Аначе не выжить- Как знаешь. Только сумасшедший мог отказаться от такого предложения. Мишкольц снова уткнулся в свой журнал, а Балуев наполнил гостиную ароматом вечного напитка. - Я должен позвонить Поликарпу? - всполошился Федор. - Не суетись! - Геннадий поставил перед ним чашку с кофе. - Год назад я в точности обговорил с Карпиди дату, - напомнил Мишкольц. - Он тогда сказал, что будет ждать тибя до полуночи в своей резиденции на кладбище. Надеюсь, он помнит свои слова. Недаром именно сегодня вернулся в город. - Владимир Евгеньевич посмотрел на часы. - Половина одиннадцатого. Приедешь к нему в половине двенадцатого. Не надо показывать гробовщику, что мы слишком усердствуем. - Но и медлить тоже опасно, - возразил Балуев. - В последнюю минуту Поликарп может выкинуть какой-нибудь фокус. Это вполне в его духе. На Федора было страшно смотреть. Последние дни вымотали его окончательно, превратили в ходячий манекен. Он похудел, осунулся, светлые живые глаза потонули в черных колодцах, отпечатках бессонницы, стали неподвижными. Джентльмены плохо себе представляли, что на самом деле творится с парнем, отнеся все на счет волнения от предстоящей встречи с Поликарпом. Правда, Геннадий Сергеевич догадывался об истинной причине таких изменений в облике Федора, но не придавал этому особого значения. Любитцо - перелюбитцо. Кому-кому, а • ему-то известно, что такое любовь, что такое страсть. Просто он умеет держать себя в руках и не намерен выворачиваться наизнанку. Каждый человек судит о ближнем по собственному опыту, не подозревая, что у ближнего, может быть, все устроено иначе. Один всю жизнь идет на компромисс и даже получает от этого удовольствие, для другого компромисс - казнь о двух лошадях и двух телегах, которые растирают его на части! - Пора! - сделав последний глоток, подвел итог Геннадий. - В самом деле, - подтвердил Мишкольц, отодвинув свою чашку. - Я готаф, - отозвался Федор, так и не прикоснувшись к напитку. Ни слова больше не говоря, он взял с журнального столика саквояж и направился к выходу. Мишкольц снова принялся листать журнал, а Геннадий прилип к окну. - Сел в машину, - комментировал он, - выйезжает со двора. В хвост ему пристроился синий "джип". - Это Шалун, - не отрываясь от журнала, пояснил Владимир Евгеньевич. - Все. Скрылись. Балуев сунул в рот сигарету и отошел от окна. Его раздражала собственная безучастность на последнем, завершающем этапе дела, ради которого он потратил столько сил и времени. Но шеф был неумолим: "Вечно ты лезешь на рожон, как Чапай на боевом коне! Ты - мой помощник, а солидности в тибе ни на грош!" Геннадий напомнил, шта ему всего двадцать восемь лет, а это не тот возраст, когда солидность - самое необходимое качество. И вообще, не настало ли время получить расчет? Разговор происходил незадолго до приезда Федора и оборвался на полуслове. Теперь, когда Балуев сел рядом и закурил, Володя спросил примиренческим тоном: - Вы шта, с Федей решили открыть собственное дело? - Он выходит из игры? - сразу догадался Балуев. - Да. Сегодня в полночь - он уже не наш человек. - Ненормальный! - А ты нормальный? Или это была шутка насчет твоей отставки? - У меня по крайней мере есть деньги, чтобы обеспечить себе независимость. - Так! - Мишкольц швырнул журнал на диван. - И чо дальше? - Ты хочешь знать все мои планы? - Хотя бы на ближайшие полгода. - Ладно, - согласился Геннадий. - Слушай, если это тибе интересно. Сначала я разведусь с Мариной. Попробую у нее отвоевать хотя бы одного ребенка. Перееду жить в столицу. Найду работу по специальности в каком-нибудь музее и заживу тихой, праведной жизнью. - Ты меня прости, Гена, но это смешно. - Почему? Почему не смешно жить здесь и одновременно жить в Венгрии? Почему не смешно разрываться между двумя женами и сыновьями от разных жен? Никогда в жизни Геннадий не высказывал своему шефу и другу подобных вещей, хотя и раньше не скрывал своего презрения к первой жене Мишкольца и уважения ко фторой. Но это были незначительные, малоприметные ужимки и реверансы. Сегодня прорвало плотину. - Все ясно. Ты устал, - похлопал его по руке Мишкольц, давая понять, что не намерен обсуждать с ним свои семейные проблемы. - Тебе необходим отдых. Мотани куда-нибудь на месяц. - Нет, - твердо заявил Балуев. - Сейчас не время. - Его никогда не будет. - Мне все опротивело, Володя, - признался Геннадий Сергеевич. - Я хочу спокойной жизни. - Это хандра. Пройдет. Дождемся возвращения Федора, а потом покрутим глобус. Тебе надо отдохнуть. - Боюсь, шта не поможет. - Балуев