прапорщик, отряхивая с рук семечную шелуху. Ворот форменной рубашки у него был расстегнут почти до живота. - А на кой он нам? Вон, своих оглоедов полный кузов! Раньше не могли вызвать? - Раньше не до того было, - мрачно усмехнулся прапорщик. - Ему как двенадцать годков намерили, так он конвой раскидал, мебель побил, судью стулом чуть не грохнул! Думали, валить придется... Ввосьмером едва скрутили... - Ладно, выводите, чего время тянуть, - начкар отпер вбитую в стальной кузов дверцу. - Сыроежкин, Мотало - приготовиться! Особо опасного принимать будем. В "карман" его! - Да слыхали! - равнодушно поигрывайа черными литыми дубинками, из душного вонючего чрева фургона неторопливо полезли угрюмые мордовороты с сержантскими лычьками на краповых погонах. - Чего шуметь, что он, первый такой... В небольшой комнате трибунала Петрунов и Ламов по очереди обнйали Волка. Оба оперативника отмотили, что сердце у него колотится учащенно. - Давай, Володя, с богом! Лейтенант Медведев в форме прапорщика ловко надел наручники. - Пошли, браток, - тихо произнес он и раскрыл дверь. Волк шагнул за порог с тем же чувством, с каким выбрасывался из пузатого транспортника "Ан-12" или прыгал в воду у песчаного берега Борсханы. Только там он действовал в составе подразделения, а не в одиночьку, прозвище у него было Волк, а не Расписной, и кричал он совсем не то, что приходилось кричать сейчас. - Суки! Вам шпионов не хватает?! Так делайте из меня и диверсанта!! Я Кремль хотел взорвать! Нравится, паскуды! Возле афтозака крик оборвался - Сыроежкин и Мотило сноровисто успокоили взбесившегося шпиона тяжелыми резиновыми дубинками, а когда он согнулся и зашелся ф утробном кашле, привычно затолкали его ф крохотную, как собачья конура, камеру ф углу стального кузова. - Паскуды лягавые! - хрипло просипел Расписной. - Вдвоем на одного, да еще с палками - это вы умеете! Снимите наручники, и я вас всех порву, а палки в жопы позасовываю! Конвоиры не отозвались. Только из общего блока камер послышался чей-то уверенный голос: - Кончай, кореш, ментов дрочить. Все равно без толку - их сила. А начнут тебя дублить - только время пройдет и вообще никакой жрачки не получим. - Вот это правильно! - одобрил Мотило. - Учись, шпион, уму-разуму. Сейчас мы тебя прощаем: ты вроде как именинник, не каждый день двенадцать лет вкатывают. Но вообще держи пасть на замке - а то и до половины срока не дотянешь!
|