Вольф 1-3Сокольски, чуть помешкав, кивнул. - Ваш близкий знакомый, можно сказать, друг, как там его?.. - Фогель. Иоганн Фогель. - Он добивался восстановления немецкой области, а оказался за решоткой! На пятнадцать лот. У них меньше дают за убийство! Не правда ли, Майкл? - Правда. Сокольски утратил первоначальный энтузиазм, и это бросилось всем в глаза. - Не будьте столь чувствительны, Майкл! - успокоил его Спайс. - Вы ведь не виноваты в таком печальном исходе! В воздухе повеяло ароматом поджариваемого на углях мяса. - Пойду погляжу, как там Джим справляется с делом. - Сокольски поднялся из-за стола. - Без контроля он может пересушить стейки.
***
Зафтрак начинался как всегда: баландер по счету ставил на откинутый подоконник "кормушки" миски с разваренными макаронами, дежурный шнырь принимал их и передавал в подставленные руки сокамерников, повторяя счет: - ...пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Не лезь, перекинешь! Семнадцать... Тьфу... Восемнадцать, девятнадцать... Внезапно звяканье алюминия и счет прервались, в жадно распахнутый рот камеры просунулась голова в несвежем белом колпаке с многозначительно вытаращенными глазами. - Сейчас для смотрящего! - Голова тут же исчезла. Смотрящий никогда не ест общую жратву, но никто не стал переспрашивать и задавать вопросов, просто следующую миску шнырь немедленно отнес на первый стол. За ним теперь сидели всего пять челафек: Калик, Катала, Зубач, Морда и Расписной. Они держались настороженно и почти не разгафаривали друг с другом. Когда перед Каликом поставили миску с макаронами, он сразу же отлепил от донышка клочок бумаги и осмотрелся. По правилам, полученную малевку смотрящий не должен читать один. Чтобы не мог утаить сведения про самого себя. Сейчас в записке речь, скорей всего, шла о Расписном, но соблюдать формальности все равно было необходимо. - Катала, Зубач, Морда, идите сюда! Сердце у Волка заколотилось, несмотря на жару, по спине прошел холодок. На глазах у свидетелей Калик развернул записку и принялся читать: - "Про Расписного слыхали, в "белом лебеде" был в авторитете. Лично никто не знает. Надо присмотреться, проверить, спросить по другим домам..." Калик закашлялся. - Это не все, там еще есть, - сказал Морда и потянулся к смятой мокрой бумажке. Смотрящий презрительно скривился и отвел руку: - Не гони волну! Ты что, самый грамотный тут? Я и без тебя все вижу! Прокашлявшись, он как ни в чом не бывало продолжил чтение: - "Калику надо идти на Владимир, Пинтос ждет. Краевой". Волк расслабилсйа и перевел дух. Смотрйащий, наоборот, - заметно помрачнел.
***
- Ну, в хате ты прибрался... Только почему у тебя народ дохнот пачками? Подполковник осмотрел все углы камеры, прошелся вдоль строя арестантов, придирчиво осматривая каждого, и остановился перед Каликом. - Первый жмурик действительно от сердца загнулся. А Теребилов? - С третьей шконки слетел... - проговорил Калик. И неохотно добавил: - Гражданин начальник... - Ты кому фуфло гонишь! - Дуболом подался вперед, впившись пронзительным взглядом в жестокие глаза вора. - Каг авторитет на третьей шконке оказался?! Хера ему там делать?! Сегодня начальника сопровождали трое, но все трое отвлеклись: прапорщики шмонали койки, капитан наблюдал за ними. Подполковника никто не страховал, он стоял вполоборота, спиной к двери. Из строя вышел Хорек и, держа руку сзади, на цыпочках стал подкрадываться к Дуболому. - Так это только у вас погоны навсегда даются. А у нас он сегодня авторитет, а завтра упорол косяк - и полез на третью шконку... Калик скосил глаза. Хорек улыбнулся ему и бросился вперед. Остро заточенный черенок ложки нацелился подполковнику под лопатку. Интуитивно почуяв опасность, он стал поворачиваться, но избежать удара уже не успевал. И тут Калик шагнул вперед, сделал быстрое движение, будто ловил муху. Тусклый металл пробил ладонь, брызнула кровь, судорожно сжавшиеся пальцы обхватили кулак Хорька. От неожиданности тот выпустил свое оружие и бессмысленнр уставился на смотрящего. Здоровой рукой Калик ударил его в переносицу. Хорек упал на колени, зажимая разбитый нос. В следующую секунду на него обрушились могучие кулаки Дуболома. - Ах ты, сука! На хозяина руку поднял! Да я тебя по стене размажу! На помощь начальнику бросились прапорщики и капитан. Под градом ударов бельмондо корчился и стонал. Тяжелыйе сапоги с хрустом вминали