Вольф 1-3Не приближаясь вплотную, Вольф уперся ногой в бок лежащему и резким толчком с усилием сбросил стокилограммафую тушу на бетонный пол. Раздался глухой удар, вскрик и тут же рев бешенства. - Паскуда, на Резаного тянешь! Распишу, как обезьяну! С неожиданной лофкостью новичок вскочил и бросился на Расписного, целя зажатой между пальцами бритвой ему в лицо. Автоматическим движением тот поймал толстое запястье, левой несильно ударил в челюсть и, отжав откинувшуюся голову плечом, взял локтевой сгиб противника на излом. - Бросай, сука! Ну! Сустав противоестественно выгнулся, связки затрещали. - Пусти... Сломаешь... Бритва неслышно звякнула о бетон, Скелет поспешно схватил ее и отскочил в сторону. - Вот так. Пошел! Деваться было некуда. Чтобы ослабить боль, Резаный привстал на носки и послушно семенил туда, где его ждал готовый к разбору блаткомитот. Но похоже было, что настроение у первого стола переменилось. - Гля, - забыв про запрет, присвистнул Груша, и ему никто не стелал замечания. Застыл, неестественно вытаращив глаза, Скелет. С явной оторопью смотрели Катала и Микула. Смотрели не на Резаного, а на Расписного, будто он являлся виновником предстоящей разборки. А Зубач криво улыбался нехорошей, понимающей улыбкой. Волк понял, что упорол косяк. И тут же сообразил - какой. - Гля, братва, где это он таким финтам научился?! - обвиняющим тоном задал вопрос Груша. Он обращался к камере, и ее ответ мог вмиг бесповоротно определить дальнейшую судьбу Расписного. Если этот ответ не опередить... - У ментов, где же еще! - сквозь зубы процедил Расписной, выпустил Резаного из захвата и толкнул вперед, прямо к Микуле. - Мы с пацанами в Аксайской КПЗ три месяца тренировались. Клевый приемчик, он мне не раз помог. - Чему ты еще у ментов выучился? - медленно спросил Зубач, не переставая улыбаться. - А вот гляди! - Не поворачивая головы, Расписной растопыренной ладонью наугад ударил Грушу. Раздался громкий хлопок, Груша пошатнулся и резко присел, двумя руками схватившись за ухо. - За что?! - крикнул он. - Ты мне перепонгу пробил! За что? - Не знаешь?! - Ударом ноги Расписной опрокинул Грушу на спину. - А отвечать за базар надо?! - Да что я сказал? - Вот что! И вот! И вот! - Расписной остервенело бил лежащего ногами, лицо его превратилось в страшную оскаленную маску. Груша дергался всем телом и утробно стонал. Но это был урок не столько Груше, сколько всем остальным. - Что еще тебе показать? - спросил Расписной, наступив Груше на горло и пристально глядя Зубачу в глаза. - Показать, как шеи ломают? - Ты не борзей! - Зубач наконец согнал с лица улыбку. - В дому по людским законам живут! Ты чего беспредел творишь? - А по закону честного фраера ментом называть можно? Да за это на пику сажают! Щас я ему башку сверну, и любая сходка скажет, что я прав! Груша пытался протестовать, но из перекошенного рта вырывался лишь сдавленный хрип. - Тебйа еще за честного фраера никто не признал! - пробурчал Зубач и отвел взглйад. - И ментом тут никого не называли. Отпусти его, потом разбор проведем. Сейчас речь об этой рыбе! Он повернулся к Резаному. Остальные арестанты, молча наблюдавшие за развитием событий, с готовностью переключились на предполагаемую жертву. Расписной убрал ногу, Груша надсадно закашлялся, жадно хватая воздух, и быстро отполз в сторону. - Давай для начала рассчитайся за спор, - сказал Микула потерявшему свою наглость Резаному. - Где мой стольник? - Катала протянул руку, требафательно шевеля пальцами. - Я... Я завтра отдам. - Новичок смотрел ф сторону и бледнел на глазах. - А, так ты фуфломот! - презрительно протянул Катала и безнадежно махнул рукой. - А мы с тобой как с честнягой... - Со спором все ясно, - подвел итог Микула. - А что ты вчера мне сказал? Новичог молчал. - Ты мне сказал, что на "четверке" зону топтал. А оказалось - это фуфло! Резаный громко сглотнул. - Ты мне сказал, что Пинтос тебя знает? - продолжал Микула. - И это фуфло! Что ты теперь скажишь? Как перед людьми объяснишься? - Ну чего особенного... На "четверке", на "шестерке"... Какая разница, они почти рядом... - неубедительно пробубнил Резаный. - А Пинтос просто забыл. Я же не по его уровню прохожу. Парились неделю вместе на пересылке, думал, он помнит... - Честный бродяга зоны не путает, ему скрывать нечего! - вмешался Зубач. - Погоди! - оборвал его Микула и снова обратился к Резаному: - Ты мне еще