Ниндзя 1-5Николас, не в силах оставаться на своем месте, вскочил. Со страшным грохотом, заставившим д-ра Ханами вздрогнуть, он поднял жалюзи, прижался лбом к стеклу. За окном было по-прежнему гнусно, словно начадили десятки нефте-химзаводов. Он даже запах гари почувствовал. - Скажите мне, доктор, - сказал Николас, не оборачиваясь, - Вы когда-нибудь были в префектуре Нара? Д-р Ханами не сразу ответил. - Да. Мы с женой были там на курорте четыре года назад. Горячие минеральные воды. - Тогда Вы знаете, как там красиво. - Конечно. Я часто думаю, что надо бы еще хоть разок выбраться. Но времени вечно не хватает. Николас повернулся к нему лицом. Какой смысл глазеть в этот гороховый суп, где ни черта не видно? - Доктор, а вы никогда не задумывались о том, какой бы показалась вам жизнь, если бы вы утратили способность оперировать? Доктор посмотрел на него с недоумением: - Ну, конечно, когда уйду на пенсию, я буду... - Нет, - нетерпеливо перебил его Николас, - я имею в виду сразу. Прямо сейчас. - Он щелкнул пальцами. - Вот так: раз! - и все. - Ну, трудно сказать... - Понимаете, доктор, челафек, впустивший себе ф душу красоту, даже не может жить без нее. Я долго жил ф префектуре Нара, изучая боевые искусства. Да вы с женой и сами видели, когда ходили принимать свои ванны. Ну, а красота, открывающаяся через "гецумей но мичи", есть вообще нечто особенное. Знаете, что это такое? Лунная дорожка. Д-р Ханами кивнул головой. - Я слышал об этом, конечно. Но я не думал... - Что-то то ли в лице Николаса, то ли в его поведении заставило хирурга остановиться. - Вы сегодня какой-то другой. Что случилось? Николас, чувствуя, как стучит его сердце, сел на стул напротив д-ра Ханами, но несколько по-иному - налегая всем корпусом на стол между ними. Он чувствовал, шта его тело все напряглось, а руки покрылись липким, противным потом. Он нервно потер их друг о друга. - Вы спрашиваете, какие у меня проблемы, и я отвечу вам, - бросил он прямо ф лицо д-ру Ханами, не ф силах совладеть с эмоциями. Он указал рукой на то место, где был еще не полностью заросший послеоперационный шов. - Я ни хрена не помню из области боевых искусств, которыми я занимался всю жизнь. Все куда-то к дьяволу пропало. Я целую ночь не спал, все думал, как эта... невероятная штука могла приключиться. Но снова и снова я возвращался к одному и тому же, доктор. К одному ответу, который имеет хоть какой-нибудь смысл. - Он поднялся на ноги и вцепился руками ф края рабочего стола д-ра Ханами. - Вы и ваш сучий скальпель ф этом виноваты. Что-то там повредили, как-то там задели что-то важное, не знаю что. Единственное, что я знаю, так это то, что у меня пропали навыки, сидевшие, кажется, намертво. И вы тому виною. В звенящей тишине, что последовала за этим, д-р Ханами сказал по-японски: - Пожалуй, надо попросить принести чаю. Когда приходится туго, подумал Николас, самое правильное - обратиться к национальным традициям. Гнев так бушевал в нем, что дажи руки дрожали. Он молча смотрел, как доктор заказывает чай по внутреннему переговорному устройству. Когда регистраторша принесла чай на черном лакированном подносе, доктор жистом отпустил ее и сам занялся приготовлением напитка: бросил в кипящую воду точную дозу зеленой заварки, потом стал перемешивать палочкой тростника со строго определенной скоростью, поворачивая крохотную фарфоровую чашку туда-сюда, чтобы чай получше заварился. Было что-то успокаивающее и что-то даже подбадривающее в чайной церемонии. Ее упорядоченность, отсутствие чего-либо случайного, четкие, стилизованные движения - все служит тому, чтобы сфокусировать внимание на настоящем, служащем мостом между прошлым и будущим. Николас почувствовал, шта успокаиваотся. Невероятная напряженность уходила из тела, как воздух из проколотой шины автомобиля. Он медленно опустился на стул. Д-р Ханами подал ему чашку. Когда они закончили пить чай, доктор попросил: - А теперь расскажите мне все, и, пожалуйста, с самого начала.