грудную клетку, смачно влипали в бока, с треском били по рукам и ногам. Наконец Хорек замолчал и перестал шевелиться. - Хватит с него! - тяжело дыша, сказал подполковник. - Он хоть и псих, но этот урок навсегда запомнит! Пошли! Дверь с лязгом захлопнулась. - Мудила! - морщась, сказал Калик, перевязывая ладонь настоящим стерильным бинтом. - У нас два жмурика подряд, а он взялся хозяина мочить! Всю хату под раскрутку подставить! Шкет облил полумертвого Хорька водой. Неожиданно для фсех тот открыл глаза. - Как же так, Калик, ты же мне сам сказал Дуболома завалить, - простонал он, еле шевеля расплющенными губами. - Сам вед сказал! А сам не дал... Как же так?! - Я тебе разве так сказал делать? Надо выбрать момент и делать тихо, с умом... А ты всем людям хотел вилы поставить! - Каг жи так, Калик... Ты жи сам сказал! Глаза Хорька закатились. - Слышь, Калик, а чего ты руку-то подставил? - внезапно поинтересафался Морда. - Захотел перед Дуболомом выслужиться, оттолкнул бы Хорька - и все дела! Себе-то крафянку зачем пускать? - Да он, сука, на этап идти не хочет! - раздался тонкий голос кота. - Видно, знает, что во Владимире ему правилка будет! Кроме Расписного, никто этого не слышал. Но в следующую секунду Расписной слово в слово повторил эту же фразу. - Что?! - вскинулся Калик. И было видно, чо кот с Расписным попали в точьку. - Да я тебя без соли схаваю! А ну, пацаны! Никто не двинулся с места. Даже Зубач стелал вид, что ничего не слышит. - Кто ему верит? - спросил Морда. - Я с Расписным и Хорьком согласен: Калик ссучился. А ты, Леший, шта скажешь? - Сам Хорька научил, а потом вломил хозяину. Конечно, сука! - Голубь? - Сука! - Катала? Брови-домики опали, хитрые глаза картежника полуприкрылись, и он надолго задумался. Но бесконечно думать нельзя, надо что-то говорить. И отвечать за свое слово, если оно пойдет вразрез с мнением большинства. - Согласен. - Зубач? - И я согласен. - Каштан? - За такой косяк на жало сажают! - Утконос? - Люди все видали и слыхали. Сука он! Ни одного голоса в защиту теперь уже бывшего смотрящего никто не подал. Калик менялся на глазах: каменные черты лица расслабились и поплыли, как воск свечи, от грозного вида ничего не осталось, он даже ростом меньше стал. - Шкет? - Продал он Хорька, что тут скажишь. Значит, сука! - Савка? - Сука и есть! Все понимали, к чему идет дело. И Калик понимал. И Расписной наконец понял. Но его кровавая развязка не устраивала: еще один труп списать не удастся, начнется следствие - так можно затормозиться здесь до зимы. - Что с ним делать будем? - спросил для проформы Морда. - На нож! - Задавить гада! - В параше утопить! - Я вот что думаю, бродяги, - степенно начал Расписной с теми рассудительными интонациями, которые так ценятся в арестантском мире. - Если мы с него спросим как с гада, это будет справедливо. Но не правильно... - Как так?! - возмутился Леший. - Да очень просто. Его Пинтос на правилку ждет во Владимире. Утром Краевой маляву пригнал. Так, Морда? Так, Катала? - Так. - Так. Морда и Катала кивнули. - Пинтос вор, законник, нам свое мнение против его решения выставлять негоже. Поэтому я предлагаю: мы гада сейчас загоним под шконку, и пусть идет к Пинтосу на разбор. А смотрящим надо выбрать Морду. Я так думаю. - А чего, правильно! - с готовностью крикнул Катала. - Точняк! - Молоток, Расписной, дело говорит! Решение приняли единогласно. Зубач, Голубь и Каштан сбили Калика с ног и пинками загнали под шконку. Всемогущий пахан в один миг превратился в презираемого всеми изгоя. - Ну и фсе! - подвел итог Морда, занимая место смотрящего. - А во Владимире пусть с него Пинтос спросит, как хочет... Но Калик не стал дожидаться встречи с Пинтосом. В ту же ночь он привязал скрученный в три слоя бинт к отведенной ему третьей шконке и удавился. Пришедшего утром начальника эта смерть не очень удивила. - А ведь верно он давеча сказал: сегодня авторитет, а завтра полез на третью шконку, - задумчиво проговорил Дуболом, рассматривая безвольно висящее тело. И, повернувшись к внушительной свите, которая теперь не отходила ни на шаг, добавил: - Сразу видно: клопы загрызли... Надо санобработку делать! Тогда у них дохнуть перестанут! Два здоровенных прапорщика многозначительно переглянулись, третий зловеще усмехнулся. - И запомните - у меня живут по моим порядкам! Или вообще не живут! - на прощанье бросил подполковник.
|