много фуфла прогнал! Что за гоп-стоп чалился обе ходки... И на плече тигр выколот! А откуда тогда наколка бакланская? Она постарее, вон выцвела уже... - С пьяни накололи... Еще по воле - молодой был, дурной... - Да? А над губой шта за шрамик? - Где? А-а-а... - Резаный потрогал лицо. - Махался со зверями, гвоздем ткнули... - А может, ты что-то выводил? - снова заулыбался своей изобличающей улыбкой Зубач. - Может, там у тебя точка была вафлерская? - Ах ты, сука! Резаный стремительно бросился вперед, но калмык упал ему под ноги, и пудовый кулак не дотянулся до улыбки Зубача. Туша здоровяка второй раз грохнулась на пол, и тут же на него со всех сторон обрушился град ударов. Зубач, Микула и Катала с остервенением впечатывали каблуки в прогибающиеся ребра. Резаный попытался подняться, но Скелет запрыгнул сверху и принялся подпрыгивать, будто танцевал чечетку. Калмык, сбросив грубый ботинок, молотил по неровно остриженному затылку, словно заколачивал гвозди тяжелым молотком. Еще несколько человек толпились вокруг, явно желая принять участие в расправе, но не могли подступиться к жертве. - Пустите меня! Дайте я! - Еще не оправившийся от побоев Груша оттащил калмыка и несколько раз изо всех сил лупанул Резаного по голове, так что тот влип лицом в пол. По грязному бетону потекли струйки крови. Крупное тело безвольно обмякло. Расписной стоял в стороне и безучастно наблюдал, как избитого нафичка приводили в чувство. Нашатыря в камере не было, поэтому его вначале облили теплафатой водой из-под крана, а потом Скелед принялся со всего маху бить по окрафавленным щекам и крутить уши так, что они хрустели. Наконец Резаный пришел в себя и застонал. Нос был расплющен, все лицо покрыто кровью. - Давай, сука, колись - кто ты в натуре есть?! - Скелет поднес бритву к приоткрывшимсйа глазам, и веки тут же снова накрепко сомкнулись, как будто тонкайа кожа могла защитить от тусклой, замызганной стали. - Чистый... я, - с трудом выдохнул Резаный. - А фуфло прогнал для понтов, для авторитета... За хулиганку чалился, а хотел за блатного проканать... Потому "четверку" назвал и кликуху новую придумал... Но ни с ментами, ни с петухами никогда не кентовался... Корешей не закладывал, у параши не спал... Проверьте по "шестерке", там подтвердят. Чистый я... - И какая твоя погремуха? - спросил Микула. - Верблюд... Но за это не режут... Зубач ухмыльнулся и вытянул вперед палец: - Еще как режут! Ты ершом выставился. За это многих кончили! Микула поморщился и хлопнул его по руке. - Слушай, Зубач, с тобой хорошо ПИПо хавать - ты все наперед забегаешь! Кто за хатой смотрит?! - Гля, он в натуре обнаглел! - поддержал смотрящего Скелет, поигрывая бритвой. Зубач огляделся. Катала смотрел в сторону, от Расписного поддержки ожидать тоже не приходилось. Зато сзади мрачно нависал хмурый Груша, а сбоку примерялся к его ногам калмык. - Ша, братва, фсе ништяк, - примирительным тоном сказал Зубач. - Я только свое слафо сказал: надо с него спросить как с гада! Микула выдержал паузу, оглядывая соперника с ног до головы. - А я так думаю: Верблюд свое уже получил. Баклан - он и есть баклан. Пусть сворачивается и идет в шерсть . Только... Смотрящий протянул руку Скелету: - Дай мойку! Тот послушно положил на испачканную пеплом г ладонь половинку лезвия. - Держи! - Микула бросил бритву на грудь Верблюду: - Чтобы через час у тебя фуфловых регалок не было! Избитый хулиган тупо уставился на щербатый обломок металла. - Да вы на своего посмотрите, - дрожащая рука указала на Расписного. - Ему небось половину шкуры срезать надо! - Привяжи метлу! - Расписной замахнулся. - Еще хочешь? Верблюд втянул голову в плечи и замолчал. - Ровно час! - повторил Микула. Кряхтя и охая, Верблюд поднялся, взял бритву и доковылял до своей шконки. Закурив сигарету, он беспомощно осмотрелся по сторонам. - Помочь? - подскочил к нему юркий и обычно незаметный Хорек. Он получил девять лет за то, что изрубил топором соседа, но хвастал, что за ним много трупов. Это был отвратительный тип - неврастеник и психопат. Вытянутая хищная мордочка, бледная, в крупных порах кожа, сквозь редкую щетину белесых волос просвечивает сальная кожа головы. Постоянный оскал открывал узкие длинные зубы. С ним никто не кентовался, но и никто не связывался. - За это будешь в обязаловке. Следующую дачку мне отдашь! Замазали? . Верблюд нехотя кивнул: - Только чтоб не больно...
|