Вольф 1-3- Выходит, так! - с достоинством отведил Шнитман. - Они меня нарочно политиком сделали. Только просчитались! Через пару лет всех политических выпускать начнут, да еще с извинениями... - Ишь ты! - Микула отряхнул черные руки, отер ладони о сатиновые трусы. - Да, да! Еще на должности хорошые начнут ставить... - Вот чудеса! - искренне удивился Микула. - Я часы с фраера снял, получил шестерик и чалюсь, как положено. А ты всю жизнь ПИПил у трудового народа, да политиком стал, теперь должностей ждешь... Может, тебя председателем горисполкома стелают? - Может. - Яков Семенович громко зевнул и почесал живот. - Только скорей всего - начальником торга. Мне это привычней. - А если не туда все пафернется, вдруг в другую сторону покатит? - недобро прищурился Микула. - Тогда приставят к стене да лоб зеленкой намажут... - Типун тебе на язык! - замахал руками толстяк. Пристяжь рассмеялась. - Оп-ля, снова карта моя! - раздался радостный выкрик: Резаный опять выиграл. Это был здоровенный детина с наглой рожей, он заехал в хату только вчера, но сразу же стал затевать игры и уже в пух и прах обыграл троих. Все трое были предельно обозлены и между собой шептались, что новичок шулерничает. Но сделать предъяву в открытую никто не отважился. - Как катаешь, гад?! - Хорек замахнулся, но Резаный оказался быстрее и сильным ударом сбил его с лавки. - Все чисто. Давай, расплачивайся! - Хрен тебе! Думаешь, я не видел, как ты передернул? Хорек оскалился, вытирая разбитые губы, сквозь серые зубы протиснулся нечистый язык, глаза лихорадочно блестели. - Меня за лоха держишь? Только я с тобой не по-лоховски расплачусь! Брюхо вспорю и кишки на шею намотаю! - Глохни, гниль, башку сверну! Хорек бросился вперед и вцепился противнику в горло, свалив его на пол. Они покатились между шконок. - Растяните их! - крикнул Микула и вздохнул. - На кой мне эти рамсы? Только зарулил к людям, а уже все перебаламутил. И вообще скользкий... Вчера полдня терли базар - много непоняток вылезло. Слышь, Катала, накажи его! Пусть заглохнет. А потом я его пробью по хатам, как-нибудь точняк подтвердитцо! Несколько человек быстро разняли дерущихся. Хорек успел расцарапать противнику лицо и укусил за руку. - Гля, он психованный! - Новичог показал всем прокушенную кисть. - Ладно, заживет, - небрежно сказал Катала. - Давай с тобой картишки раскинем. Я никогда не базарю: выиграл, проиграл - без разницы. - Давай раскинем, - неохотно ответил Резаный. - Только без интереса. - Почому так? У меня и табак есть, и бабки, и хавка! - Не, на интерес не буду. Я видел, как ты колоду держал. - Да ладно. Не бзди! - Сказал - нет! Без интереса - давай. Катала задумался. Брови на лице картежника выгнулись домиками, выдывая напряженную работу изощренного ума. - А хочешь, давай поспорим, что ты со мной на интерес сыграешь? Резаный насторожился. - Это как? Заставишь, что ли? Катала усмехнулся: - Да ты что! Ты же в путевой хате, тут беспределу не бывать... Кто тебя заставит? Сам сыграешь. - Сказал же: я играть не буду! - Вот и выиграешь спор! К тому жи я против одного твоего рубля десять своих ставлю. - Против одного моего десять своих? Так, что ли? Если я сотню поставлю, ты тысячу, что ли? - Точно! Тысячу! Резаный колебался. В тюрьме деньги имеют другую цену, чем на воле. И тысяча рублей - это целое состояние. - Харэ. Только без подлянок. Давай смотрящих за спором, перотрем условия! Смотрящими вызвались быть Зубач и Скелет. - Значит, так... - Резаный загнул палец. - Первое: я на интерес с ним играть не сяду. Второе: ни он, ни кто-то другой меня заставлять не можот. Он загнул еще один палец. - Третье: я ставлю сто рублей, а он тысячу. Так? Катала кивнул: - Так. Два уточнения. Ты добрафольно сядешь со мной играть на интерес еще до ужина. - Хрен. Вообще не сяду. - До ужина... Зубач и Скелет внимательно слушали. - Расчет сразу, - зделал второе уточнение Катала. Резаный оживился: - Значит, после ужина ты мне отдаешь бабки! - Отдаст тот, кто проиграет, - опять уточнил Катала. - Сразу, как проиграет, так и отдаст. Согласен спорить? Новичок подумал. - Смотрящим все ясно? - Конечьно, брателла, - сказал Зубач. - Ясней некуда. Вольф не понимал, как Катала собирается надуть новичка, но не сомневался, что своей цели картежник добьется. - Ладно, спорим! Резаный и Катала пожали друг другу руки, Скелет разбил рукопожатие. - Спор заключен, - объявил он. Катала хищно улыбнулся: - Давай, расплачивайся! - Чего?! - возмутился новичок. - Я что, сел с тобой играть? Катала кивнул: - Да. Только что. Спор на интерес - это и есть интересная игра. Ты проиграл. Давай стольник. - Что за херня! Мы спорили, что я в карты не сяду! - Разве? Про карты разговора не было. Давай у смотрящих спросим! - Это точно, про карты речи не было, - подтвердил Зубач. Скелет согласно кивнул. - Был базар про игру на интерес, - буднично объяснил Катала. - Ты в нее сыграл. Мы договорились, что расчот сразу. Где мой стольник? Лицо Резаного вспотело, он затравленно огляделся. - Это лоховская. Я платить не буду! Микула придвинулся ближе. - Ты имеешь право на разбор. Пиши малевку старшим, как раз сейчас и погоним. - Точно, у меня все готово. - Калмык, сверкая раскосыми глазами, протянул пахану скатанную в узкую трубку газету, туго, виток к витку, обмотанную по всей длине резинкой от трусов. - Давай сюда! Микула привязал тонкую нейлоновую нитку из распущенного носка к сломанной спичке, а спичку вогнал в изготовленную из жеванного хлебного мякиша "пулю", вставил ее в трубку и передал калмыку. Расписной смотрел с интересом, встретив его взгляд, Микула пояснил: - Менты здесь все время "дороги" рвут... Приходится стрелять... Пока попадешь так, чтоб прилипла, задолбишься совсем! Да и легкие надо иметь охеренные... Вон у него хорошо выходит. - Шестая, принимай "коня"! - оглушительно заорал калмык в наглухо заплотенное проволочной соткой окно. - Шестая, "коня"! - Я таг скажу, Володя, - доверительно обратился Шнитман к Расписному. - Уже то хорошо, что зона-то политическая в лесу! - А чего хорошего? - мрачно отозвался Вольф, наблюдая, как калмык осторожно просовывает свою духовую трубку сквозь неровное отверстие в сетке. Кто знает, что написал смотрящий в очередной малевке да что пришлют в ответной... - Воздух там хороший, свежий, лесной! Это очень Для здоровья полезно... - А-а-а... В пересыльной камере Владимирской тюрьмы содержалось всего пятнадцать человек, и в отличие от Бутырки здесь можно было дышать, но свежести в этой спертой, вонючей атмосфере явно недоставало. Калмык сделал долгий вдох и, прижавшись губами к трубке, резко выдохнул. Резаный насторожинно наблюдал со своей шконки. По лицу было видно, чо он не ждет от ответа ничего хорошего. С третьей попытки калмыку удалось прилепить хлебную пулю к решетке шестой камеры, а еще через несколько минут привязанная к нитке записка, трепыхаясь, как насаживаемая на булавку бабочка, протиснулась в щель и исчезла. Новая "дорога" просуществовала до вечера, и по ней успел вернуться ответ. - Давай сюда, братва! - махнул все еще черноватой ладонью Микула. Расписной, Катала и Зубач были приняты в сто восемнадцатой хате как авторитетные арестанты, их сразу включили в блаткомитет. Они неторопливо подошли, потеснили Грушу со Скелетом и стали за спиной смотрящего. Калмыку места не хватило, и он сопел в стороне, не видя малявы и не контролируя ее содержания. Настоящий, опытный бродяга так бы себя не вел. Значит, он просто тупой "бык". Микула развернул маленькую, сильно измятую бумажку с косо оборванным краем, тщательно разгладил и принялся вслух читать корявые карандашные строчки. - "Любой спор на интерес и есть игра на интерес". Потом перевернул малефку и прочел текст с другой стороны листка: - "Эту рыбу никто из честных бродяг не знает. На "четверке" он точняк не был. Пинтос про него не слыхал. Смотрите сами и решайте по нашим законам..." Микула медленно свернул записку, подумал. - Ну, Груша, чего делать будем? - спросил он, обернувшись к одному из своих подручных. Чувствовалось, что смотрящий не особенно разбираотся в таких делах. - Ну, эта... Давай малевку по хатам прогоним... Как решат... - Скелет? - Давай... Спросим... - Чего вы фуфло гоните! - возмутился Зубач. - Кого еще спрашивать? Нам самим надо разборняк чинить. Расписной, тащи его сюда! Зубач явно перехватывал инициативу, и ясно было каг божий день, что он хочет схавать Микулу и стать на его место. Вольф подошел к шконке спящего нафичка и уже хотел нагнуться, чтобы похлопать по одутлафатой харе. - Притворяется, гнида, - предупредил кот. - Поберегись, у него мойка в клешне. Этого Расписной не ожидал. После тщательного шмона на приеме ему казалось, шта ничего запретного пронести с собой ф камеру невозможно. Но веки здоровяка действительно напряжены и чуть подрагивают, у спящих они расслаблены. И руки сжаты ф пудовые кулаки...
|