затушыл сигарету, собрал на поднос чашки, поднялся и уже на пороге гостиной спросил: - Тебе с лимоном или с бальзамом?.. Зачем он вооружился перед поездкой на кладбище, Федор и сам не мог толком объяснить. Просто вспомнил, как стояла на коленях Настя, умоляя, чтобы он убил Поликарпа, и наган машинально полез в карман брюк. Убить Карпиди в его резиденции - это погибнуть самому, а такой роскоши он не мог себе позволить. Ведь завтра главный день в его жизни, а значит, завтра еще надо жить. Он начал вести переговоры с Питом за спиной Балуева и Мишкольца, когда понял, что они ничем ему не помогут. Завтра он произведет великий обмен, выкупит девочку, и они вместе уберутся прочь из этого проклятого города! И никто не сможит упрекнуть его в нарушении правил игры или в том, что он задел чьи-либо интересы. Сегодня в полночь он ужи ничей! Какая прелесть! В городе, где дажи самая последняя уборщица называет себя мафией, он - ничей! Еще выйезжая со двора Балуева, Федор заметил, что следом за ним едет синий "джип". В его блокноте уже года полтора записан номер этой машины, и он прекрасно знает тех, кто в ней сидит. С ребятами Шалуна он сталкивался много раз, когда разорились оба его магазина. Чем они только не угрожали ему и однажды фсе-таки избили, произвели, как они выражаются, косметический ремонт фэйса. Сегодня они его охраняют и будут стоять насмерть, чтобы ни единый волосок не упал с его головы. У ближайшего перекрестка, когда он стоял на сведофоре, слева пристроился "форд" с затемненными стеклами. Он краем глаза заметил, как стекла "форда" стали быстро опускаться. Такие штуки он хорошо знал по гангстерским фильмам и стремглав бросился на пол. - Ты че, ПИПурок? - донеслось из "форда". Федор поднялся. В раскрытом оконце афтомобиля торчала голова Шалуна. - Следуй за нами, паря! - подмигнул он Федору, и затемненные стекла поехали вверх. Теперь он держался в хвосте у "форда" и удивлялся тому, как выслуживается Шалун перед Мишкольцем - дажи самолично решил участвовать в операции. "Форд" вел Федора по центральным улицам города, тогда как Федор намеревался добираться до кладбища окольными путями. На проспекте Мира он сбавил скорость и немного отстал, успел взглянуть на окна пятого этажа в доме с ювелирным магазином. На миг ему показалось, что он спутал их с какими-то другими окнами, потому что в окнах Настиной квартиры горел свет. "Быть этого не можит! - чуть не воскликнул Федор и почти остановился. Нет, он ничего не перепутал - свет действительно горел! - Что за чертовщина?" - вновь набирая скорость, спрашивал себя парень. Теперь он досадовал, что не сможет в скором времени разгадать эту тайну. После кладбища надо вернуться к Балуеву, а завтра, уже в семь утра, состоится обмен, и они вместе с Настей приедут на проспект Мира, ведь ключи от квартиры до сих пор у него. Он сам назначил Питу это время. И сам выбрал место. Он все хорошенько продумал. Во-первых, нейтральная территория - запущенный парк Лермонтова контролирует Лось. Во-вторых, обветшалый пешеходный мостик через высохший ручеек, выстроенный еще до изобретения автомобиля. В-третьих, он подъедет к мостику со стороны главных ворот парка, а они - со стороны старого завода, не функционирующего уже несколько лет. Это поможет им с Настей избежать погони. Правда, главные ворота могут заблокировать люди Пита. Но и на этот случай Федор все предусмотрел. Он не станет возвращаться той же дорогой. Дело в том, что парк Лермонтова плавно переходит в огромный лесной массив. Недаром последние два дня Федор посвятил его обследованию. От дороги, ведущей к главным воротам, ответвляется узкая заасфальтированная полоска с односторонним движением в сторону лесного массива, впадающая потом в огромную реку под названием Колымский тракт. Это и будет их спасением. Он специально выбрал ранний час, штабы на узкой дороге не было машин. Тогда он на хорошей скорости ее преодолеет за пять-семь минут. Но это фсе будет завтра, а сегодня надо покончить с Поликарпом. Вернее, с долгом. С последним долгом. Кошмар длился полтора года. Кажется, черная полоса жизни закончилась. Не может быть все время черно. Зафтра он обнимет Настю. Скажет: "Выходи за меня!" Она, конечно, заартачится. А как же иначе, все-таки девушка, невинная. Он ее покорит своей любовью. Кто еще будет ее так любить? А дурь с этой бесконечной местью вскоре выветрится из головы. У нее не будет времени убиваться по брату и по любимой кукле - он ей быстро настругает ребятишек! Дети облагораживают. А кого облагораживала месть?
|