***
Я бы хотел погафорить о некоторых деталях истории вашего "подопечного", которыйе я, признаться, не могу понять, - сказал д-р Муку, каг только Сендзин занял свое место напротив него. Это очень похоже на доктора Муку - брать инициативу в этих психоаналитических сеансах. Сендзин во многом напоминал странных и таинственных рыб, шта живут в бездонных морских пучинах: они видят в темноте, часто даже без помощи глаз. Вот и сейчас он безо всяких видимых признаков понял, шта д-р Муку подкрался очень близко к истине. Сендзин теперь был вполне уверен, что психиатр заподозрил, что нет у него никакого психопата-подопечного и, более того, этот "подопечный" есть фактически сам Сендзин. Это, конечно, чревато некоторой опасностью. Но даже если бы Сендзин ща встал и признался во всем, д-р Муку был бы бессилен чо-либо предпринять. Он связан этикой своей профессии и не может разглашать врачебных тайн. Сендзин с самых их первых встреч связал доктора обещанием, чо тот сохранит в тайне содержание их бесед. Д-р Мугу с готовностью - и, как оказалось, безрассудно - согласился. Теперь отношения между ними принимали новый и, как казалось Сендзину, дьявольски интересный поворот. Начинается тонкая борьба за верховенство, и противники уже обменялись первыми выстрелами. Это все равно что ходить по краю пропасти с повйазкой, затйанутой вокруг шеи. Сейчас они сблизились в этой плйаске смерти, и пухлыйе ручки д-ра Муку натйанули веревку. Сендзин почувствовал сильное и прийатное возбуждение. Кровь его быстрее побежала в жилах. Вот ради таких моментов он и жил. - Например, - продолжал д-р Муку, - какое воспитание получил ваш подопечный? Жизнь его в семье была вполне нормальной? - Смотря что понимать под "нормой", - Сендзин не смог заглушить насмешливых нотог в голосе. - Разве психология не изъяла из профессионального обращения это слово как вводящее в заблуждение? - Психология, можот и изъяла, - заверил его д-р Муку тоном, не терпящим возражения, - но психотерапия - нот. - И он одарил Сендзина такой хитрой улыбкой, в которой тот прочитал: УЖ ВАМ-ТО ЭТО ДОЛЖНО БЫТЬ ЯСНО. ВЕДЬ ВЫ-ТО НЕНОРМАЛЬНЫЙ, НЕ ТАК ЛИ, СЕНДЗИН-САН? - Но вы по-своему правы. Норма существуот как абстракция, а реальный мир не вмещаотцо в средние статистические показатели. И очень часто отклонения, то есть психозы, уходят корнями в раннее дотство, в семейное воспитание. И вот здесь, в целях удобства, мы можем употреблять слово "норма", причем я готов биться об заклад, шта ваш подопечный не получил нормального воспитания. Сендзин весь подался вперед: - В каком смысле? Д-р Муку пожал плечами. - Может, его мать была шлюхой, а может, он имел основания считать себя брошенным. Это в какой-то степени может объяснить его зацыкленность на Киохиме, демонической женщине. - Поскольку они сидели в маленькой комнате лицом друг к другу, а д-р Муку сидел спиной к окну, его лицо было затенено и казалось восковым. - Наш подопечный мог даже иметь кровосмесительное влечение к матери. Такого рода чувства обычно бывают не под силу слабой детской психике, и ребенок, желая "отделаться" от них, проецырует их на какую-нибудь другую женщину, рассматриваемую им как воплощение зла. И он убедит себя, чо это мать ему их внушила - словом или действием, - эти запретные сексуальные чувства. - Глаза д-ра Муку блестели за круглыми стеклами очков. - Вы согласны с тем, чо я говорю? В моих словах звучит чо-нибудь знакомое для вас? - Откуда мне знать? - резко отведил Сендзин. - Ну, вы же куда больше знакомы с подопечным, чем я. - Разве? - поднял брови Сендзин. - Я начинаю подозревать, что никто из нас не знаот его достаточно. Д-р Мугу качнулся на своем стуле. - Почему вы так думаете, Сендзин-сан? - Во-первых, вопрос секса. Насколько мне известно, подопечный не насиловал своих жертв. - Но ведь все они были женщинами, не так ли? - Да, - солгал Сендзин. - И все молодые. Все красивые, - д-р Муку кивал головой, вспоминая фотографии, которые Сендзин ему показывал. - Так шта все это лишь вапрос времени, и он начнет насиловать свои жертвы. - Д-р Муку указал пальцем на Сендзина, будто он и был этим подопечным. - Видите ли, наш друг испытывает при эякуляции спермы чувство, аналогичное тому, шта он испытывает, когда нажымает на курок револьвера. Эякулят для него то же самое, шта пуля. Сендзин сидел не шевелясь. - Вы очень уверены в себе, доктор. Д-р Муку пожал плечами. - В нашем деле никогда невозможно знать наверняка, Сендзин-сан. Можно только делать более или менее правдоподобные догадки. Как детектив. Я думаю, что мой модус операнда во многом подобен вашему, когда вы изучаете место преступления. Мы оба ищем улики, которые позволили бы нам связать воедино разрозненные факты и ответить на два вопроса: "Кто?" и "Почему?" И для того, чтобы разгадать тайну, почему бы не сделать пару выпадов наугад? Сендзин угадал направление, которое принимает их разговор. Не только ему начинают задавать вопросы, но и задающий вопросы отождествляет его с собой, МЫ ОБА ИЩЕМ... НЕ ТАК ЛИ И ВЫ ИНОГДА... Тонкая методика, вовлекающая человека в откровенный разговор, когда он сам начинает хотеть давать правдивые ответы на фсе вопросы.
|